После двенадцати часов Шарлотта спускалась вниз заниматься с детьми в классе, а в ее комнате в это время садились за гаммы и экзерсисы три ученицы сразу (по числу роялей), – можно себе представить, какая чудная музыка происходила от смешения этих звуков!

Но, занимаясь ежедневно по десять часов и окончив все свои уроки, молодая девушка и по вечерам не была свободна и, вместо того чтобы пойти отдохнуть, должна была развлекать общество своей игрой на фортепьяно или играть ученицам танцы. Танцы устраивались очень часто, так как миссис Ватсон чрезвычайно поощряла их: во-первых, девочки были заняты, следовательно, не надо было с ними возиться, во-вторых, благодаря движению не страдали от холода, так что можно было не топить. Таким образом, бедная учительница музыки в некотором роде заменяла собой печку.

Однажды, будучи до крайности утомлена физически и нравственно, Шарлотта ушла вечером к себе и легла спать, не испросив предварительно на то позволения. А в этот вечер, оказалось, миссис Ватсон как раз ожидала гостей: у нее обещали быть проездом несколько англичан, перед которыми ей не хотелось ударить лицом в грязь. Переносная печка топилась, все комнаты были ярко освещены, воспитанницам велено было надеть свои самые лучшие платья. С веселой улыбкой прогуливались они по зале в ожидании танцев, производя на первый взгляд впечатление счастливых холеных девочек.

Но куда же девалась таперша[3]?

Миссис Ватсон металась из стороны в сторону, разыскивая учительницу музыки, которая должна была исполнять эту обязанность. Но каково же было негодование содержательницы пансиона, когда она узнала, что молодая девушка без спроса осмелилась уйти в свою комнату! За Шарлоттой, конечно, тотчас же послали одну из воспитанниц со строгим приказанием явиться немедленно, и она, встав с постели, должна была до поздней ночи исполнять разные джиги и другие танцы, играть без отдыха, чтобы хоть этим несколько загладить свою вину.

И за такой-то каторжный труд молодая девушка получала всего-навсего тридцать франков[4] в месяц! К тому же миссис Ватсон всякий раз платила ей жалованье с таким видом, будто подавала милостыню. За столом Шарлотта старалась есть как можно меньше из боязни встретить суровый, укоризненный взгляд миссис Ватсон, как это было вскоре после ее поступления на службу, когда она осмелилась однажды за обедом попросить себе второй бокал вина.

Так жила эта молодая девушка, постоянно занятая и грустная, в вечном подчинении, не слыша ни от кого ни ласкового слова, ни участия, в которых ее чуткая юная душа так нуждалась…

Вы, конечно, думаете, что Шарлотта была круглой сиротой – иначе зачем ей жить в таких ужасных условиях? Вовсе нет: у нее были и мать, и братья, и сестры! Но вследствие несчастного стечения обстоятельств девушка с самых ранних лет была предоставлена самой себе и вынуждена была сама заботиться о своем существовании. Причем ей приходилось, как мы уже видели, переносить немало лишений.

Мать Шарлотты, легкомысленная, ветреная особа, слишком рано, почти ребенком, вышла замуж за болезненного, раздражительного молодого человека, собиравшегося посвятить себя науке. Из-за постоянных недомоганий у него был скверный характер. Часто отец семейства по самому ничтожному поводу приходил в ярость и позволял себе безумные выходки. Болезнь и непосильная работа скоро совсем подкосили его здоровье, и бедняга умер, оставив молодую вдову с двумя детьми почти без всяких средств к существованию.

Воспитанием своих детей мадам Жербье совсем не занималась. Как это ни странно, она их даже как-то совсем не любила, и малютки всецело находились на попечении прислуги. Теперь же, со смертью отца, дети были предоставлены самим себе и, кроме упреков да брани, ничего другого от матери не слышали. Еще к сыну, Гаспару, она немного благоволила, что же касается Шарлотты, то мадам Жербье постоянно была недовольна ею. И девушка не могла припомнить, чтобы мать когда-нибудь хоть раз приласкала ее. Жизнь их превратилась в сущий ад: с утра до вечера только и слышны были жалобы мадам Жербье на свою горькую судьбу.

Впрочем, это продолжалось недолго. Словно каким-то чудом в характере мадам Жербье внезапно произошла большая перемена: она вдруг стала веселой, довольной и кроткой. Оказалось, что хорошенькая вдовушка познакомилась в гостях с молодым инженером, на которого произвела сильное впечатление, и он влюбился в нее. Странно, что его особенно прельстили в молодой вдове ангельская кротость и доброта, хотя на самом-то деле мадам Жербье как раз была лишена этих качеств, будучи женщиной крайне капризной, бесчувственной и деспотичной.

Скоро мать Шарлотты вышла замуж вторично. Гаспара тотчас же отдали в лицей, а девочку поместили в пансион. Так прошло несколько лет, в продолжение которых мать ни разу даже не навестила ни одного из своих детей. За это время у нее родились еще две дочери, Роза и Виолетта.

В один прекрасный день отчим Шарлотты объявил своей жене, что ему предложили работу в компании по разработке богатейших рудников, которые в будущем сулили большую прибыль, и он согласился. Рудники эти находились в Южной Америке, недалеко от Рио-де-Жанейро, в Сан-Пабло, куда мать Шарлотты с мужем и двумя младшими дочерьми скоро и уехала.

Шарлотту оставили в том же пансионе в окрестностях Парижа, где она училась, до завершения курса. Гаспара же, который окончил лицей, отправили в качестве гувернера в Германию, в Штутгарт, к одному дальнему родственнику его покойного отца. Молодой человек должен был там заниматься с тремя мальчиками, а также и присматривать за ними.

Шарлотта, в отличие от своей матери, тяжело переносила разлуку с родными. Девушка очень скучала и плакала, но, видя, что слезами горю не поможешь, усерднее прежнего принялась за учение. Окончив с успехом курс в пансионе, она тотчас же принялась готовиться к публичному экзамену. Матери она писала очень часто, подробно рассказывая о своем житье-бытье, о планах на будущее. Но мать не баловала ее письмами, и в своих коротеньких посланиях, которыми она изредка награждала дочь, бывшая мадам Жербье, не отвечая никогда на предлагаемые ей вопросы, писала только о себе самой: жаловалась на климат Бразилии, на дикость тамошних нравов, на недостаток общества. Эгоистичная и равнодушная, занятая исключительно собой, она практически не думала о детях. А Шарлотта между тем только и жила надеждой скорее увидеть свою мать, которую девушка просто обожала, – для этого она и старалась как можно лучше учиться.

Большую нежность питала Шарлотта также и к своему брату, Гаспару, которому она тоже очень часто писала и от которого всякий раз с нетерпением ожидала ответа. Но Гаспар, подобно матери, тоже писал сестре крайне редко, и его послания представляли собой коротенькие, наскоро набросанные записочки с банальными фразами, поклонами и пожеланиями всяких благ. О том, как ему живется, как он проводит время, что думает делать в будущем, он никогда не писал ни слова. А бедной Шарлотте так хотелось знать о нем больше!

Впрочем, Гаспар всегда отличался скрытным характером. Мрачный, недоверчивый, мстительный, без всякой энергии, столь необходимой в жизни, юноша почти всегда был в плохом расположении духа. Но несмотря на это, Шарлотта все-таки любила его. Умная и проницательная, она прекрасно видела недостатки брата, но старалась всегда найти для них какое-нибудь оправдание. В былое время она умела ладить с ним и – кто знает? – если бы они и по сей день жили вместе, ей, может быть, удалось бы смягчить угрюмый характер брата и сблизиться с ним. Но судьба разлучила их, и, предоставленный самому себе, лишенный всякой моральной поддержки, Гаспар, естественно, не мог измениться к лучшему. С большим трудом, после долгих просьб удалось Шарлотте добиться того, чтобы он писал ей аккуратно раз в две недели, но в этих скупых письмах не было тепла и сердечности.