На истории Гарри вместе с Гермионой и другими студентами из семей «ванили» слушали, как зануда Биннс бубнит бесценные сведения. К счастью, его лекции дублировались, и сразу после часа бормотания Гарри имел возможность прочесть все на экране своего планшета. Он узнал о том, как в начале двадцатого века нескольким инвесторам, увлеченным идеями Фрейда и его последователей, пришло в голову создать особое учебное заведение, где во главе угла стояло воспитание через необычные «практики». Натыкаясь на слово «практики», Гарри машинально сглатывал, потому что «практики» стояли в его расписании со второй недели.

Рон беззаботно рассказывал о том, как его братья присылали ему фотографии синяков и ссадин, усугубляя ситуацию.

Группа энтузиастов оформила Шмогвартс учреждением образовательным, экспериментальным, закрытым и подключила к работе так много департаментов Министерства, что спустя десятилетие никому и в голову не могло прийти явиться с проверкой. Слишком много людей оказалось повязано, и наступать на интересы друг друга они не хотели. Так Шмогвартс незаметно ушел в тень, а с развитием технологий его модернизировали, превратив в уникальное место. Теперь, много поколений спустя, сюда отправляли потомков тех, кто, собственно говоря, и основал учреждение. Однако нынешний директор, некто Дамблдор, стал активно приглашать молодых людей и девушек из «обычных» семей. Его политика пришлась по душе далеко не всем, но из-за своего авторитета он утвердил идею. Теперь такие как Гермиона могли получить письмо с предложением об обучении. Вместе с письмом к ним приходил специалист, готовый разъяснить происходящее родственникам в нужном свете.

«И, конечно, ко мне явился Хагрид», — мрачно подумал Гарри, услышав об этом.

После занятия Гермиона рассказала, что к ней приходила миловидная женщина, которая сказала ее родителям, что Гермиону выбрали для получения дополнительного образования в области психологии. Родители так обрадовались, что вникать в подробности не стали. Количество печатей и рекомендаций на документах Шмогвартса могло убедить кого угодно.

Еще Гарри узнал о бунте Того-кого-лучше-не-вспоминать, выпускнике факультета «ДС». Несколько лет назад он собрал последователей и планировал провести реформу в кругах тематиков, запретив принимать студентов, родители которых ничего не знали о Теме. Последователи Дамблдора защищали свою точку зрения, дошло до реальных стычек, а учитывая подготовку и навыки участников, некоторые из них были весьма серьезными.

— И вот перед нами юноша, который остановил Того-кого-лучше-не-вспоминать, — заявил Биннс, неожиданно ткнув пальцем в сторону Гарри.

Гарри попытался вжаться в скамейку.

— Встань, юноша, — потребовал Биннс.

Гарри встал, ощущая на себе десятки раздраженных взглядов.

— Ты наш герой, Гарри, — Биннс начал аплодировать. К нему вяло присоединилось несколько студентов. Громче всех хлопала Гермиона.

— Гарри Поттер — Мальчик-который-выжил. Твои родители, Гарри, были так преданы идеям Дамблдора, что Тот-кого-лучше-не-вспоминать решил лично устранить их. Он пришел к вам домой, но они сражались, как настоящие герои. Твой шрам — доказательство их подвига. Но почему бы тебе не рассказать нам лично, как все было? — добродушно предложил Биннс.

— Простите, сэр, — ответил Гарри, — но я не знаю.

— Что?! — удивился Биннс.

— Простите, сэр, — повторил Гарри громче, — но я не знаю, как умерли мои родители. Дядя и тетя сказали мне, что они умерли… в общем, что их смерть не была связана с каким-то подвигом.

— Вот оно что, — Биннс весь подобрался от напряжения. — Что ж, Гарри, тогда присядь и послушай вместе с остальными. Лили и Джеймс Поттеры были выдающимися учениками неподражаемой МакГонагалл. Никто лучше них не использовал ножи, кинжалы, даже мечи. Таких виртуозов, пожалуй, уже нет среди нас. Дамблдор гордился своими выпускниками. Про твою маму говорили, что она — волшебница. И когда Тот-кого-лучше-не-вспоминать явился к вам в дом, они дали отпор. Он истек кровью, разумеется, но и они пострадали. Все-таки выпускники факультета дисциплины знают толк в… — он посмотрел, как побледнел Гарри, и решил не углубляться в подробности. — В любом случае, все трое были мертвы в ту ночь, а ты получил этот шрам. Отметку, которую никто не сможет повторить или перепутать. Она была сделана ножом твоей матери.

Гарри подумал, что его вот-вот стошнит.

— Следствие установило, что Тот-кого-лучше-не-вспоминать пытался убить тебя ее оружием, но она бросилась на него и, пожертвовав собой, спасла тебя.

— Ты не знал, Поттер? — Малфой ткнул его в бок, возвращая в чувство.

— Конечно, нет, — ответил Гарри.

Малфой прокашлялся.

— Сочувствую, — сказал он.

Гарри ничего не ответил, его все еще мутило. Биннс продолжил рассказывать, как счастливо зажили тематики под руководством Дамблдора. Много новых талантливых студентов ежегодно проходило обучение в Шмогвартсе. Гарри не слышал его. Он представлял себе, какими нужно быть идиотами, чтобы вляпаться в подобную историю. Неужели его родителям было так важно, кто учится в Шмогвартсе, а кто — нет? Ведь это бессмысленно. Академию, если ее вообще можно назвать так, лучше снести вместе с фундаментом, оградить от любопытных взглядов и сжечь всю информацию о ней. Вот за что он с радостью начал бы сражаться и, наверное, готов был бы отдать жизнь.

После занятия несколько студентов подошли к Гарри. Они похлопали его по плечу и сказали слова сочувствия. Среди них было несколько студентов МакГонагалл. Гарри заметил, что у некоторых из них на руках видны ссадины. Он спросил об этом у Гермионы, но она сжала губы и ничего не ответила.

Психология давалась Гарри с трудом. Он едва успевал запоминать термины, которыми сыпала быстрая, как ветер, госпожа Стручок. Ей удавалось быть в нескольких местах одновременно, она указывала на ошибки студентам, даже если они находились в другом конце зала. Все, что Гарри понял на ее занятиях, умещалось в простое предложение: «Людям от природы необходимо правильное воспитание, и чем оно строже — тем лучше». Соглашаться с этой идеей или спорить с ней было некогда — госпожа Стручок заваливала их тестами и постоянно повторяла груду терминов, разобраться в которых могла только она сама.

Куда лучше было с физической подготовкой. Гарри подумал было, что их отведут в тренажерный зал и заставят бегать, но вместо этого они выслушали пять подробных лекций об особенностях подготовки в разных условиях, состояниях и нюансах конституции. Никогда в жизни Гарри не думал, что физическая подготовка — настолько сложный процесс, что к ней нужно подходить, как к экспериментам по химии. В отличие от госпожи Стручок, мистер Фанни — низкорослый коренастый мужчина — говорил предельно просто и задавал предельно конкретные вопросы.

Но все меркло по сравнению с анатомией. На ней Гарри пришлось краснеть. В понедельник его удивило подробное перечисление суставов, во вторник он мечтал, чтобы перечисление суставов повторилось вместо детальной лекции о половых системах мужчин и женщин, в среду он мечтал вернуться к половым системам, разглядывая 3D-модели находящихся в разных позах людей, совершенно обнаженных и прорисованных со всей натуралистичностью. Лекцию четверга он попытался забыть, потому что она называлась «эрогенные зоны», а в пятницу Малфой несколько раз наступал ему на ногу, потому что Гарри так низко наклонялся над столом, что его то и дело обвиняли в попытках заснуть. В пятницу 3D-модели, с которыми они познакомились в среду, начали совершать характерные движения друг с другом.

— Поттер, из-за тебя нас всех заставят спать без одеял, — зло прошипел Малфой.

— Мне все равно, — шепотом ответил Гарри, — это просто ужас какой-то.

— Ужас — это как ты краснеешь.

Гарри был с ним категорически не согласен, но не стал спорить. Он вспомнил о миллионах, которые грезились ему после выпуска. Если нужно посмотреть на какие-то картинки, он посмотрит на них.

***

Продрогший, полуголодный, сонный, измученный постоянными расспросами, тычками Крэбба и Гойла, насмешками Малфоя, понимающими кивками студентов МакГонагалл и недовольной физиономией мастера Холода, Гарри дожил до вечера пятницы.