Хозяйка на скорую руку поджарила яичницу с салом, открыла банку с маринованными огурцами и мы уселись за столом. После всех сегодняшних встрясок первые сто грамм пошли на ура! А если вспомнить, что кроме овсянки, съеденной ещё в обед, у меня в желудке ничего не было, то понятно, что я моментально охмелела.

И после того, как мне налили второй раз, я рассказала своим соседкам обо всех напастях, свалившихся на мою бедную голову.

- Вот, - плакалась я,- какому-то Самвелу пообещали мою квартиру! Убьют меня, если квартиру не отдам, а отдам, мы с Алкой будем на вокзале с бомжами жить!

Не надо думать, что я совсем уж разума лишилась - тогда, в конце 90-х, такими историями было никого не удивить! И по телевизору постоянно показывали интеллигентных стариков и старушек, которых криминал выбрасывал из их квартир на помойку. Оно и сейчас не редкость, но в эпоху «первоначального направления капитала» ограбить беззащитных почиталось чуть ли не за доблесть.

Если я что и начудила в той истории, так это то, что наделила Клару Федоровну демоническими чертами предводительницы разбойников. Она была обыкновенной непорядочной эгоисткой, которую к тому же саму обманули, но никак не пособницей местной мафии.

Но мы - трое нализавшихся водочки баб от тридцати восьми до девяносто пяти лет, в тот момент так не думали.

- Вот оно чё делается! - задумчиво протянула баба Нюра,- уже за одиноких женщин принялись, живоглоты! Но меня они так просто, голыми руками не возьмут! У меня револьвер есть, мне лично сам товарищ Котовский подарил, когда мы в Одессе беляков били! Пусть только сунутся! А у тебя, Людка, оружие есть?

Я, захлебываясь пьяными слезами, только головой покачала.

- Есть, есть, на ж... шерсть! - отмахнулась Тамара Петровна, - дама представительная и крупная,- знаю я этого Самвела. Недаром, всю жизнь фельдшером на скорой помощи проработала. Как-то меня вызвали на улицу Бакинских комиссаров, где этот хряк живет у своей потаскушки.

Она глотком осушила остатки в своей стопке, поморщилась и с хрустом загрызла водку огурцом.

- Так вот - захожу! А его шмара - совсем сопливая девчонка вертится, глаза отводит, что-то верещит о высокой температуре, но ничего толком не говорит! Я прохожу в комнату - на постели в халате валяется огромный восточный мужчина. «На что жалуетесь?» - спрашиваю. Он откидывает полу халата, а там,- рассказчица сделала настолько красноречивый жест рукой, что все поняли, что именно она имеет в виду,- огромный, синий и весь в жутких шишках. Ужас!

У меня изумленно раскрылся рот, а вот баба Нюра проявила деловитое любопытство:

- Уши крысиные, что ли пытался пришить?

- Нет, шарики металлические вживить, - пояснила бывшая медсестра,- да неудачно! Началось нагноение, поднялась температура, и разбарабанило его причиндалы словно бревно!

- И?

- Увезли в хирургию на операцию, придурка!

Я изумленно икнула - в моей голове не укладывалось услышанное. Зато оно хорошо улеглось в памяти бабы Нюры. Что уж говорить - бутылка водки для неё была мелочью, не стоящей особого внимания! И если я, заявившись домой после кратковременного загула, рухнула в постель, то она до самого утра подбадривала себя ещё и настойкой боярышника собственноручного приготовления.

Жизнь бывшей звезды 2 конной армии была бедна событиями - не считать же развлечением запои соседей! И вдруг такой повод! Бабка за ночь накрутила себя до состояния невменяемости, окончательно уверившись, что вышеупомянутый Самвел именно её хочет лишить квартиры, и не успело ещё толком рассвести, как она оказалась на рынке возле палатки продавца тапочками.

Ни о чем не подозревающий Самвел неторопливо раскладывал на витрине свой специфический товар, когда на него бешеной тигрицей накинулась наша кавалеристка.

- Вот,- поднесла она ему прямо под нос сложенные в кукиш пальцы, - вот ты получишь мою квартиру!

- Ты чего, бабушка? - поначалу миролюбиво осведомился он, удивленно глядя на подпрыгивающее высушенное чучело старушки, - белены объелась?!

- Это ты белены объелся, ... ушастый! Что, сговорился с гугнявой Кларой меня без жилья оставить? Так я и тебя и твою стерву по судам затаскаю, у меня вся грудь в орденах! Меня даже Врангель боялся, и не тебе с Кларкой протягивать к моей хате загребущие руки! Бизьмесмены (язык оригинала) фиговы! Я до президента дойду! Мне сам товарищ Сталин руку жал! Ты бы лучше за своим ... следил, а то я тебе шарики железные в гляделки бессовестные запихну!

От такого количества исторических лиц прошлой эпохи, по какой-то непонятной причине мелькавших в разговоре, Самвел несколько оторопел. Но так как баба Нюра продолжала и дальше скакать и размахивать руками, он быстро пришел в себя.

- Скажи, - оскорблено загудел мужик в ответ,- чем обидел? Может, тапки порвались? Так я новые дам, только успокойся, не прыгай, пожалуйста!

- Это ты своей Кларе колченогой тапки белые справляй! Только суньтесь в мою квартиру - дырку вмиг промеж рогов проделаю, злыдни поганые! Мне товарищ Котовский именной револьвер подарил!

Постоянно повторяющееся имя «Клара» в речи сумасшедшей старухи, наконец-то, привлекло внимание недоумевающего продавца тапок.

- Кто такая эта Клара, уважаемая? Почему ты меня рядом с этой женщиной поминаешь?

- А то сам не знаешь, с кем собрался порядочных людей в бомжей превращать! Зубника нашего жена - Кларка-гугнявка!

- Клара Федоровна? - наконец догадался Самвел, даже обрадовавшись, что хоть что-то прояснилось в этой темной истории,- а ты кто?

- Я - Анна Никаноровна Шелест! И я вам свою квартиру не отдам!

- Сам не возьму! С чего это ты, Анна Никаноровна, решила, что я хочу твою квартиру отобрать? Да ещё вместе с Кларой Федоровной?

- Так Кларка - проститутка сама сказала Людке - библиотекарше, что продала её квартиру тебе, мафия, за 10 тыс. серебряников! А Людка, мол, пусть убирается из дома вместе с дитенком, потому что тебе, бандиту, жить негде! А следующая-то в вашем поганом списке - я!

Так с пятого на десятое эти двое, наконец-то, добрались до меня.

А я в самом что ни на есть плохом настроении, открыла библиотеку, вяло поприветствовав толкущегося у дверей товарища Широкопляса, жаждущего перед очередным партсобранием просмотреть подшивки газеты «Комсомольская правда».

Неспешно сняла пальто, надела рабочий халат и поправила у зеркала прическу. Я собиралась заняться списанием книг, поэтому надумала после обеда закрыть библиотеку для читателей, и принялась от руки набрасывать объявление, когда дверь скрипнула, и на пороге появился какой-то огромный мужчина кавказской внешности с большой коробкой в руках.

Наверное, дверь перепутал.

- Это библиотека! - вежливо указала я на его ошибку,- вход в аптеку с другой стороны!

Но тот с грохотом поставил коробку на пол:

- Это тебе, уважаемая! - с чувством заявил он,- носи сама и детям дай! Хорошие тапочки, мамой клянусь! Лучше не найдешь!

Сразу же догадавшись, что передо мной легендарный Самвел, под штанами которого скрывается нечто ужасное, я от страха завопила, как сирена:

- Товарищ Широкопляс, товарищ Широкопляс!

Но перепуганный дед в мановение ока забился в подсобку, а базарный «мафиози» защитным жестом вытянув руки перед собой, успокаивающе забормотал:

- Хотите широко плясать, уважаемая, пляшите! Я сам лезгинку танцевать люблю! Тапочки оденьте и пляшите! Не нужна мне ваша квартира, мне вообще от вас ничего не нужно! Не надо на меня вашу бабушку натравливать! Вот - тапочки у меня есть, а 10 тысяч - нет! Я просил Клару Федоровну помочь снять мне квартиру, а не купить!

Это потом я и плакала, и смеялась - вполне предсказуемо началась истерика. А в тот момент только и смогла выдавить:

- Не надо мне ваших тапочек!

- Это подарок, от души! Возьми - не обижай!

И Самвел исчез, зато его место тут же занял лопающийся от любопытства Широкопляс:

- Чего это он про тапки говорил?

- Не знаю! - нервно отмахнулась я,- ненормальный какой-то!