Я скрылась в ванной, и, включив воду, оперлась об раковину:

- Вот надо было мне всё испортить. Говорила мне мама: «Язык - враг мой», - пробормотала я своему отражению.

И решила, что сегодняшний день я проведу максимально весело. Это последний день каникул. Дальше меня ждут насыщенные будни, до отказа заполненные учебой и работой. Так что буду отдыхать по полной!

Мое второе появление на кухне было встречено умопомрачительно пахнущей яичницей и новой порцией кофе.

- Сейчас меня покормят! Сейчас я буду кушать! - в предвкушении я потирала руки.

За завтраком мы с Алексом трепались обо всем и ни о чем. Похоже, мы оба решили не напрягать друг друга. Что ж, как известно, у дураков мысли сходятся. Беспечный треп очень способствовал аппетиту, и кроме яичницы я еще умудрилась впихнуть в себя бутерброд с колбасой.

И как только моя сытая тушка отвалилась от стола, я внесла предложение по сегодняшнему времяпровождению:

- Предлагаю включить в программу сегодняшнего дня только один музей и одну кафешку. Больше по времени не потянем. И музей конкретный, и даже зал конкретный, а даже только одно конкретное творение.

* * *

Когда Алексей согласился на предложение Леры, он даже представить себе не мог, чем всё это обернется.

Они покинули его квартиру в полной готовности к ее отъезду, хотя Алексей всё еще не оставил надежду уговорить ее остаться. У него было около восьми часов до ее отлета. В одно мгновение он думал: «Целых восемь часов!», а через секунду эта мысль сменялась панической: «Только восемь часов!» И время катастрофически уменьшалось. Таяло, как снег в апреле на солнцепеке.

Алексей по просьбе Леры узнал, что статуя Мефистофеля находится в Русском музее. Лера была искренне удивлена, потому, что она совершенно не помнила ее в свое прошлое посещение музея. Но оказалось, что она просто до нее не дошла. В этот раз, как только они зашли в музей, она вцепилась в руку Алексея, закрыла глаза и попросила:

- Отведи меня к Мефистофелю.

- А почему с закрытыми глазами? - удивился Алексей.

- Я опять не дойду, если буду смотреть по сторонам. Я опять где-нибудь зависну. А у нас и так времени мало, - пояснила Лера.

Алексея порадовало, что девушка настолько ему доверяла, что даже сделала его своим поводырем. Он вел ее через залы, для удобства приобняв за талию одной рукой, а другой держа ее ладошку в своей. Наверно со стороны они смотрелись странной парой. Может быть, многие задавались вопросом, зачем было приходить в музей, чтобы сейчас с закрытыми глазами бежать мимо известных и не очень полотен и скульптур. Но у них была цель, и они стремительно к ней приближались.

И вот когда Алексей привел Леру в зал, где у окна, навечно застыв в задумчивой позе, на камне сидел злой гений, он понял, что значит в ее понимание «зависнуть». Девушка сначала долго стояла на пороге зала, издалека рассматривая фигуру. Для нее в этом зале не было ничего, кроме этой скульптуры из белого мрамора. Спустя некоторое время Лера медленно приблизилась к Мефистофелю, обошла его вокруг, внимательно разглядывая каждую черточку скульптуры. Потом она встала напротив лица каменного изваяния, и Алексею даже показалось, что она разговаривает с ним, хотя губы ее не шевелились. Алексей с таким же интересом наблюдал за Лерой, с каким она рассматривала творение Антокольского. Как и ночью, Лера показывала ему себя настоящей, и Алексей дорожил этими минутами. Он не торопил девушку, лишь отошел в сторону. Встал,  сцепив руки за спиной. Теперь он видел и скульптуру, и Леру на фоне окна, за которым виднелся заснеженный парк.

Лера подошла к Алексею и, встав впереди него, тихо сказала:

- Отсюда он не смотрится злодеем. Просто усталый сгорбленный тощий старик, сидящий на скале.

Алексей посмотрел на скульптуру и, наклонившись к Лере прошептал ей в ухо:

- Я дух, всегда привыкший отрицать.

И с основаньем: ничего не надо.

Нет в мире вещи, стоящей пощады.

Творенье не годится никуда.

Итак, я то, что ваша мысль связала

С понятьем разрушенья, зла, вреда.

Вот прирожденное мое начало,

Моя среда.[1]

Лера вздрогнула, но не обернулась, лишь прижалась к Алексею спиной. Первой мыслью Алексея было обнять девушку. Но он не стал этого делать и остался стоять так, как и стоял до этого - сцепив руки за спиной. Он уже достаточно знал Леру, чтобы понять, что в этот конкретный момент любая его попытка проявить к девушке какие-то чувства лишь оттолкнет ее. Лера же взяла Алексея за руку и подвела его к скульптуре:

- Посмотри... - Алексей взглянул в лицо Мефистофеля, а Лера, не отпуская его руку, шепотом заговорила, - Он зло. По определению. Но я не вижу в нем зла. Только мудрость. Мудрость и усталость. А еще сарказм. Посмотри на его улыбку. В нем нет ни угрозы, ни агрессии, он даже как будто притягивает к себе.

Алексей посмотрел еще раз на скульптуру. Он видел ее не в первый раз. Но он впервые увидел такой. Мужчина перевел взгляд на девушку, не сводившей глаз с сидящей фигуры. Ему снова показалось, что она мысленно разговаривает с сидящим напротив нее воплощением зла. И еще ему показалось, что этот Дух Зла словно притаился, ожидая удобный момент. Алексей резко развернул Леру к себе, спрятав ее от теперь уже насмешливого взгляда скульптуры. Так вот и поверишь во всякую чертовщину.

- Ты чего? - недоуменно спросила Лера.

- Пойдем отсюда, - попросил Алексей девушку, понимая, что при всем желании не сможет объяснить ей возникшее у него иррациональное чувство опасности, исходящий от образа Мефистофеля.

- Почему?

Ее вопрос был очевиден, вот только ответа у Алексея на него не было.

- Пойдем, - еще раз попросил он Леру, не давая ей снова повернуться к скульптуре.

- Я хотела его набросать.

- Не надо. Времени мало, - Алексей нашел единственную отговорку.

- Ну, ладно, - согласилась Лера, пожав плечами.

Когда она уходили из зала, Алексею послышался тихий мужской хохот за спиной. «Показалось», - подумал он, но все-таки неосознанно прибавил шаг.

До самолета оставалось всего четыре часа, и это с учетом дороги до аэропорта. Хорошо, что регистрация была электронная, поэтому в Пулково можно было появиться только перед посадкой. Но всего четыре часа! Алексей понимал, что время его сказки неумолимо приближается к полуночи. Еще чуть-чуть и часы начнут бить двенадцать, а Золушка исчезнет. Он уже почти совсем смирился с тем, что Лера уедет, хотя была еще надежда на чудо. Вдруг что-нибудь случится, что задержит ее еще на день, два, а может неделю. Но чудо может и не случится, и за эти четыре часа ему надо было во чтобы то ни стало оставить у себя хрустальную туфельку, по которой он потом сможет отыскать свою принцессу. И желательно, чтобы эта туфелька имела телефон и адрес конкретной носительницы.

Он вез Леру в свое любимое кафе, которое находилось как раз по дороге в Пулково на окраине города. На это кафе он наткнулся совершенно случайно, когда помогал своему другу делать ремонт в его новой квартире в этом районе. Просто в квартире у друга не было еще ни плиты, ни посуды, а перерыв на обед - дело святое. Поэтому они заскочили в ближайшею забегаловку перекусить, и оказалось, что это очень уютное кафе с хорошей кухней, недорогими ценами и приятным персоналом. С тех пор Алексей здесь стал постоянным гостем. И именно в это кафе он вез сейчас Леру, по дороге обдумывая свой разговор с ней. Алексей усмехнулся, подумав, что весь его план эта девушка одной фразой может перевернуть с ног на голову. А тогда придется импровизировать. Он взглянул на Леру. Она сидела на пассажирском сидении и за всю дорогу не сказала ни слова, что для нее было совершенно не свойственно. Лера молча смотрела в окно, ни разу не повернув голову в его сторону. Но, что удивительно, молчание заполнившее салон машины нельзя было назвать гнетущим или тяжелым. Это было какое-то правильное молчание, так необходимое сейчас этим двум людям.