Когда у мамы Эстефании обнаружили СПИД, муж от нее ушел. Отхлестал ее по щекам, хлобысь-хлобысь-хлобысь, и обозвал шлюхой. Мол, раз у нее СПИД, значит, гуляла. Но мы-то знали, что это невозможно. У нас на горе гулять было не с кем.

После этого дом Эстефании, который мы так любили, стал ветшать. Все кухонные машины вышли из строя, хотя и продолжали стоять на своих местах. Подобранные по цветам полотенца и коврики полиняли.

Эстефания хвасталась тем, что достаточно насмотрелась на столичных мужчин, чтобы балдеть от нового учителя. Якобы она встречала в Мехико таких красавцев, с которыми нашего Хосе Росу даже сравнить нельзя.

Когда одним жарким августовским утром Хосе Роса впервые вошел к нам в класс, от него еще пахло городом: машинами, выхлопными газами и асфальтом. Он был бледный-бледный.

– Как стакан с молоком, – сказала Мария.

– Нет, как киноактер, – сказала Паула.

– Нет, – возразила Эстефания. – Как глист.

С каждой из нас учитель поздоровался за руку. Его пальцы, сжавшие мою ладонь, еще принадлежали городу. Прохладные и сухие, они никогда не чистили манго и не потрошили папайю. Голову его покрывала соломенная шляпа с мягкими полями, называвшаяся, как он объяснил позже, панамой. Нам она показалась верхом элегантности. Если не считать моего отца, мы впервые видели мужчину не в бейсболке. У Хосе Росы были вьющиеся черные волосы и светло-карие глаза с длинными ресницами, которые загибались к бровям.

Познакомившись с ним, моя мама сказала:

– Ну, Ледиди, впору нам засучивать рукава и рыть ему нору!

В первый день занятий мы все собрались в школе вместе с мамами, чтобы официально представиться новому учителю. Так начинался каждый учебный год. В тот первый день мы выглядели просто самими собой. Мы были детьми дикой буйной природы, сродни папайям, игуанам и бабочкам.

Но после того, как перед нами появился Хосе Роса в своей шляпе-панаме, произошло массовое нашествие на салон красоты. Мы наблюдали за тем, как Рут моет головы и делает укладки нашим мамам. Одни просили распрямить им кудряшки, другие, наоборот, просили их завить. И только моя мама решительно заявила, что хочет осветлить свои черные космы. Рут с радостью согласилась: она давно и упорно призывала всех краситься.

Пока наши мамы наводили марафет, мы крутились в парикмахерских креслах, то следя за руками Рут, то глазея на огромные автобусы, проносившиеся мимо простреленного окна. Мы тоже мечтали о красивых прическах и налаченных ногтях, но тщетно.

Когда Рут сняла полотенце с маминой головы, на месте черной охапки вьющихся мелким бесом волос была желтая.

Салон вдруг затих: мы завороженно воззрились на это подобие желтой сахарной ваты.

На следующий день все явились в школу разряженные как на Рождество. Коричневые лица наших мам расцветились румянами, тушью и помадой. Мама Эстефании даже прилепила накладные ресницы, которые смотрелись на ее больном увядшем лице как выдвинутые антенны.

Когда приехал Хосе Роса, к нам в джунгли словно упало большое зеркало. Глядя на него, мы видели себя. Каждый неизвестный нам прежде изъян, каждый шрамчик на нашей коже отражался в нем.

Моя мама первая пригласила учителя на обед.

– Я сражу его своими познаниями в грамматике. Слыхала и про ономатопею, и про глаголы, – сказала она. – А что, разве не так?

Целый день мама мела наш земляной пол и отовсюду стирала пыль. После ухода отца она уборкой вообще не занималась.

Я находила объяснения тому, почему отец покинул наш дом, джунгли и маму (хотя она еще не успела превратиться в вечно пьяную мегеру), но я совершенно не понимала, как он мог расстаться со мной.

Проведя Хосе Росу по нашему чистому дому, мы уселись обедать под папайей. Мама и Хосе пили пиво, я колу. Поставив перед гостем бутылку, мама и не подумала дать ему стакан. В Герреро все дули пиво прямо из горлышка.

Хосе не говорил ни о чем, кроме как об ужасах существования на нашей горе. Он недоумевал, почему местные жители не пьют из стаканов и почти всегда спят не в доме, а под открытым небом. Мы покорно слушали его сетования на то, что, имея телевизоры, спутниковые антенны и стиральные машины, люди умудряются обходиться без мебели и без нормальных полов.

Электричеством здесь пользуются фактически незаконно, внушал нам Хосе Роса, потому что цепляют провода к фонарным столбам на шоссе и тянут их вверх по тропам и через чащи. Его удивляло наше пристрастие к мясу и равнодушие к фруктам и овощам. Дальше – больше. Хосе Роса даже признался, что ему в жизни не было так тошно, как при виде обитавших у школы уродливых жаб. Он не переносил огромных черных муравьев, которые оккупировали его учительский домик, а жару и подавно.

Моя желтокудрая мамочка только кивала, поглощая пиво бутылку за бутылкой. Румяна и тушь стекли с ее лица вместе с потом и размазались по шее. Когда мамина помада окрасила пять бутылочных горлышек, а Хосе Роса сообщил, что даже в такое пекло не может скинуть носки, потому что, в сущности, приспособлен к тому, чтобы ходить в носках, она приуныла.

И тут Хосе Роса спросил:

– Как вы все с этим справляетесь без мужчин? Как?

У моей мамы перехватило дух. Казалось, даже муравьи на земле остановили свой бег. Вопрос Хосе Росы словно бы повис в горячем сыром воздухе. Я могла протянуть руку и потрогать буквы К, и А, и еще одно К.

– Вы хоть изредка включаете телевизор, сеньор Роса? – произнесла мама с той зловещей расстановкой, за которой у нее всегда скрывалась ярость.

Она плюхнула на землю очередную пустую бутылку. Рядом с ней их стало теперь шесть. По некоторым уже сновали туда-сюда большие черные муравьи.

– Вам, мужчинам, слабо нас понять, да? – не унималась мама. – Мексика – земля женщин. Она принадлежит женщинам. Если вы иногда заглядываете в телевизор, то вам небось известно, кто такие женщины-амазонки.

– Женщины с Амазонки? – переспросил Хосе Роса.

Мама рассказала ему о женщинах-воительницах и о происхождении слова «амазонка», которое значит «безгрудая».

У мамы был большой телекругозор. Она так это называла.

– Нет-нет. Я этой истории не знаю, – сказал Хосе Роса.

– Надо смотреть исторические программы, сеньор Учитель. Мы смотрим все исторические программы, ведь так, Ледиди?

Хосе Роса не жаждал обсуждать древних греков, а тем более слушать, как его уличают в невежестве.

– Да, это интересно, но где же все мужчины? – полюбопытствовал он. – Вам известно, где они, собственно, находятся?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.