– Всем спешиться! Лошади не должны пострадать. – Прокричал приказ Лайнол, который всадники послушно исполнили.
Гоблин, убивший лошадь хотел прикончить и упавшего с нее всадника, но тот при падении оттолкнулся от лошади, сделал кувырок, после чего сразу же атаковал своего обидчика.
– Я элитный королевский рыцарь! Какой-то жалкий хобгоблин не может меня убить! – С этими словами он поднырнул под дубиной гоблина и нанес ему смертельный удар.
– Сгруппироваться с пехотой! – Прокричал очередной приказ Лайнол, чувствуя, что бой почему-то становиться тяжелей.
Бой действительно стал тяжелей. Поддержка лучников и магов прекратилась. С лошадей пришлось спешиться, чтобы их не убили так, как им сейчас ни в коем случае нельзя было терять мобильность, а еще десяток ускакал на перехват. Как итог, чуть менее двух десятков людей в блестящей броне строем стояли против более, чем сотни гоблинов, среди которых были четыре хобгоблина и гоблин-шаман.
Лайнол наконец заметил отсутствие поддержки со стороны каравана, но отвлечься для выяснения причины в самой гуще сражения он просто не мог. К тому же напротив него сейчас стоял самый большой из хобгоблинов, вооруженный так же, как и он сам, двуручным мечом. Судя по его бесчисленным шрамам и зазубринам на мече, было понятно, что этот здоровенный хобгоблин прошел бесчисленное число сражений. Не просто прошел, а победил в каждом из них, ведь проигрыш означал бы его смерть. То, что он вооружен большим двуручным мечом, так же свидетельствует о его силе. Скорее всего, он забрал этот меч у убитого им авантюриста. Но далеко не каждый человек будет использовать такой меч. Чтобы орудовать двуручным мечом, нужна выдающаяся сила и большой собственный рост. И, тем не менее, такой меч сейчас в руках этого огромного хобгоблина. Лайнол и не думал недооценивать этого хобгоблина, несмотря на то, что являлся сильнейшим воином армии в королевстве Веор.
– Сегодня я уже совершил одну ошибку. Больше я не ошибок не допущу и буду служить еще преданнее, что бы смыть свой позор. – Сказал сам себе Лайнол. – Атаковать боевыми навыками! – Выкрикнул он приказ и молниеносно устремился к хобгоблину, оставив за собой вырванную землю.
Хобгоблин только успел замахнуться, как Лайнол оказался возле него и разрубил его на две части. Рыцари перестали сражаться, продвигаясь линией. Теперь они разошлись и выполняли различные боевые техники. Они стали убивать гоблинов еще быстрее. Теперь каждый рыцарь убивал за одно движение не одного, а сразу двух-трех гоблинов. Они крутились, были щитами, прыгали на человеческий рост вверх и приземлялись с хрустом на уродливые зеленые головы. Это потратит их силы, но Лайнол посчитал, что им надо закончить сражение как можно скорее.
Когда был повержен последний хобгоблин, то гоблины начали убегать. К этому моменту Лайнол заметил гоблина-шамана и стремительно настиг его, попутно разрубая маленькие зеленые тела и головы. Шаман отличался от своих соплеменников внешним видом и тем, что у него в руках был корявый посох с прикрепленным человеческим черепом на конце. Его лицо было испещрено уродливыми большими бородавками, желтые когти достигали семи сантиметров, а накрывал его плащ из шкуры черного волка с капюшоном из головы.
Глазницы черепа засветились красным светом и рядом с шаманом появился небольшой огненный шар, который сразу же полетел в Лайнола, но распался на его броне. Лайнол отрубил шаману голову.
– Спасибо за мифриловые доспехи, ваше величество. – Прошептал Лайнол и выкрикнул новый приказ. – Не преследовать! Возвращаемся к каравану!
Несколько десятков оставшихся в живых гоблинов убегали в разные стороны. Теперь у них не было лидера, а значит, будет борьба за власть. Некоторых из разбежавшихся в разные стороны гоблинов могут убить дикие животные, а еще один или два погибнут в борьбе за власть. Это племя больше не может грабить людские деревни, только воровать. Конечно, они могут напасть на одного человека или даже двух или трех, но не более.
Лайнол развернулся к каравану, после убийства гоблина-шамана, и увидел приближающийся густой дым. Боль пронзила его сердце. Неужели он совершил уже вторую ошибку за сегодня? Плохое предчувствие захлестнуло его с головой. Нападение гоблинов, призванные, туман… В его голове начал складываться пазл. Гоблины – это всего лишь отвлекающий маневр!
– Бегом! – Скомандовал Лайнол и понесся сквозь туман что было силы.
Когда он прибежал на место, то в остатках уходящего дыма, своих обнаружил отдельно стоящих рыцарей со снятыми шлемами, так же разбросанных по одному призванных, число которых явно было меньше, чем до начала битвы, магов на боевом взводе и, в стороне ото всех, группу лучников, смотрящих на всех с напряжением и явным недоверием. Среди всего этого лежало несколько тел рыцарей и неизвестных в темно-зеленой одежде и тряпичных масках.
– Крастер, что здесь происходит? – Взревел Лайнол.
– Один из рыцарей убил моего мага…
– Что!? Не может этого быть! Кто?
– Вот его тело. Я его убил. – Крастер указал рукой на одно из тел, не опуская посох со светящимся синим шаром.
Лайнол подошел к телу и снял с него шлем.
– Это не наш человек. Даже его экипировка не такая.
– Знаешь, в дыму и битве нет времени все хорошо рассматривать. Посмотри на своих рыцарей. Тут все твои или среди них есть враги?
– Всем, снять шлем! – Приказал Лайной рыцарям, которые прибежали следом за ним.
– Да, чужих нет. – Сказал Лайнол, взглянув в лицо каждого рыцаря, после чего посохи магов перестали излучать свечение. – Теперь, соберите вместе всех призванных.
Плохие предчувствия Лайнола оправдались. Часть призванных отсутствовала. Перед ним стояло только семеро. Не было самого молодого с узким разрезом глаз, девушки с подобным разрезом, мужчины в зеленой пятнистой одежде и двух блондинок в юбках. Их потери составили шесть рыцарей, один рейнджер и один маг. После того, как рыцари расчистили путь и погрузили все тела своих товарищей и пару тел напавших, караван снова двинулся.
6. Ночевка
После часа ходьбы, они, наконец, остановились. Мизуки сразу же присела возле одного из деревьев и сняла туфли. На ее маленьких ножках были кровавые мозоли. При ходьбе по лесу, обувь ерзала на ноге так и норовив разрезать верхним краем лодыжку своего владельца. Ее платье было влажным от пота. Она терла руками свои ноги и проклинала про себя все на свете. Она проклинала все, включая себя. Проклинала за то, что она попала в этот мир, за то, что сейчас терпела боль, за то, что пошла с Димой. Почему она пошла с ним? Это же была явно плохая идея. Идти в опасный лес с гоблинами без воды, еды, карты, палатки, туристической обуви и одежды и нормального оружия, причем всего лишь вдвоем – это же верх глупости. Есть оружие? Меч? Это не может быть нормальным оружием. Нормальное оружие – это пистолет или автомат. И что было в голове, когда она приняла решение убежать?
К сожалению, в критической ситуации люди действуют не раздумывая, они действуют на инстинктах. Раздумывать в критической ситуации может тот, кто уже к подобному привык. Это как когда люди знают, как надо реагировать в сложных ситуациях, будучи водителями за рулем автомобиля, но когда они неожиданно происходят и реагировать надо мгновенно, то реакция далеко не у всех оказывается правильной. С Мизуки случилось именно это. Ее инстинкты в тот момент преобладали над разумом, о чем она в данный момент сильно жалела.
Дима не просто так остановился именно на этом месте. Последний километр пути он смотрел на деревья, которые они проходили. Он искал, что бы два дерева росли близко друг к другу и имели ветки, достаточно толстые, что бы выдержать вес человека, которые при этом на обоих деревьях росли на одном уровне и навстречу друг другу. И вот они, два дерева, росшие на расстоянии четырех метров друг от друга. А на высоте около шести метров у них толстые ветки, которые смотрели под небольшим углом к соседнему дереву.
Дима бы не стал искать такое место, если бы не одна проблема. И эта проблема была Мизуки. Для нее необходимо было подготовить безопасное спальное место. Сам Дима обошелся бы тем, что просидел всю ночь на дереве, не смыкая глаз. Но Мизуки – это другой случай. Он видел, что она уже на пределе. Она, в отличие от него, была в городской обуви, не предназначенной для леса и платье. Она была девушкой, которая явно не проходила через службу в армии и боевые действия. О чем, черт возьми, он думал, когда согласился взять ее с собой? Избавиться от нее? Нет. Ему не позволит совесть притом, что она сейчас с ним как раз из-за него самого. Раз совершил глупость, то должен расплатиться за нее. Теперь ему надо о ней позаботиться пока нельзя будет ее скинуть на кого-нибудь другого или она сама не решит уйти. А сейчас ему надо действовать, ведь солнце скоро сядет.
