- Разумно. Но как тогда понять, когда священное оружие протянут нам прямо в руки? А если нужный момент наступит скоро, успеем ли мы вовремя перехватить инициативу из-за промедлений третьей стороны?

- Ты вроде неглупый парень и, кажется, в самом деле хочешь помочь, - произнёс старик. Гаррел подавлял ярость, которую вызывал в нём неторопливый и снисходительный тон старейшины. - Кто решает? Терпящая. Она скажет, когда время придёт.

Сердце Гаррела рухнуло вниз. Неужели части артефакта не в этом мире? Нет, невозможно, чтобы Сама Терпящая хранила их. Отобрать их у демиурга будет нереально, а Она, если в самом деле ещё следила за своими детьми, потом легко передаст артефакт в руки церковников.

- Она подаст сигнал мудрецам, и они выйдут из своих убежищ и отдадут нам орудие победы над злом, - завершил объяснение Сетия-де-Гойяр. И надежда юноши вновь воскресла. Части артефакта всё же у людей, а не всемогущего существа. Это упрощало задачу.

- Вы доверяете им? При всём уважении, так ли надёжны эти… мудрецы? - терпеливо допытывал Гаррел.

- А у нас есть выбор? Я лично никогда с ними не встречался. И вряд ли кто-то из нынешних служителей и даже старейшин видел хотя бы одного из этих мудрецов. Остаётся полагаться на слепую веру в то, что они до сих пор следуют нашим идеалам.

Как и всегда, с тоской подумал юноша. Слепая вера. Или, что скорее всего было правдой, старейшина темнил. Он мог знать больше, чем собирался доверить молодому пареньку, недавно попавшему на верхнюю ступень ордена.

И всё же люди существовали. И их можно было найти. Или выманить из укрытия.

- Вы меня успокоили, - Гаррел даже не солгал. Чего нельзя было сказать о дальнейших словах. – Признаться, я боялся, что… артефакта на самом деле не существует, и легенду о нём придумали для утешения. Но вы всё поставили на свои места. Я не сомневался, что на вашу мудрость и ваш опыт можно положиться.

- Мало существовать. Средство должно работать, и как раз этот пункт может оказаться мифом, - ушедший в свои мысли старейшина удивился, что юноша всё ещё был в комнате. Сетия-де-Гойяр жестом пожелал гостю доброго вечера, и Гаррел, уходя, прикинул, сколько дней жизни осталось у старика.

========== Глава 30.2 Добро пожаловать в семью ==========

Всё стремительно менялось, и меня тащило по кочкам вслед за нёсшейся повозкой жизни. Остановки мелькали перед глазами и смазывались в неразборчивые пятна, и я не успевала даже рассмотреть их названия, чтобы задуматься, следует ли мне сойти.

Вот и наступил новый этап, в котором, уверена, задержусь ненадолго. Место пьесы – дворец короля Антуара. Никогда раньше не посещала дома столь влиятельных особ. От обилия комнат кружилась голова. Только я никак не ожидала, что помещения будут настолько тесно прижиматься друг к другу, не оставляя места для коридоров и переходов. Иногда, чтобы добраться до дальней комнаты, требовалось пройти насквозь три до неё. А иначе никак, ведь обходной путь не предусматривался.

Эта планировка раздражала меня, обожательницу теряться в двух поворотах. А молчаливые и вечно занятые слуги доводили порой до ярости, игнорируя вопросы. Я чувствовала себя брошенной, никому не сдавшейся гостьей, которую предоставили самой себе.

Так не должно длиться вечно. Сайтроми, отключившийся в лесу и доставленный во дворец прибывшими по наказу Сат’Узунд незнакомцами, вскоре должен очнуться и разрушить ощущение моей ненужности в этом месте. Он всё же потерял контроль над человеческим телом, правда, кусок потрёпанного мяса развалился уже в безопасных стенах дворца. Король вернулся к истинной форме двурогого великана. Даже спящим он внушал трепет своим видом. Опеку о нём до восстановления и пробуждения взяла средняя сестра.

Антуара я не видела. Вероятно, он выехал из дворца на военные приготовления. Сат’Узунд была неподалёку, чтобы утешить добрым словом и благосклонным отношением. Но и она, находясь в одном со мной дворце, не всегда оказывалась рядом, пропадала за кулисами моего выступления чаще, чем приходила в минуты тоски. В конце концов, Королева не являлась моей нянечкой, чтобы следовать по пятам и развеивать скуку.

И вот Сайтроми очнулся, а чувство ненужности никуда не ушло. Король воссоединился с любимой сестрой и заполнил брешь в душе, а я… меня он словно не мог простить за какой-то проступок. Именно так я расценивала его холодный тон и силилась добрести до первопричины. Возможно, всё дело в сценке в лесу?

- Ты нужна мне здесь, - говорил отец, а вот для чего, поведать не торопился. - Важно, чтобы ты оставалась в доступном радиусе.

- Ты говоришь так, будто с минуты на минуту ожидаешь вторжения церковников. Не ты ли уверял, что здесь безопасно?

- Нельзя терять бдительность, подобравшись так близко к гнезду. Я хочу, чтобы ты помнила о рисках, которым подвергает нас твоё общение с людьми.

Мог бы честно сказать «меня» вместо «нас», ведь моя дружба со служителем обернулась бы проблемой, в первую очередь, для Сайтроми. Просьба проявлять осторожность переплеталась в его словах с наказом порвать связи со старыми знакомыми. Это было закономерным и… несправедливым.

В город меня не выпускали. Он казался непереносимо шумным, с какой высоты ни посмотри на волновавшиеся улочки. Люди текли по артериям города, как ручейки - по прогалинам. Мерещилось, что, стоило лишь ступить в это поле гама, как звуки оглушат, подхватят со всех сторон и унесут в бездну кошмарной громкости.

Не укладывалось в сознании, как бессмертные могли жить в минутной ходьбе от столицы Королевства людей, а те даже не знали об этом. Слуги Антуара были в курсе, но их это будто и не колыхало. Неслыханная наглость и… смелый ход – прожечь заразой само сердце цивилизации.

Во дворце было скучно. Единственное, чем я могла занять себя, так это разглядыванием помещений. Если закрыть глаза на странности планировки, сквозь несовершенства пробьётся настоящая красота. Предки Антуара не скупились на роскошь, а нынешние владельцы следили за состоянием дома. В комнатах и немногочисленных коридорах расстилались ковры, а вот в залах непокрытые полы выглядели, как застывшая тёмная вода. Их поверхность отражала предметы вокруг, словно чёрное зеркало из сказок. Стены, потолки и арки оплетали сине-зелёные узоры, впечатлявшие глубиной цвета. Я никогда и не думала, что кому-то хватит терпения и таланта на столь тщательную и кропотливую работу, вроде украшения интерьера. Мне было страшно даже касаться резных пилястров или оплетённых узкой цепочкой оконных рам: боялась, что случайно отломаю что-нибудь.

И вот моя жизнь совершила ещё одно сальто. Низенькая служанка в платке украдкой протянула свернутый листок бумаги. При этом прошептала, что велели передать лично в руки и без свидетелей. Разъезжавшийся по строчкам почерк на простеньком желтоватом листе сообщил, что писавший ужасно торопился. Или нервничал. Я отошла в угол и, загородив послание локтём, прочитала следующее:

«Умфи! Я прошу тебя откликнуться на мой призыв!

Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Мне некого винить, ведь я не знаю всех подробностей. Точнее (и теперь я это отчётливо вижу) я вообще ничего не знаю. Ни о тебе, ни о твоих знакомых и родных. Ты никогда не рассказывала мне о них. А ведь я всегда готов выслушать и помочь. И не только словами.

Я ранен. Ты сможешь найти меня в городе. Я знаю, что ты где-то в замке, но у меня нет сил пробраться к тебе. Я буду ждать тебя ещё пять дней в проходном дворе “Вешняя роса”. Ты легко найдёшь меня, если захочешь.

Надеюсь, наша дружба что-то значит для тебя. Хотя бы дружба. О другом я не смею заикаться. Рандарелл»

Я сжала скомканный лист в кулаке и положила ладонь на лоб. Смотрела на треугольные сизые узоры на стене, а перед мысленным взором стояло лицо моего друга. И эти две картинки слились в сознании в одно пугающее видение: мои опасения по поводу состояния Рандарелла словно углубились из-за геометрических фигур, как будто те могли преобразить реальность. Нет, на самом деле, это послание так взволновало меня. Я ведь не успокоилась, каждый день думала о том, как служитель относится к своей дорогой подруге после случившегося в лесу. И что с его здоровьем? Очень хотелось увидеться с ним вновь. А томящая неизвестность усиливала нетерпение.