"Как же она невыносимо медленно крутится", - в этот момент думали мы. В подтверждение тому голос в шлемофоне скомандовал: "Давай потихоньку вперёд". Включил пониженную скорость, и, подминая под себя мелкий кустарник, тягач без усилий стал вползать в темноту. Запахло свежей зеленью. Что творится за спиной у водителя-механика иначе как мёртвой зоной не назовёшь. Как ни пытался я определить это по звуку движка или почувствовать по дрожи металлического корпуса, всё тщетно.
Стальной силач, как пушинку, вынул четырнадцатитонного "утопленника" из грязного арыка. Вскоре в безлунной ночи, нарушая тишину ревом двигателей и гусеничным лязгом, мы устремились к своим. БМПшка вела себя, как маленький щеночек, вырвавшийся на долгожданную прогулку, выбрасывая траками разнокалиберные комья грязи, крутилась и весело подпрыгивала на ухабах. Долгожданный мост спасенные проскочили, чуть сбавив скорость. Но этого было достаточно, чтобы в лучах света фар увидеть размеры моста и идущей по нему машины. Увидеть и понять, насколько же он узок. Подъехав поближе к переправе, я остановился. Взводный думал о том же, быстро спрыгнул с брони и пошёл на мост. Сняв шлемофон, я с удивлением сказал: "Даже не верится, что мы здесь уже проезжали".
"Спешили на помощь, - как-то озадаченно ответил взводный. -
Давай на малых", - и, пятясь назад, ко мне лицом стал направлять ход машины. БМП, развернув скорострельную авиационную пушку в сторону притихших зарослей, застыла, погасив огни. Повисший в паре метров над водой мост на полкорпуса превышал длину тягача, медленно вползающего на спину старой переправы, явно не рассчитанной на такие тридцатитонные тяжеловозы. Мне было слышно, как бедняга-мост кряхтел и потрескивал, как где-то внизу сыплется в струящуюся в темноте воду мелкая крошка упрямых каменных опор. Слышал, но взглянуть, что находится слева по борту, мешала дополнительная броня.
Проехав весь путь туда и обратно, так и не встретили ни единой что четвероногой, что двуногой живой души (естественно, шестеро наших не в счёт). Вырвались на свободу дорожной ленты, и прямо в уши голос сказал: "А ведь гусеницы сантиметров по пять висели над водой".
"Не на один день строили афганцы, для себя", - притопив рифлёной подошвой педаль акселератора, увеличивая скорость, словно разговаривая сам с собой, ответил ему...
Неделю спустя мы возвращались с боевых действий, и ситуация с "утопленником" повторилась. Гремя металлическими катками на всю округу, с крейсерской скоростью в полста километров в час, утюжили дорогу. Слева под раскидистым деревом, рядом с проезжей частью, стоял советский танк - взгляд прямо-таки примагнитился к нему. Легендарный Т-34 застыл отнюдь не в виде памятника на постаменте, а как вполне бодренькая действующая единица на боевом посту. Экипаж из трёх человек, в подозрительно чистеньких чёрных спецовках, с серьёзным видом восседал на выкрашенной броне. Аналитический ум сразу подметил нестыковочку - чужие азиатские молодые лица - и участник битвы с фашизмом. Возможно, танкисты прошли подготовку в СССР, и им были известны технические характеристики и трудный путь среднего танка, но не более. Для нас же машина олицетворяла символ Великой Победы.
Плавно изгибаясь, дорога уходила влево, открывая взору сверкающее в утренних солнечных лучах, питающееся подземными водами озерцо.
"Прекрасное место для отдыха", - размечтался я. На берегу рядом с проезжей частью стояли двое военных. Один, видимо, старший по званию, размахивая руками, ругал подчинённого. Провинившийся стоял у воды, понурив голову, как старик в известной сказке о золотой рыбке. Старший - в тёмно-зелёной форме - подобно старухе униматься даже и не думал, а младший вместо невода держал в руках буксировочный трос. Большая часть металлической нити уходила в изумрудную воду.
Офицер, завидев нашу колесницу, прервав "политзанятие" и устремив взор на нас, нервно зашагал к дороге. Мы, поравнявшись с водоёмом и подчиняясь просьбе ждущего помощи, остановились. Чисто выбритое тридцатилетнее лицо, красное от гнева, вступало в приятный контраст с зелёной кепкой и белой подшивой. Для меня так и осталось тайной, почему водовоз запитывался водой именно здесь. За свою недолгую жизнь я уже второй раз видел похожий неординарный случай.
В такой же прекрасный утренний час, но у себя дома, мы шли втроём купаться на излюбленное место большинства поселковых ребят - шлюзы бетонного канала. Выгнувшись дугообразным руслом на восток, длиной в два футбольных поля, канал преобразовывал энергию воды в электрический ток. Не успев начаться, водная артерия уходила в шахты и вращала турбины небольшой ГЭС, а вырвавшись из-под земли на свободу, сливалась с рекой Егорлык. Быстрое течение, всегда прохладная и чистая вода, а главное, запрет купания на шлюзах и притягивал любителей острых ощущений.
В те времена входные шлюзы, откуда брали своё начало оросительный и бетонный каналы, охраняли и поддерживали там порядок бабушки-пенсионерки. Когда нас собиралось слишком много, стражница выламывала хворостину подлиннее и шла в атаку. Предчувствуя такой расклад, мы заранее прятали одежду в густые кусты под абрикосовые деревья. Бабушка-божий одуванчик, размахивая, как саблей, зелёной хворостиной, гоняла нас вокруг двухэтажной постройки и кричала вдогонку: "Да чтоб вас дождь намочил!". В ответ мы, и без того мокрые, со смехом взбирались на перила моста и прыгали в быструю изумрудную воду. Уходили под шлюз и выныривали уже в русле канала. Ругань бабули вызывала смех: она желала нам того, чего мы сами желали себе - купания под летним тёплым ливнем. Особо обезбашенные, цепляясь за фигурные выступы отвесной стены, взбирались на плоскую крышу шлюзов. Но ныряли в устье, перелетая через бетонный мостик, лишь трое из нас - Санёк, Юрец, ну и я.
Спустя пару лет купание было строго-настрого запрещено. Влезая на крышу второго этажа, мальчик сорвался, ударился о металлическую конструкцию и утонул.
Всё это случилось позже, а пока мы шли купаться и увидели затонувший в канале водовоз. Зелёная бочка, покачиваясь на волнах быстрого течения, то всплывала, то уходила под воду, как рыбацкий поплавок гигантских размеров. В прозрачной воде, усердно выполняя своё предназначение, совсем не к месту моргал левый поворотник и горели красные стоп-сигналы. В данной ситуации подводная цветомузыка больше походила на сигнал бедствия - SOS. Вскоре подошёл ходивший за помощью молоденький водитель. От переизбытка чувств выпалил всё как перед прокурором: "Приехал за водой, слишком приблизился к крутому берегу, не удержал машину и лишь успел выпрыгнуть, а она ушла купаться".
С военной водовозкой дела обстояли похуже. Ёмкость сначала наполнилась, а затем ушла под воду. Не с первого раза, развернув свой без малого одиннадцатиметровый длинномер, я подъехал к кромке воды. Накинул на буксировочный крюк тягача "галстук" и дал передний ход. Перебравшись на противоположную обочину дороги, остановился. Зеркал заднего вида у танка нет, поэтому пришлось покинуть водительское отделение. Не снимая шлемофона, отсоединив разъём от бортовой рации, чтоб получше рассмотреть улов, выбрался на броню. Все стояли с разочарованно-задумчивыми лицами. На противоположном конце троса оказалось то, что меньше всего ожидалось. На каменистой кромке берега, стекая сверкающими в солнечных лучах бисерными капельками воды, потемневший от времени и поросший тиной, печально вытянувшись, на спине лежал погибший грузовой автомобиль. Судя по тине и ржавчине, беда случилась много лет назад. Вдыхая сырой запах водоема, все думали об одном: "Жив ли водитель сгоревшей машины?". О том, что она действительно сгорела, говорили ржавые проволочные кольца покрышек, висевшие на потемневших, затянутых зелёной порослью колёсных дисках.
