С этими словами он достал откуда-то маленький пузырек и капнул в бокал каплю непонятной жидкости. Вода тут же окрасилась в зеленый цвет и стала красиво флуоресцировать.

– Это что такое?– округлила глаза девушка. – Ты случайно не наркотики в воду подмешал?

От волнения она даже перешла на «ты». В интернате им рассказывали много страшилок про то, как наивных детдомовцев превращают в наркоманов, предлагая первый раз испробовать зелье бесплатно.

– Ты чокнутая? – рассмеялся незнакомец. – Наркота больших денег стоит. Кто тебя ей бесплатно угощать будет?

Саттарова сама не поняла, как ему поверила. Взяла бокал в руки и залпом выпила содержимое.

***

–Тук, тук, тук…

Противный дятел стучал внутри головы и никак не хотел успокаиваться. К этому еще добавилось ощущение, что по ноге кто-то старательно ползет и при этом сильно щекочется. Ползет по ноге? В спальне интерната и тараканов никогда не было, не говоря про другую кровососущую живность. Но этот кто-то упорно поднимался все выше и выше. Юлька решила, что пора открывать глаза и повернулась на правый бок, чтобы посмотреть на часы, которые висели на противоположной стене. Каково же было ее удивление, когда под пальцами руки она вдруг ощутила не привычную поверхность казенной простыни, а что-то похожее на камни и траву. Девушка испуганно вскочила и заморгала.

Где она? С боку красовался цветущий куст жасмина, который наполнял воздух своим благоуханием. Но дятлы в голове не позволяли насладиться ароматом в полной мере. Посторонний запах заставил желудок совершить кульбит. И лишь усилием воли девушка сумела остановить приступ тошноты. Под попой ощущались жесткие камешки щебенки, которым был покрыт приствольный круг жасмина. Чуть дальше радовала зеленью скошенная трава газона. А за газоном виднелось знакомое здание интернатской кухни. Слава богу, она на территории интерната. Но почему на заднем дворе и лежит на земле?

Оглядев свое бренное тело, Саттарова обнаружила, что на ней бывшее когда-то шикарным выпускное платье, которое сейчас было сильно помято и испачкано зеленью. Туфли исчезли. А по босой ноге упорно полз вверх жучок, щекотку которого она первоначально приняла за таракана.

– Господи, Юля, что с тобой!

Подняв вверх глаза, обнаружила перед собой встревоженное лицо Розалии Назиповны.

– Девочка моя, ты куда вчера пропала? И что делаешь здесь в таком виде?

Юлька попыталась вспомнить, где была и почему лежит сейчас здесь. Но с ужасом обнаружила, что последним воспоминанием в ее голове было то, как они с Линой и Никитой пытались сбежать с территории интерната. А дальше была полная пустота.

– А Лина где? – с трудом разлепляя пересохшие губы, решила уточнить для начала.

– Твоя Луевская уже собрала чемодан и укатила подавать документы в институт культуры! А вот где ты была ночью? Почему тебя не было на территории? – покачала головой директриса. – Мы уже собрались в полицию заявлять о пропаже выпускницы, как тебя Никита Криков увидел лежащей здесь.

Они же собирались в ночной клуб? Или это ее воспаленная фантазия подкидывает какие-то странные идеи.

– Розалия Назиповна, – всхлипнула воспитанница, – я ничего не помню!

Из глаз девушки покатились крупные слезы, оставляя некрасивые пятна на и без того испорченном платье.

– Ох, Саттарова, от кого, но только не от тебя я ожидала такого сюрприза! – вздохнула женщина. – Встать сама сможешь?

Конечности хоть и плохо, но все-таки слушались. Правда идти мешала саднящая боль между ног. Но девушка ей не придала значение. Разве это важно, когда даже не можешь вспомнить, где провела ночь?

Директриса увела нарушительницу дисциплины в медпункт. Фельдшер бегло осмотрела девушку, но ни каких повреждений не нашла. А головную боль и странное поведение списала на незаконно испробованный алкоголь. Юлька же даже и возразить ничего не смогла, хотя ей точно казалось, что спиртного она вчера вечером не употребляла. Только другого разумного объяснения у нее не было.

***

Девушка сходила в душ, нацепила спортивный костюм и пошла к директрисе. Та явно ждала от нарушительницы порядка объяснений. Но Розалии Назиповны не оказалось на месте. Говорят, что хуже любого наказания лишь его ожидание. Юлька недовольно передернула плечами и поплелась на завтрак.

Столовая встретила ее привычным гомоном воспитанников. И тут до ее воспаленного мозга дошло, что это практически последний завтрак в доме, который за пятнадцать лет стал ей родным. Сегодня ее еще накормят, возможно, разрешать переночевать. А завтра все, прощайте все друзья и подруги. Ты теперь взрослая и самостоятельная девушка. Государство больше не намерено тратить на тебя деньги. Она знала, что по закону ей положено жилье и внеконкурсное поступление в вуз. Только это было еще все очень далеко и не понятно. А сейчас волновал вопрос, почему директриса не дождалась ее, чтобы высказать все претензии. Хотя, она уже для нее никто, просто бывшая выпускница.

Доковыряв через силу тарелку с вдруг ставшей в раз неаппетитной кашей, девушка встала из-за стола и наткнулась на печальный взгляд Розалии Назиповны.

– Поела? – уточнила директриса. – Тогда пойдем, поговорим.

И не оглядываясь, пошла в свой кабинет. Она даже не сомневалась, что Юлька идет следом. В кабинете девушка села в знакомое кресло. Обычно, сидя в нем, она делилась своими маленькими девчачьими тайнами и бедами с женщиной, которая в меру своих сил и служебных обязанностей заменила ей семью. Сегодня, как она предполагала, ее ждала выволочка. Но Розалия молчала, лишь внимательно разглядывала лицо воспитанницы и грустно качала головой:

– Ты думаешь, что я позвала тебя сюда для наказания? Если так, то ты ошибаешься. У меня больше нет прав тебя ругать или наказывать. Просто я хочу тебе сказать все, что думала про вашу дружбу с Линой все эти годы. Но тогда у меня на это не было прав. Сегодня же, думаю, они появились.

Брови Юльки удивленно поползли вверх. Она ждала чего угодно, но только не разговоров про дружбу. А женщина продолжала свой монолог дальше:

– Я не сомневаюсь, что вчерашняя вылазка прошла именно под ее руководством. Только где сейчас Луевская? Она благополучно разбирает свой чемодан в общежитии престижного вуза. А ты сидишь передо мной с понурой головой и даже не можешь вспомнить то, что произошло с тобой вчера. И не известно, какими последствиями для тебя это обернется в будущем. Дай бог, что только кратковременной потерей памяти.

– Розалия Назиповна! – попыталась было начать оправдываться девушка. Но директриса ее перебила:

– Саттарова, не имей привычки оправдываться, если ты не в суде. Что произошло, то произошло. Сегодня я разрешу переночевать тебе в интернате. Завтра с утра ты уедешь поступать. И мне очень хочется верить, что ты более разумно подойдешь к выбору друзей. Настоящая дружба, как и любовь, должна быть взаимной. А все остальное это болезненная зависимость. Иди и подумай над моими словами!

После этих слов женщина отвернулась к окну, давая понять, что аудиенция закончена. Девушке ничего не оставалось делать, как выйти из кабинета. А Розалия Назиповна тайком стряхнула набежавшую слезу. Вот еще одна любимица покидает стены детского дома. И хоть говорят, что педагогам нельзя иметь любимчиков, все равно их сердца к кому-то привязываются сильнее. И тем больнее провожать в большое плавание неокрепшую чистую душу. Будь ее воля, она усыновила бы их всех. Но никто не позволить стать директору детского дома многодетной приемной матерью. Они и так все ее дети, которые вырастают и разлетаются из гнезда, когда приходит время. И если богу бывает угодно, возвращаются сюда, но уже взрослыми состоявшимися людьми в качестве педагогов, воспитателей или других работников или меценатов. Вернется ли когда-нибудь Юлька? Пусть она хотя бы найдет достойное место в этой жизни.

***

Юлька тем временем начала собирать чемодан. Это нехитрое действо должно помочь отстраниться от грустных мыслей. Лучшая подруга, которая три последних года была для нее всем, уехала, даже н попрощавшись. Розалия Назиповна скорее всего права: не умеет она выбирать друзей… Но ведь дружба как и любовь появляется не за что-то, а часто вопреки всему. Или она не права? Девушка сложила очередное платье в дорожную сумку и протянула руки к белью, которое осталось лежать кучкой после душа. Постирать или сложить так? А вдруг не успеет до завтра высохнуть и придется везти в сыром виде?