— Пожалуйста, передайте мне протокол допроса, чернильницу и перо, — вежливо попросил Анкарион. — Задержанная имеет право ознакомиться с записанным.

Писарь поднялся с места и положил перед пленницей исписанный лист. Дельфина пробежалась глазами по тексту — правильно всё записал, кроме фразы про «сговор с архимагом Кровадин».

— Я так понимаю, мне теперь это подписать надо? — поинтересовалась женщина.

— Да. Возьмите перо и под текстом напишите: «Записано верно, мной прочитано». И поставьте свою подпись.

Бретонка снова позволила себе смешок: надо же, талморцы стали такими вежливыми и учтивыми, что разрешают арестованным самостоятельно в бумагах расписываться. Эти гады научились побеждать, не проливая ни капли крови и даже не применяя силу.

— Благодарю за сотрудничество, Дельфина, — всё таким же нейтрально-вежливым тоном произнёс эльф. — Вы можете вернуться в свою камеру.

— Подожди, эльф. Один вопрос: почему ты покрываешь Блёнвенн? Ты ведь мог позволить мне ответить «да», тебе это было бы выгоднее.

— Я действительно не желаю этой девушке зла.

Возможно, этому талморцу по каким-то своим причинам нужно, чтобы Довакин оставалась архимагом Коллегии и не имела никаких проблем с Талмором. Но не может же Блёнвенн быть такой наивной, чтобы верить в искренность этого эльфа? Наверное, Талмор просто купил эту девчонку, у них хорошо получается покупать людей. Дельфина ещё больше возненавидела Драконорождённую. Надо было отыскать её, пустить ей в горло стрелу, выслать бутылку отравленного вина… Что угодно сделать, лишь бы она сдохла, всё равно Предназначение своё исполнила и уже особо и не нужна. Что же, архимаг Кровадин, вы молодец, хорошо пристроились при новых хозяевах. Но это пока они не устроят свой мощный Прорыв Дракона и не оставят вас ни с чем!

Бретонке снова оставалось лишь ждать — собственной смерти. Прикончит ли её Анкарион самолично, или вызовет группу, которая отведет ее в какое-нибудь талморское логово и там казнит? Быдло, сидящее в соседних камерах, было для неё безликой массой, новых заключённых приводили и уводили, но к ней никого так и не подсадили. Спасибо талморцу хоть на том, что позволил насладиться покоем перед смертью! Кормили, конечно же, не самым лучшим образом, но если другие заключённые довольствовались рыбной баландой и водой, то Дельфине перепадала бутылка вина и более приличная мясная похлёбка. Интересно, кто таким образом скрашивает ей последние дни жизни?

С последнего допроса прошла неделя — и вечером талморец снова навестил пленницу. В форму наряжаться он не стал, явился в робе мага-эксперта, писаря с собой не взял, а стражу попросил ненадолго выйти.

— Я могу тебя прикончить, — заметила бретонка. — Однажды я полностью ликвидировала посланную по мою душу группу захвата, так что с одним юстициаром управиться я сумею.

Эльф приятно улыбнулся — и женщина поймала себя на мысли, что она находит этого талморца внешне привлекательным, особенно когда он не напяливает свою чёрно-золотую робу. И голос у него приятный, низкий, в отличие от большинства его сородичей.

— Вы этого не сделаете, — сказал он. — Я пришел вам сообщить, что Третий эмиссар получил моё донесение о вашем задержании и пожелал выслать в Винтерхолд оперативную группу. Что будет с вами дальше, объяснять не требуется, — Анкарион поставил на столешницу пузырёк из тёмно-красного стекла. — Но я могу им сказать, что вы умерли в своей камере, не выдержали напряжения, сердце вам отказало, а целителей вызвали слишком поздно.

— Благодарю за заботу, — Клинок подтянула флакон с ядом к себе и спрятала в ладонях.

— Я передам ваши слова Блёнвенн. Чтобы вы знали: это была её просьба.

Бретонка фыркнула, опустив голову. Что же, возможно, немного чести у Блёнвенн осталось.

— Яд мгновенного или замедленного действия?

— Замедленного. Лучше выпейте его сейчас. Вскоре после того, как вы вернётесь в свою камеру, у вас начнётся сердечный приступ, возможны тошнота и рвота, головная боль, бред и галлюцинации.

— Спасибо, что предупредил.

Клинок откупорила пузырёк, поднесла его к губам и одним глотком осушила. Горечь заставила её поморщиться.

— Пока никого из стражи нет, скажи уж, что происходит между тобой и Блёнвенн, эльф.

— Я исполняю предсмертную волю своего отца — а он приказал мне беречь Драконорождённого, если вдруг я встречу его. Или её. Знаете, он мог бы стать хорошим Клинком, родись он на другом берегу Абессинского Моря.

Дельфина позволила себе скупой смешок: вот почему лицо этого альтмера показалось ей знакомым! Сынок того самого крота, благодаря которому Талмору удалось накрыть всю резидентуру Клинков в Альдмерском Доминионе!

— Вопрос за вопрос, Дельфина: что вы всё-таки желали рассказать Блёнвенн, раз проделали путь из Предела?

Стоит ли намекнуть эльфу о том, что Клинки узнали о двух других Драконорождённых? Да, возможно — именно намекнуть, но не говорить ничего конкретного о брате и сестре, кого так же коснулось благословение Акатоша.

— Скажем, хотела предупредить её о том, что на ней свет клином не сошелся. Что ж, эльф, раз наша госпожа архимаг считает, что мы с Эсберном ничем не смогли помочь ей, то помогай ты, раз тебе отец приказал. Возможно, твои… услуги она найдёт более качественными. А теперь зови стражу, пусть отведут меня в камеру и дадут уже спокойно умереть.

Клинок уже чувствовала, как её сердце начинает колотиться быстрее обычного — впрочем, это могло быть лишь волнением. Не каждый день приходится добровольно принимать яд!

Стражники довели её до камеры, развязали руки и оставили в покое. Женщина удобнее устроилась на койке и стала ждать смерти.

Сердце билось ещё сильнее, почти выпрыгивало из груди. Затем начало неприятно колоть, будто бы утихало ненадолго, а затем снова кололо. К горлу поступал обжигающий комок, и снова уходил куда-то вниз. Невероятно разболелась голова, и Дельфина уже не понимала, что происходит вокруг.

— Здравствуй, смерть, — бросила она куда-то в пустоту.