— Видишь? Все получилось, — радовался Сириус, когда они шли по Лондону.

— Я в этом и не сомневался, — ответил Ремус.

Бесполезно было напоминать, что идея пойти к Дамблдору принадлежала ему. Да и зачем? Ведь именно Сириус уговорил директора. Он мог кого угодно уговорить, убедить, уболтать. Люди доверяли ему.

***

На месте деревеньки остались одни руины. Они отправились в полнолуние, чтобы Ремус мог лучше чувствовать запахи. Подготовили сложное зелье, потратив уйму денег, и волчья половина не мешала Ремусу думать. Во всяком случае, он плелся следом за Сириусом и ничем не показывал беспокойства.

Лапы проваливались в снег. Луна над головой была такой яркой и так походила на блюдо, что Сириусу захотелось укусить ее, но вместо этого он завыл.

Ремус сел рядом, огорошенно глядя на друга, а потом тоже завыл.

Их вой раскинулся над лесом, другие подхватили его. Звери, оборотни.

Они выли о том, что закончилась длинная красивая сказка Хогвартса, где у них были друзья. О том, что теперь они остались совсем одни. О том, что вокруг происходили вещи, которые пугали их до ужаса. До желания выть на луну, сидя на холодном снегу.

Когда силы закончились, а горло замерзло от потоков холодного воздуха, Сириус замолчал и отряхнулся. Ремус долго смотрел на него, молча, глядя мудрыми волчьими глазами. Как будто решал, что делать дальше. Сириусу показалось, что сейчас он может побежать прочь, и тогда уже никто из Мародеров не найдет его. Не поможет ни Карта, бесполезная за пределами Хогвартса, ни заклинания поиска, ни даже крики и вой. Он просто уйдет, потому что в этой войне темных и светлых волшебников ему нет места в рядах сторонников Дамблдора. Он не может пойти в Министерство, не может даже завести семью, как Джеймс. Все, что ему остается — жить с чудаком аристократом, достаточно беспечным, чтобы держать в доме оборотня.

Но Ремус не сбежал — подошел ближе, ловко перебирая лапами, принюхался, а потом уверенно засеменил к руинам. Его чутье всегда было лучше, чем у остальных. Он был таким от природы, а не благодаря заклинанию. И хотя сам он, наверное, видел в своем проклятье только дурные стороны, Сириус знал, что у его друга много преимуществ перед скучными простыми людьми.

Шестой этаж

Совместная прогулка к деревне надолго сплотила их. Ремус ушел со скучной изматывающей работы, они стали жить на деньги Сириуса. Большую часть времени тратили на подготовку. Варили зелья, изучали защитные чары и накладывали их друг на друга, на дом, на предметы. Это было сложнее, чем на экзаменах в Хогвартсе, а потому захватывало их с головой.

Но по-настоящему важными были редкие поручения от Дамблдора. Никогда они не были связаны с опасностью или чем-то, что грозило бы их репутации, и все равно приносило пользу. Ремус узнал, что сведения, которые им удалось получить на месте развалин маггловской деревеньки, привели Орден к семье фанатиков. Волдеморт не поручал им ничего, они все сделали по собственной воле, так что Визенгамоту не пришлось их допрашивать. Признание было добровольным.

— Знаешь, сколько мы спасли людей? — Сириус не стеснялся восхищаться собой. Это в нем смущало Ремуса — желание быть героем.

Ремус знал, что ни один поступок в мире не сделает его героем. Даже если он посвятит себя другим до конца жизни, его все равно запомнят как оборотня, стоит сделать один только неверный шаг. Но в компании Сириуса легко было забыть об этом шаге, потому что собачий запах, устойчивый, резкий, который невозможно было отмыть, летел за ним шлейфом. И Ремус знал, что найдет путь домой даже в самую сильную вьюгу.

Седьмой этаж

В конце февраля мороз был таким сильным, что выходить за дверь без специальных заклинаний казалось самоубийством, а удерживать их в анимагической форме Сириус не мог. Но полнолуние приближалось с неумолимостью казни. Ремус нервничал, они даже собрались готовить зелье, вот только время поджимало.

— У тебя ведь есть подвал, — когда Сириус услышал это, он сначала не поверил.

— Хочешь сидеть взаперти и грызть деревяшки?

— Так будет безопаснее.

Сириус нехотя пошел к старой двери, ведущей в подвал. Там хранился мусор, бесполезный хлам от предыдущих жильцов.

— Уверен?

Ремус пожал плечами. Он никогда не был уверен, так казалось Сириусу.

Ночью они сидели в подвале, закрывшись всеми возможными заклинаниями, и когда Ремус начал меняться, Сириус тоже встал на четыре лапы.

Он видел, как тяжело его другу. Тот бился о стены, искал путь наружу, но безумие не позволяло использовать ловкость, хитрость. Ремус оказался заперт в крошечном помещении, то и дело он скулил от боли — это когти цеплялись за старое развалившееся дерево, которое впивалось занозами. Крепкие суставы волка дрожали от яростных ударов. Несмотря на безумие, он чувствовал боль и с ненавистью смотрел на друга.

Тогда Сириус открыл дверь. Ремус, радостный и свободный, выбежал сначала в коридор, а потом — наружу, на улицу, пустую ледяной морозной ночью. Сириус бросился следом.

Они бежали по улицам, и когда Ремус ступал на след очередной жертвы, Сириус кидался на него, сбивал с толку и гнал прочь. До самого утра, пока у оборотня не закончились силы.

Они очнулись замерзшие, голые и злые на снегу посреди парка. Сириус с хохотом потащился в сторону дома, он надеялся, что уже к обеду удастся раздобыть хорошей еды и устранить последствия разгрома.

— Зачем ты сделал это? — крикнул Ремус. Его голос охрип и был похож на рык волка.

— Ты ведь ничего плохого не натворил, — ответил Сириус, улыбаясь. — Побегали немножко, с кем не бывает. Пойдем домой.

— Нет уж, — Ремус обогнал его, вопреки сказанному.

И они снова побежали наперегонки, потому что Сириус понял, за чем бежит оборотень. В старом доме осталась волшебная палочка.

Сириус был измотан ночной гонкой, и только поэтому, как он убеждал себя все последующие годы, Ремус вернулся домой первым.

Шпиль

Дамблдор поделился с Ремусом сведениями, от которых зашевелились волосы на голове. Неужели такое возможно? Сириусу доверили тайну укрытия Джеймса и Лили? Неужели после всего, после всего никому не пришло в голову, что этот человек недостаточно надежен?

Некоторым спускают с рук буквально все.

***

Дамблдор рассказал Сириусу, что его источник сообщил о предательстве «Мародеров». Сириусу непросто было принять эту мысль. Кто-то из них оказался предателем, переметнулся к врагу.

Он долго гнал прочь все мысли, но потом, посмотрев за окно, на парк, который теперь был весь в цвету, а когда-то — в свежих белоснежных сугробах — он вспомнил об их странной зиме.

Ремус мог сколько угодно бороться с собой, но он оставался оборотнем. И если даже он сам не верил себе, как мог сделать это Сириус?