…Сколько же было веселья и наслаждения тем летом! Они продолжили встречаться на последнем курсе, и счастье их, казалось, никогда не закончится.

Она приложила все силы, чтобы никто не нарушал созданный парадиз, и Савелию никогда не захотелось его покинуть.

***

Надя очнулась от того, что стало резко темно. Она продолжала стоять, опёршись на дверку открытого холодильника. Он какое-то время приветствовал горящей лампочкой, но, поняв, что хозяйка ничего не собирается брать изнутри, погасил свет.

Она открыла дверку чуть больше, чтобы лампочка вновь осветила аскетичный набор внутри, взяла упаковку сока, захлопнула холодильник и на негнущихся ногах направилась к столу.

Здесь проходили их завтраки, ужины, обеды по выходным. Они не утыкались в тарелки и телефоны, а с удовольствием общались обо всём на свете. О планах на день и что из этого получилось, о сокровенных мечтах и интересных затеях, о кино и музыке, о новостях друзей и внешнего мира. Им всегда было о чём поговорить, и никогда не было скучно вдвоем.

Ещё сегодня утром они сидели за этим столом и обсуждали предстоящую неделю. Кажется, с тех пор прошло сто лет.

Надя снова «зависла», уставившись вперёд, в чьи-то окна вдалеке. Где-то там близился к концу семейный вечер. Где-то там наступала ночь, чтобы утром уступить место новому дню со всеми своими радостями и неурядицами.

Она попыталась представить себя с Савелием лет через пятнадцать. Разумеется, оба сохранят молодость, дав зрелости придать своего очарования. Они состоятся и как профессионалы, и как родители. У них родятся двое, а лучше – трое детей. Непременно послушные, умные, талантливые, которыми можно только гордиться.

По их плану, дети должны были появиться в первую семейную пятилетку. Перед свадьбой они говорили о том, что каждый год должен быть насыщенным и приносить хорошие события. А после пышного торжества приступили к реализации своего совместного проекта под названием «семейная жизнь».

Первым пунктом стало приобретение квартиры. Вот этой квартиры, где Надя осталась одна со своими воспоминаниями.

Она встала и, тяжело пошаркивая тапками, словно старуха, побрела в коридор к встроенному шкафу, где хранились фотоальбомы. Сдвинув вбок дверь, Надя вгляделась на нужную полку. Перед глазами снова стали проплывать тёмные круги, из-за которых она не сразу поняла, что именно не так.

Хозяйка включила свет, потёрла глаза и вновь уставилась в нутро шкафа. Нет, не показалось: альбома действительно было всего три. Её детские фотографии за пошарпанной от времени и просмотров обложкой. Её школьные годы за постером модной группы, сердечками и комментариями в адрес музыкантов. Третий сборник – студенчество, начало карьеры, начало их необыкновенного романа и семейной жизни.

У Савелия был такой же комплект, плюс их совместный большой белый альбом со свадебными фотографиями. Надя взглянула на другие полки, но недостающих нигде не было.

Она взяла третий альбом и открыла с конца: там, где были их счастливые лица, сейчас зияла пустота. Пальчиком с аккуратным маникюром она перелистывала белые мягкие листы, пока не появились её последние фотографии с корпоратива. Надя стала пролистывать дальше: на снимках улыбалась она одна, с подружками, с родителями, коллегами и однокурсниками.

Но не с Савелием.

Сердце гулко ударило внутри, и хозяйка почувствовала, что не может вздохнуть воздух. Грудная клетка сжалась, не давая лёгким урвать хоть глоток. Через несколько попыток они будто сомкнулись и слиплись. Так в студенческие годы выглядели блестящие пакеты, вынутые из картонных коробок с вином, чтобы выжать всё до последней капли. И опустошённый сосуд не хотел снова заполняться.

Надя наклонилась вперед, держась за книжную полку, в надежде на спасительный вздох. Чуда не произошло. Она почувствовала, как падает вниз, одновременно проваливаясь в бездну, не зная, что это – обморок или смерть. Хотя теперь какая разница.

***

Её разбудила трель звонка, чередующаяся со стуком в дверь. Надя открыла глаза и в темноте постаралась понять, что происходит. Она лежала на полу, в голове нещадно пульсировало, левая рука и бедро ныли от боли.

Перед глазами был открыт книжный шкаф. Вспомнив, как здесь очутилась, Надя поёжилась от пережитого отчаяния и беспомощности.

В дверь снова начали стучать.

– Иду, сейчас открою! – сипло крикнула она, надеясь, что трезвон с барабаном, усиливающие головную боль, прекратятся.

Опираясь на книжные полки, она поднялась на ноги и, держа руки впереди, чтобы в темноте ни обо что не удариться, направилась к выходу.

Ладошки упёрлись в прохладную поверхность, а затем стали спускаться вниз, правее, в поисках замка.

В глазок она даже не стала смотреть, надеясь на чудо. Её Савелий потерял всё – телефон, ключи, совесть, раз не дал о себе знать другим способом, – зато вернулся живой и невредимый.

Железный затвор щёлкнул, через открывшуюся щель по глазам ударил яркий свет. Прищурившись, Надя попыталась разобрать, кто перед ней стоит. Сквозь белену просматривался силуэт Лады. Хозяйка разочарованно вздохнула.

– Паршиво выглядишь, – хрипло сказала соседка, держа ладонь на больном горле. – У тебя всё в порядке?

Наде понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с ответом, без ругательств:

– Издеваешься?

Лада помолчала, прежде чем задать очередной вопрос:

– Я слышала шум, решила проверить, как ты.

– Я упала, но уже встала, – с горькой иронией ответила Надя. – Спасибо, что побеспокоилась.

– Прости, что днём так получилось. Я не хотела тебя обидеть. Просто самой было очень плохо.

– А сейчас? – спросила Надя, оставаясь в своей апатии.

– Сейчас тоже не айс, но чуть лучше.

Обе помолчали. Лада – с нимбом от лампочки у головы, Надя с опухшим от бесконечных сегодняшних слёз лицом.

– Я чай заварила очень вкусный, с травками, пойдём попьём, – пригласила соседка. – Тебе тоже лишний заряд не повредит.

– Да видала я твой чай! – Надя хотела захлопнуть дверь, однако Лада не дала.

– Пойдё-ом. Тебе плохо, мне плохо, вместе будет легче.

Надя никуда не хотела идти, никого не хотела видеть, ни с кем говорить. С другой стороны, в одиночестве она совсем сойдёт с ума. Подумать только: за день самая счастливая жена превратилась… в кого? Даже не во вдову, раз мужа якобы нет и не было никогда.

– Хорошо, пошли пить твой вкусный чай, – обречённо вздохнула она.

***

Лада жила в просторной «однушке» нестандартной планировки. У комнаты два окна, одно из которых находилось в небольшом проёме. Хозяйка – в смысле нанятые ею рабочие – отгородили пространство сквозными полками, за которые вошла кровать-полуторка.

Одну из стен полностью занимал шкаф-купе с зеркальными дверками, что зрительно увеличивало пространство. В центре оставались диванчик, столик на колёсиках и телевизор на стене.

На кухне был современный угловой гарнитур, с противоположной стороны – удобный мягкий уголок. Часть коридора занял велотренажёр.

Бледно окрашенные стены, которые украсили несколько фотографий, пол, стилизованный под доски, в меру хрома. Всё стильно, со вкусом и совсем не дёшево.

Лада неплохо зарабатывала, и могла себе позволить более просторное жильё поближе к центру. Однако она выбрала тихий уголок. И – чего скрывать – Наде было приятно её соседство.

Сейчас хозяйка готовила «к чаю», отвернувшись к гарнитуру. Стройные длинные ноги облегали легинсы, узенькая трикотажная кофта поверх белой футболки подчёркивала стройный стан хозяйки. Волосы Лада собрала в хвост на макушке. Даже болеющей она умудрялась выглядеть на все сто.

Через несколько минут соседка переставила несколько тарелочек, на которых были аккуратно уложены сыр, копчёная колбаска, миниатюрное печенье, конфетки. Плюс прозрачные чашечки на других блюдечках.

«И сервировка как в ресторане, – подумала Надя. – Куда только мужики смотрят? Лицо, фигура, мозги, нормальный характер и даже квартира при ней. А на личном фронте вроде как место вакантно».