— Говори правду, — повторяю строго, и Ветберг пробегает взглядом по моему простому наряду и начинает рассказ.

Его Величество нахлебался дрянного винишка, валялся в походном шатре с парой деревенских девиц, и пал от случайной стрелы бунтовщиков. Стрела поразила его, когда государь вышел из палатки отлить под ближайшее деревце.

Фредди кладет мне ладонь на плечо, и это возвращает мои ноги на землю. Я ловлю себя на мысли, что радуюсь смерти матушки. Расскажи фон Ветберг эту историю ей, она бы скончалась в муках, а перед смертью нагрешила перед своими любимыми богами нечестивыми мыслями.

— У нас не хватит людей, Ваше Величество, — заканчивает рассказ фон Ветберг. Моё тщеславие растет до небес — впервые я слышу Ваше Величество по отношению к самому себе. Моё благоразумие заталкивает тщеславие на место — если нам не хватит людей, я стану королем без королевства.

— Найдите ворона, — говорю я, и рука Фредди соскальзывает с моего плеча. Я вижу, что глаза фон Ветберга расширяются от ужаса.

Как все-таки просто испугать людей.

К семнадцати годам я понял: чтобы счастливо править доставшимся по наследству государством, хватит верного Фредди за спиной и нескольких извилин в собственной голове. Наше славное, но бедное королевство было окружено подходящей грядой гор с одной стороны и отвесными скалами над океаном — с другой. Захватчики забыли о нас еще тысячу лет назад, и мы варились в междоусобных войнах, разделяя между собой акры песка и тундры.

Но, как только мои амбиции вышли за пределы планов обойти братьев в борьбе за престол, я обратил взгляд к Башням.

Поселившиеся в городских гетто эльфы не шли ни в какое сравнение с обитателями хранилищ магии. Голубоглазые пришельцы с другого континента, внешне ничем не отличающиеся от своих бедных и глупых городских сородичей, заняли древние руины и возродили магические ордена, которых людские короли старались не касаться. Из казны ордена получали ежегодные «пожертвования» — почти неприкрытая дань, а городские эльфы устраивали раз в десятилетие торжественные паломничества и оставляли у подножия каждой башни тухнущие там неделями дары — монеты, драгоценности, одежду. Подачек из гетто жители башен не забирали.

Мы с Фредди добрались до ближайшей к столице башни, но дальше мой бравый защитник идти отказался. Его руки, сжимающие меч, дрожали так сильно, что я сумел увидеть это.

И отправился наверх один.

— Сколько будет стоить ваша помощь? — спросил я у остроухого, что вышел встретить меня. На нем был балахон из простого льна, и он выглядел отшельником.

— Чем мы можем помочь Его Высочеству?

Остроухий знал, кто я, хоть поблизости не было герольда, чтобы объявить мой титул.

— Сколько стоит ваша помощь? — мне было семнадцать, и я был достаточно глуп, чтобы настаивать на своём.

— Люди, — остроухий безразлично пожал плечами.

— Много людей? — теперь я сам удивляюсь, каким глупым был.

— Количество зависит от услуги, которая требуется Его Высочеству, — остроухий улыбнулся премерзкой улыбкой.

Я принял её на свой счет, но оказался не прав. Через год Морохир рассказал, что мой дражайший предок однажды явился в ту же самую башню с недвусмысленной просьбой увеличить его мужское достоинство.

Каждый месяц я возвращался к башне, приносил богатые дары — камни, золото, обученную прислугу. Мы с Морохиром и другими эльфами садились в Саду Гостей и говорили о том, что можно изменить в жизни королевства с посильной помощью жителей башен.

Они научили меня отправлять ворона.

Фредди провожает взглядом птицу, хмурясь, сцепив зубы.

— У нас не хватит людей, — говорю ему я, хотя ему это известно даже лучше фон Ветберга. Он говорил мне об этом минувшей ночью, когда мы расчерчивали несколько планов возможной атаки.

Возвращается разведка. Люди измотаны, я вижу, что двое держат ладони на новых повязках.

— Пропасть сожри этих зеленокровых! — кричит фон Ветберг. Я узнаю, что двое разведчиков не вернулось — эльфы из гетто набросились на них и разорвали на части до того, как их соратники успели покинуть квартал. Вернувшиеся необычайно бледны и молчаливы. Они докладывают скупо, точно и стараются не смотреть на других.

— Дайте им вина, — говорю я и увожу в сторону Фредди. — Нам придется остаться в казарме.

— Не хватит места, — возражает он.

— Хватит, если твои ребятишки исчезнут, — я говорю ему честно обо всем, что думаю. Когда он услышит ложь в моих словах, я почувствую жжение между лопаток.

Фредди кривится и сплевывает. Он выращивал своих деревенских вояк почти пять лет. Для него они как собственные дети.

— Выдвигаемся, парни! — кричит он, хлопая меня по плечу. — Есть работенка!

— Я пойду с тобой.

— Не мели ерунды, — впервые он обращается ко мне на «ты», без чинов. Фон Ветберг назвал меня королем, а Фредди, кажется, понизил до купчишки.

— Фредди, — я хватаю его за локоть прежде, чем он успевает улизнуть в казарму. Мы по-прежнему одни на тесном пятачке. — Я отдам тебе их, — я киваю в сторону гвардейцев. Фон Ветберг помогает разведчикам сменить повязки. — Обещаю.

Фредди смотрит в сторону фон Ветберга недоверчиво, но прежде чем фигура графа скрывается в проеме старой казармы, я замечаю улыбку. Ему всё ещё плевать на всех, кроме себя.

Я надеюсь, что так будет и дальше.

Ворон возвращается ночью.

В гетто не замолкают крики. Я знаю, что Фредди внизу, и что он не вернется обратно до тех пор, пока рядом с ним будет хотя бы один живой соратник.

Нам не хватает места. Гвардейцам нужно где-то спрятаться, нужно что-то есть и пить. Я повторяю это про себя, прислушиваясь к крикам, и когда они становятся особенно громкими, вызываю в памяти лицо матери.

Она умерла. Она, отец, и, скорее всего, Грегор. Марк, наверняка, спился где-нибудь за Океаном. Остался только я сам, и если настала пора задуматься о благополучии короны, то лучше сделать это с умом. Спасать людей нужно будет позже, а пока стоит спасти самого себя.

Фон Ветберг стоит рядом со мной и смотрит вдаль, на всполохи огня в гетто. Он молчит, но я знаю, что он не одобряет моего поступка. Такие, как фон Ветберг, считают кодекс чести смыслом жизни. Веди себя в соответствии с перечисленным списком неоднозначных моральных качеств, и можешь считать себя достойным человеком. Такие, как Фредди, считают это бредом выжившей из ума аристократии. Признаюсь, в этой негласной войне я на стороне Фредди.

— Что ответили Башни? — спрашивает фон Ветберг, когда волна криков в очередной раз подкатывает к стене, на которой мы стоим.

— Нам нужно продержаться еще два дня, — говорю я.

Сущая правда — Морохир написал очень определенно, без обычных эльфийских уверток.

— Не будут ли они рассержены тем, что происходит в гетто? — дипломатично спрашивает фон Ветберг, имея в виду действия Фредди и его деревенских самоучек.

— Думаю, они будут только рады, — говорю я. Люди, не знакомые с жизнью внутри башен, считают, что зеленая кровь объединяет эльфов, но, на самом деле, Морохир ненавидит обитателей гетто гораздо сильней любого человека.

Отправляя ворона, я опасался, что Башни потребуют в обмен на помощь в подавлении восстания уничтожение гетто. Но ворон принес хорошие вести.

— Чего они хотят взамен? — спрашивает фон Ветберг.

Его взгляд всё ещё направлен вперед, и он не замечает кинжал, который я вытягиваю из рукава.

— Они хотят войну, — говорю я.

Фон Ветберг ошарашен. Он разворачивается ко мне, чтобы задать вопрос, и боковая щель в его доспехе пропускает лезвие. Я делаю шаг назад и подталкиваю командира гвардии вниз.

Гетто проглатывает его мгновенно.

========== 2. Союз Флотилий. Восточный маяк ==========

Рейви злится на меня из-за того, что я снова опаздываю на вечернюю перекличку. Она кричит в окно моей комнаты, что собирается зажечь Бурьян-Траву нечистому. Мол, я тогда перестану опаздывать, и ей не придется краснеть за меня перед родителями. На самом деле, она моя лучшая подруга. Даже если она грозится страшным предательством — это просто шутка. Я запихиваю в котомку пару самых крупных моллюсков, прикрываю сверху листьями, натягиваю мамины башмаки и выбегаю на улицу.