– Откуда такая информация?

– Ну, мы же близки, – она повела белыми плечами и небрежно добавила. – Вроде как это какая-то француженка. В последнее время, как я слышала, у джентльменов мода на… на… на таких вот жен.

Я нервно стиснула подол платья.

“Такие вот жены”, в отличие от чопорных англичанок, были милы, добры, веселы и открыты. Это по словам моего братца, который тоже не избежал повальной увлеченности французскими барышнями. Раньше я не обращала на это внимания – домой не тащит, и то хорошо.

Но Эштон и женитьба?

А как же род? А как же общество?

А как же… как же я, в конце концов?!

И слова брата о том, что для того, чтобы вновь просить моей руки, его удерживает лишь раненая гордость. Или что, рану уже с успехом залечила какая-то вертихвостка, а он и рад упасть в ее объятия?

Остаток вечера прошел хорошо. Ну, почти хорошо. За исключением одного эпизода. Одного ма-а-аленького эпизода, разрушившего абсолютно все!

За трапезой я беспечно ворковала с графом Арундейлом, сидящем по левую руку от меня, и периодически перекидывалась фразами с милой Дейдре. В отличие от своей старшей сестрицы она мне нравилась на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Девочка была полна внутреннего света. К поистине колдовской внешности добавлялись еще острый ум и ироничное, совершенно не детское восприятие действительности.

В общем, мы втроем очень мило поболтали. Но ничто хорошее не длится вечно, и вот после ужина нас порадовали продолжением творческой программы. На сей раз приглашенный поэт читал свои стихи.

Ко мне подошла Аманда и подала фужер с лимонадом.

– Милая Дженни, ты просто обязана это попробовать! Новый рецепт, дивно вкусно!

Заклятая подружка подозрительно любезна…

Я осторожно взяла и внутренне приготовилась к худшему.

Старшая Хортон, продолжая беспечно щебетать, увлекла меня на веранду. Когда в очередной раз прозвучала фраза о сочувствии, я не выдержала и оборвала девушку на полуслове.

– Как понимаю, тебе все еще не дает покоя гипотетическая женитьба Эштона Ройза? С чего ты взяла, что я должна расстроиться из-за этой вести?

– Предположила, – Аманда нарочито невинно похлопала длинными, подкрашенными ресницами. – У твоего неприятия Эштона может быть лишь одна причина.

– И что же тебе сказало богатое воображение, дорогая подруга?

Я сделала первый глоток лимонада, как никогда остро ощущая, как вяжет во рту эта приторная сладость. Гадость редкостная, а не новый рецепт…

Хотелось невоспитанно сплюнуть обратно в бокал и прополоскать рот водой.

– Ох Дженни… Это не секрет, что первая красавица настолько явно травит лишь того, к кому неравнодушна, но он не соответствует высоким запросам.

Мерзавка.

Совершенно бессовестная и невоспитанная мерзавка!

Прилагая огромные усилия, чтобы удержать лицо, я холодно улыбнулась и ответила:

– Мэнди, твои умозаключения забавны, но далеки от истины.

Аманда пошла некрасивыми пятнами румянца от злости из-за употребления своего детского имени. Я усмехнулась и подобрала подол платья, собираясь на этом закончить диалог, но тут блондинка почти прошипела:

– Скажешь, я так уж не права? Или скажешь, что твое отношение к Эшу не изменилось? Увы, Джен, ты плохая актриса… и потому прекрасно видно, как ты на него смотришь.

Я сжала бокал, больше всего желая опрокинуть остатки лимонада ей на голову. Так… Вдох и выдох, Дженнифер. Где твой самоконтроль? Ты должна быть лучше заклятой подружки хотя бы в этом. И ослабляем хватку пальцев. Как мы уже знаем, ножки бокалов чрезвычайно хрупкие, а сломать вторую за вечер – это однозначно перебор.

Я уже почти вернула себя в равновесие. Я была в шаге от того, чтобы беспечно улыбнуться своей противнице, высмеивая ее умозаключения.

Но именно в этот самый момент за нашими спинами раздался низкий, ленивый голос:

– Какой у вас занимательный диалог, юные леди.

О, нет…

Не может быть.

Господи боже, пусть это будет кто угодно, но не он!

Я медленно развернулась.

Бог не услышал.

Мужчина стоял, облокотившись о перила, и задумчиво крутил в длинных пальцах сорванный в саду цветок. Свет из больших окон искрился медью в рыжих волосах, тени причудливо ложились на лицо, не позволяя прочитать его выражение.

Сердце рухнуло в пятки. Как давно он тут стоит? Сколько он слышал?

И самое главное, что теперь делать?

Нацепить привычную маску королевы, возвышающейся над всем, и гордо удалиться.

Я поставила бокал с отвратительным лимонадом на широкий балконный поручень и, взмахнув веером, проговорила:

– Меня утомил этот глупый разговор, Аманда. А сейчас прошу меня простить… хочется подышать воздухом. Да и, помнится, у Хортонов замечательный сад…

Подобрав юбки, я со всевозможной поспешностью двинулась ко второй лестнице, сбежала по ступеням и направилась по дорожке в темноту сада.

За спиной раздался укоризненный голос Эштона.

– Аманда, Аманда…

– Что Аманда? – недовольно буркнула в ответ наследница Хортонов.

– Я же просил…

Узнать, о чем именно рыжий ее просил, я не успела, голоса пропали, приглушенные расстоянием.

Не выдержав внутреннего мандража, я все ускоряла и ускоряла шаг. Мраморные плиты дорожки холодили ступни сквозь тонкие бальные туфельки. Но мне было жарко… Лицо так пылало от стыда, что об щеки, наверное, можно было спички зажигать.

Я добежала до развилки и замешкалась, не зная, куда идти дальше.

Освещенная с двух сторон тропа широких белых плит с синими прожилками вела к небольшому декоративному пруду, огибала его и возвращалась к освещенному сотнями газовых ламп дому. По коже прошел мороз от одной мысли, что придется возвращаться назад, к гостям, снова всем улыбаться и делать вид, что меня ничего не беспокоит. Я не готова…

Потому решительно шагнула в сумрак. Гравий зашелестел под ногами, покалывая острыми гранями, и я, тихо охнув от боли, перескочила на обочину дорожки. Уж лучше травка…

Эта тропа вела в старую беседку в греческом стиле. Когда мы с Мэнди были маленькими и еще дружили, то часто тут играли.

За прошедшие годы беседка ничуть не изменилась. Все те же светлые колонны с вьющимся диким виноградом. Лоза стремилась добраться до купола строения, и за годы моего отсутствия у нее это даже начало получаться.

Я устало присела на мраморную скамью и зябко обхватила ладонями плечи.

Так… Дженни, ты же большая девочка. Дразнилки подружки уже давно не должны тебя тревожить. Даже если это дразнилки по поводу мужчины, который… который…

Даже думать не хочу!

Впрочем, некогда я обещала быть с собой честной, не так ли?

С мужчиной, который…

– Ну и почему ты сбежала?

Низкий, нежданный голос не дал закончить признание самой себе, и я испуганно вскинулась.

Он стоял возле беседки, опираясь локтями на мою лавку, и смотрел на меня так, словно впервые видел.

– Что ты тут делаешь? – растерянно поинтересовалась я, отодвигаясь на дальний край скамьи. Было дикое желание пересесть подальше, но это и правда было бы самым настоящим заячьим бегством.

– Пришел за тобой.

– Следил?

– Зачем? Я просто дошел до развилки и решил, что обратно в дом ты не пойдешь и с праздно шатающимися гостями встречаться не захочешь. Ну а в конце этой дороги была так любимая Амандой беседка. Подозреваю, что ты о ней тоже знала. Как видишь, оказался прав.

– Счастлива, что у тебя такие незаурядные дедуктивные способности, но это все не объясняет зачем ты сюда пришел? Развлечений мало?!

– Захотел? – предположил рыжий барон, ни капли не смущенный моим взрывом эмоций.

– Чудесно, – скривила губы я. – А теперь, будь любезен, захоти вернуться в дом и избавить меня от своего присутствия.

Меня снова несло. Я стеснялась и трусила находиться с ним наедине, и всеми силами демонстрировала несуществующую браваду.