Мужчины вернулись в кухню, а Миша отнес корыто в спальню, налил ковшиком из выварки горячей воды, разбавил холодной до нормальной температуры, послал Зиночку купаться. Расправил постели, приготовил белье, ополоснул искупанную из кувшина, вытер полотенцем, надел ей  чистую рубашечку и уложил в постель.

– Читай, Миша.

– Сейчас уберу корыто, вытру пол и почитаю. А ты пока посмотри картинки.

      За всей этой церемонией Федор наблюдал с большим интересом, и сердце его сжалось от умиления. Глубоко вздохнув, предложил:

– Николай, я хочу выпить за тебя. Спасибо тебе.

– Да ладно тебе, Федор. Давай лучше за тебя. Ты воевал, немцев бил, ранен был, жив остался.

Давай за это выпьем.

– Подожди, Николай, за победу мы еще выпьем. Ты меня не перебивай, я вот что хотел сказать. Мише хорошо у тебя. Ты не против, чтобы жил он у тебя и дальше? Я буду к вам приезжать, попозже, если позволишь, совсем переберусь. Мне бы только лучше руку набить в сапожном ремесле. Хочу быть таким мастером, как друг мой Сашка. Тогда я смогу здесь свое дело организовать. А? Что ты скажешь?

– Это надо у Миши спросить. Ему тяжело с нами. Даже футбол некогда погонять с пацанами.

     В кухню вошел Миша.

– Я не хочу играть в футбол. Мне с вами и с Зиночкой интересней. А папа к нам переедет, – он подошел к отцу и они крепко обнялись.

     Трое мужчин сидели за столом и молчали. Зиночка еще не спала.

– Николай, сыграй на баяне. Душа просит.

– Детям спать надо. Мише в школу рано вставать.

– Ничего, дядя Коля, я проснусь. Поиграйте.

– Поиграй, папочка, – послышался  из спальни тоненький голосок.

– Ну, если просите…

     Миша принес баян, и полилась знакомая мелодия: «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…» – запели мужчины во весь голос. А Зиночка после конца песни вылезла из своей постельки и потребовала «Девочку Надю». Папа играл, а она пела, танцевала, кружилась вокруг Миши. У Федора по щеке покатилась непрошенная слеза. А Николай во всю мощь растягивал баян. Неспокойное чувство не покидало его.

Глава VI

ПРЕДЧУВСТВИЕ НЕ ПОДВЕЛО

         В один из весенних дней  в финском домике собралась взволнованная Зиночкина родня.

– Матвиенко наш разгулялся, – сказал старший брат Костя. – Соседи слышали, как поздно ночью вовсю играет баян и мужики горланят песни.

– Что он совсем спятил? – возмутился средний брат Витя.

– А Зиночке каково с пьяными мужиками? – сказала старшая сестра Дуся – высокая, статная, с косами, уложенными короной,  учительница.

     Александра Ивановна слушала разговор детей, сидя в уголке на табуретке, сложив на коленях руки. Худенькая, маленькая, в белой вышитой кофте, с покрытой белым платочком седой головой.

– Мама,надо что-то решать с Зиночкой, ведь ей осенью в школу. Как она будет учиться в такой обстановке? – не унималась Дуся.

– Решай.

– И решу. Надо идти в РОНО, объяснить, в каких условиях живет ребенок. Пусть оформляют в детский дом.

– А как же Николай? – тихо сказала Александра Ивановна, вытирая платочком глаза.

– А что Николай? С Тонькой сойдется и будет жить. Она же ему жена, – решила за всех Дуся.

     Вскоре в дом Николая явилась комиссия. Они пришли именно в тот день, когда гостил Федор. Зиночка  на коленях отца жевала колбасу, мужчины обедали. На столе стояла початая бутылка водки. Трое женщин взглянули на стол. Одна из них сказала, что они записывают детей в школу.

Николай продиктовал им Зиночкины данные и они ушли.

      Зиночкина судьба решалась в кабинете РОНО в присутствии Ксениной сестры Дуси. Она же придумала план, как забрать племянницу, чтобы ничего не узнал Николай и не помешал. Зиночку пригласили в финский домик погостить у бабушки.

      Николай знал, где находится дочь, но уже стемнело, а ее не ведут. Если оставили ночевать, то почему не сообщили? Волнение нарастало. Попросил Мишу, чтобы привел Зиночку. Но вскоре он вернулся и сообщил, что Зиночка пропала, что ее ищут. Они уже сообщили в милицию.

     Николай стоял посреди кухни растерянный. Вот оно, что должно было случиться! Но если бы он  знал, что может случиться ТАКОЕ!

– Миша, я пойду в милицию, а ты жди.

     В милиции  сказали, что ее ищут. А он стоял около дежурного и не знал, что предпринять. Потом вышел на улицу, не зная, куда идти, к кому? Кто поможет найти его дочь?

– Зиночка! – закричал Николай, падая на колени последи шахтерского городка. – Зиночка! – он бил кулаками по асфальту  и выл от беспомощности.

– Николай, что случилось? – склонилась над ним участливая женщина.

– У меня украли Зиночку! Люди! Помогите! Найдите мою  доченьку! Прошу вас!

     Толпа молчала. Женщины плакали, мужчины едва сдерживали слезы. Они не знали, где дочь слепого шахтера.

– Милиция найдет Зиночку,– сказала та же женщина, – Николай, успокойся, вставай. Пойдем в милицию. Там помогут.

     Дежурный старшина, фронтовик уже позвонил начальству. Он не мог выдержать такой жестокости. Нельзя так поступать с инвалидом. Знать, что дочь жива, здорова легче, чем быть в неведении, но начальник милиции приказал молчать.

     Николай в дежурке курил папиросу за папиросой. Он вздрагивал при каждом скрипе двери, надеялся, что сейчас войдут и скажут: «Зиночка нашлась!» Но люди входили и выходили без новостей.

     Старшина сидел за стойкой и тоже курил.

– Слушай, Николай, а к тебе комиссия не приходила?

– Какая комиссия? Какие-то люди приходили записывать Зиночку в школу. А чего ты спросил?

– То, что я тебе скажу, Николай, пусть будет так, что я тебе ничего не говорил. Ты мужик сильный.

– Давай не тяни. Что сказать хотел? Я чувствую, что здесь что-то не так.

– В детдом забрали твою Зиночку.

     Николай сжал кулаки, стиснул зубы, скрипнул так, что скрежет разнесся по дежурке. Тяжело вздохнув, вымолвил:

– Спасибо, друг. Я  все понял, Это змеиное кудло. Я тебя не выдам. Ты настоящий мужик. Дай пять. – Он крепко пожал старшине руку, и тот увидел, как из-под черных очков выкатилась крупная слеза.