Звали самозванца Загдир. Его личный номер был примерно равен делению 3 на 17. И недаром вид его вызывал невольный трепет. Загдир не был уроженцем этих мест. В иерархической градации темного мира Уджа-гаара личный номер означал степень фактических полномочий и право их физического использования. Использования всего могущества безграничного мира Уджа в пределах 0,17647… доли единицы. Сам Загдир никогда не встречал более могущественных, чем он сам «проводников», лишь только слышал когда-то в далеком детстве, что в особых случаях доля полномочий доходила аж почти до 0,3 целых. Это была чудовищная сила.

– Ты чего вытворяешь, козел? – выпучив глаза орал на него какой-то нервный человек, видимо хозяин кожаного свертка, – кто ты такой, мать твою, – не унимался землянин в зелено-полосатой униформе. В целом вид его был жалок и смешон. Никакой реальной агрессии Загдир не чувствовал.

– Привет, туземец, – выпав из оцепенения трансформации, произнес Зак, так звала его мама в детстве, когда он лежал, свернувшись в потоках темного ветра. Она ласково потрепала его за плечо и как раз в этот момент «проводник» слегка кашлянув, очнулся. Очнулся здесь, на вверенном ему участке дежурства – потенциально пригодной для возникновения разумных существ планете.

Жалость не была его слабостью. Покрутив головой, Загдир с удивлением отметил, что практически все немногочисленные присутствующие здесь человечки смотрят прямо на него. Впрочем, это уже не имело значения. Кто-то из них был «виновен».

И Зак ударил… Ударил без замаха, слегка качнув плечом влево и тут же тяжелая протяжная ударная волна ринулась в сторону высотки МГУ. Нижние этажи университета в мгновение ока были стерты в пыль и вся громада со скрежетом и грохотом стала осыпаться вниз, этаж за этажом поднимая клубы пыли.

Загдир резко вытянул правую руку в сторону реки и растопырив пальцы будто что то схватил, сжал кулак и дернул. Со стороны Лужнецкого моста раздался лязг рвущегося искореженного металла, и в небо высоко-высоко взметнулась синей змеей подброшенная невидимой силой электричка. Она, медленно извиваясь, летела прямо сюда на смотровую площадку. И вот уже вагоны тяжело и с размаху с хрустом вонзились в землю на склоне, одним краем дотянув до самого верха – до смотровой площадки. Крики и хаос наполнили спокойное до того солнечное утро.

Все это происходило как в замедленном сюрреалистическом фильме. Где-то там за кустами сквера уже носились обезумевшие от ужаса люди, а здесь внутри царила нелепая тишина. Никто не смел пошевелиться. Все необъяснимым образом понимали, кто режиссер и постановщик происходящего. И в этот момент где-то рядом на улице Косыгина завыла приближающаяся сирена. Резкий прерывистый звук словно пробудил обитателей скверика, и дама с собачкой, было, бросилась наутек. Но та же невидимая рука пришельца легко сдернула приближающуюся пожарную машину с дороги. Та еще прибавив скорости и протаранив кусты, завывая сиреной и громыхая тяжелым железным телом, кубарем прокатилась по скверу, споткнувшись о фонарный столб еще в самом его начале. Красная огромная машина буквально смела собой и профессора и чудаковатого южанина в зеленом костюме и даму с собачкой и девчонок болтушек…

Андрей остался один. Один на один с этой тварью. В прищуренных глазах Соломатина холодным диким блеском сверкнула ненависть.

– Эй, ты урод, подойди сюда, – презрительно крикнул парень

Пришельца не нужно было просить дважды. Загдир легко встал, потянул плечи, словно осваиваясь в новом теле, и не спеша двинулся прямо через клумбу к Андрею. И лишь перешагивая через бездыханное тело рыжего мужчины, Зак заметил, чьё обличие он принял при трансформации. Его чувство прекрасного было жестоко поругано и потому на лице появилась не ярко выраженная, но вполне очевидная гримаса отвращения. Пришельцу не было нужды приближаться, чтобы убить Андрея, он лишь инстинктивно захотел показать свое искреннее расположение этому смелому маленькому человеку. Но не более того.

– Хорошо, приятель, я уже здесь, – спокойно сказал Загди издалека, но не повышая голоса.

В этот момент уже обезумевший от ярости Андрей волком прыгнул вперед навстречу врагу. Где-то в вышине послышался мерный гул – к воробьевым от «лужи» приближался вертолет. Пришелец дернул рукой, и словно поймав комара в воздухе, бросил «вертушку» на землю. Машина стремительно пронеслась прямо над головой Андрюхи, едва не задев его рубящими воздух лопастями и рухнув метрах в пятидесяти, взорвалась, поднимая к небу густые клубы черного дыма. Взрывной волной Соломатина оглушило, он споткнулся и нелепо плашмя растянулся прямо под ногами пришельца.

Загдир же, казалось, мало интересовался происходящим. Заметив под своими ногами лежащую в траве красивую железную авторучку, поднял её. Это была ручка Николай Ивановича. Он поднял ее, полюбовался и вставил в нагрудный карман пиджака. Слегка «зарябил» и тут же принял образ профессора. И вот уже новоиспеченный «Николай Иванович» вырвал из клумбы тот самый злополучный кол, и наотмашь ударил по голове, начавшего было подниматься с земли Соломатина.

– Андрей… эхом разнесся по скверу девичий крик, – это была Машка.

Она бежала к Андрею… Что могла сделать эта маленькая хрупкая девчонка. Слезы блестели на её щеках, а белое с золотом платье делало ее похожей на добрую сказочную фею.

Загдир молча посмотрел на девушку и какая-то тупая усталость вдруг навалилась на него. Он отвернулся, чертыхнулся на своем темном языке и побрел в сторону реку.

Новейший прибор, датчик связанного разума молчал, оставляя «проводника» в неведении, что делать дальше…

Глава 6. Рыба

Пришелец шел не спеша, не обращая внимания на визжащих, бегающих людей. Он подошел к обрыву смотровой площадки и внимательно с интересом посмотрел на панораму Москвы. Сколько лет его не было…

Впервые он прилетел сюда в далеком 1547 году. Тогда в июне он стоял здесь с русским царем Иваном IV Грозным, наблюдая, как горит Москва – это был великий московский пожар. Царь Иван считал себя виновным в происходящем бедствии, а Загдир не стал его переубеждать. Какая разница, что думал этот человек, решил тогда «проводник». Дело было сделано и вернуть ничего было нельзя. Народные бунты, начавшиеся сразу после огромного пожара 21 июня, требовали расправы над царской родней. По Москве поползли слухи, будто город спалили колдовством, а виной всему ближайшая царская родня Глинские. Однако, как только опасность миновала, царь приказал схватить главных зачинщиков и казнить.

Второй раз Зак сжег Москву в 1812 году. В то время была война, и все списали на французов. Руководство, которому напрямую подчинялся «проводник» считало, раз нет возможности точно определить источник «связанного разума», значит нужно бы освободить это «опасное место» от людей. Пускай живут где-нибудь еще. Здесь же уже второй раз сработал датчик превышения фона «связи». Но оба раза везло. Спалив столицу лишь частично и запросив у шефа повторное сканирование, сигнал пропадал. То ли тогда помогли полумеры, то ли это были случайные непродолжительные флуктуации фона, неизвестно. Однако, отправившись домой, и вдоволь наслушавшись споров и различных мнений насчет правильности своих действий, Зак неизменно получал непродолжительный отпуск и благодарность лично от начальника «Инспекции» за хороший результат. Результат всегда был решающим и исчерпывающим ответом любым недоброжелателям. Цивилизация мира Уджа-гаара была прагматична.