Аркус кивнул и бросился обратно к большой деревянной двери аббатства, где он стоял, казавшийся таким потерянным и оцепеневшим, всего несколько минут назад. Блестящие угли отливали черным в оранжевом свете, изрыгая пламя. Он нахмурил брови, широко раскинул руки и хлопнул в ладоши. Лед покрыл камни и тут же растаял. Еще один хлопок и снова тающий лед.

Аркус упал на колени в грязь, ударив ладонями по горячей земле. Когда он привстал, стало заметно, что дышал он с трудом.

– Просто нужно время, – сказал он. – Это сложнее, чем я думал.

– Скорее всего, ты перегрелся, – сказала я. – Когда я мокрая или мерзну, мой дар ослабевает. То же самое, наверное, произошло и с тобой. Ты слишком долго был рядом с огнём.

Он издал уклончивый звук, который я решила расценить как согласие на то, что я собиралась сделать. Я помахала монаху, который бежал вперед с ведром воды.

– Подождите, – позвала я, хватая ведро, когда он остановился. – Принесите, пожалуйста, еще воды. Сюда, для меня.

Повернувшись, я вылила содержимое ведра на Аркуса. Он охнул и стряхнул воду с рук.

– Что ты делаешь? – возмутился он.

– Охлаждаю тебя. Ага, еще одно ведро. Хорошо.

Я вылила на него второе ведро воды.

– Я ценю твою помощь, но топить меня не нужно.

– Хорошо, тогда делай сам, – я вручила ему третье ведро, принесенное одной из сестер.

Взглянув на меня, он вылил его себе на голову, затем встал и двинулся обратно к горящим дверям, хлопая в ладоши и отбрасывая лед. Казалось, бушующее пламя поглотит и церковь, и весь монастырь, пока не сожжет дотла. Но постепенно лед все дольше удерживался на раскаленных камнях. Аркус швырнул облако холода, которое со свистом пролетело по коридору, и пламя отступило, выдохнув клубы дыма.

Через несколько минут все было кончено. Пожар был потушен. В тишине слышался только кашель надышавшихся дымом людей. Один из монахов принёс факел и подошел к брату Тислу, на которого обеспокоенно смотрели другие монахи. Я стояла в стороне, и мне хотелось сделать что-нибудь еще.

Подошедший мужчина сурово взглянул на меня, сдвинув кустистые брови, его круглое лицо перекосилось. Я узнала его – он устраивал для меня ванну вместе с сестрой Пастель на следующий день после моего приезда.

– Ты прошла сквозь огонь. Ты – Огнекровная!

Страх сковал тело и сдавил горло, в голове билась только одна мысль – бежать.

– Она такая же беженка, как и другие, брат Лэк, – сказал Аркус, покинув брата Тисла и приближаясь к тому месту, где я изо всех сил пыталась устоять. – Мы предложили ей кров, потому что ее дом уничтожен. И ее кровь здесь не при чем.

Я взглянула на Аркуса. Неужели он защищает меня?

Брат Лэк повернулся к нему.

– Она представляет опасность для аббатства и для всех, кто в нем находится. Он произносил слова, как будто вбивал гвозди в дерево.

– Она – Огнекровная и, кроме того, преступница. Когда вы привезли ее, у нее была цепь на лодыжке. Я сам видел!

– Она преступница не больше, чем любой другой из тысяч несчастных Темпезианцев, которые пытаются защититься от нападок.

– Лучше подумай о гневе короля, который обрушится на нас, когда преступление будет обнаружено, – не уступал брат Лэк.

Наполненный негодованием слабый голос раздался за его спиной:

– Вы забыли о цели нашего ордена? Мы исцеляем больных и даем кров гонимым.

Все придвинулись к месту, где лежал пришедший в себя, но еще слабый брат Тисл. Он попытался чуть-чуть приподняться и сразу закашлялся.

Аркус присел на корточки и осторожно взял его за плечо.

– Спокойно, не торопись, мой друг. Ты надышался дымом.

Брат Лэк продолжал смотреть на меня так, словно я была гадюкой, готовой ужалить его.

– Возможно, ее есть за что преследовать. Возможно, боги наказывают ее за грехи. Я, между прочим, приехал с юга. Я знаю людей Огненной Крови. Они опасны и ненадежны, они могут легко предать, им наплевать на ценности, которые дороги нам.

– Вы забываетесь, – предупредил брат Тисл, тяжело дыша.

От его обманчиво мягкого тона у меня по коже пошел мороз.

– Ее единственный грех – то, что она родилась с Огненной кровью. Но разве это грех?

Он закашлялся и затем продолжил.

– Если сострадание настолько претит вам, возможно, вы не так уж преданны принципам нашего ордена.

– Я не так уж предан? Я всю жизнь посвятил ордену и лишь предлагаю сохранить чистоту этого святого места. А вы привели Огнекровную…

– И помните, – тихо проговорил брат Тисл, – я решаю, кому здесь находиться. Орден даровал эту власть мне и никому другому.

Повисла долгая пауза, слышались лишь звуки учащенного дыхания Брата Лэка, велась невидимая, но суровая битва. Наконец Лэк смирился. Он склонил голову и произнес.

– Простите меня. Я заговорился.

– Прощаю, – сказал Брат Тисл и снова сильно закашлялся.

Брат Лэк поднял голову.

– Факт остается фактом: это она разожгла пожар, который чуть не погубил нас.

– Это не я, – сказала я взволнованно. – Зачем мне это?

Аркус рассматривал меня молча, и я поняла, что у меня есть причины. Чтобы отвлечь их и убежать. Чтобы отомстить Ледокровным. И он видел, как я потеряла контроль на реке, когда сжигала одежду.

Монахи переговаривались друг с другом, на их лицах читались недоверие и беспокойство. Горячие волны страха и гнева проходили по моему телу – от груди до кончиков пальцев.

– Мы можем спорить всю ночь, – громко сказал Аркус. – Но раны наших братьев и сестёр сами не пройдут. Я торжественно обещаю вам, что буду внимательно следить за девушкой. Всё остальное мы обсудим завтра.

Он говорил бескомпромиссным тоном командира. Большинство монахов кивнули и начали расходиться. Брат Лэк не сдвинулся с места, он стоял со скрещенными руками и смотрел на меня так, как будто я могла броситься вперед и накрыть аббатство огнём в любую секунду.

– Следуй за нами, – сказал мне Аркус, тон его был грубым, но не враждебным. – Брат Лэк, я буду признателен, если вы проводите меня и мисс Отрера до аббатства.

Он и еще один монах подняли брата Тисла. От меня не ускользнуло, как бережно и внимательно Аркус касается его – как будто он нес спящего отца. В каждом жесте сквозило уважение, даже любовь, и эта мысль почему-то наполнила меня ревностью. Давно уже никто не относился ко мне с такой нежностью.

Мужчины двинулись вдоль здания аббатства к лазарету. Я медленно последовала за ними, лодыжка заболела от напряжения и ночного холода.

Брат Лэк подошел ко мне, наклонился и прошептал мне на ухо.

– Тебе удалось обмануть брата Тисла, но я-то вижу тебя насквозь: ты – мстительная Огнекровная, ты хочешь уничтожить это место, где мы поклоняемся богу северного ветра. Я не знаю, как ты пробралась сюда, но обещаю: я не успокоюсь до тех пор, пока ты не вернешься в тюрьму, где тебе и место. Даже если мне самому придется отвезти тебя туда.

Его черные глазки яростно сверкали, и это лишний раз подтверждало, как он опасен. Да и делать ничего особенного не придется. Надо просто сообщить солдатам, где я нахожусь. Или, может, однажды ночью меня вытащат из постели, швырнут в повозку и отправят в ближайший гарнизон. Я ошиблась, позволив себе расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Никогда мне не быть в безопасности с последователями Форса. Мне надо помнить об этом.

В дверном проеме аббатства появился Аркус.

– Заходи, – приказал он.

Мое время истекло. Ни сомневаться, ни ждать, пока заживут мои раны, я больше не могу. Я больше не хочу в тюрьму.

Я сбегу. Сегодня. Ночью.

В лазарете было тихо. Плотная тяжелая тишина заставляет вас фантазировать, что вы слышите невозможные вещи, например, как по подоконнику ползет паук или как в темноте шуршит хвостом по полу мышь.

Я лежала на своей кровати, притворяясь спящей, пока брат Тисл и сестра Пастель дремали на соседних койках. Аркус выбрал кровать, ближайшую к двери, словно стражник, охраняющий аббатство от моего опасного присутствия.