Юстициар переменился в лице, в жёлтых узких глазах заполыхал гнев. Огонь от светильников страшно подчёркивал складки на его коже, выбившиеся из-под форменного капюшона рыжеватые волосы в таком освещении казались языками пламени.

— Вы использовали её, — прошипел он. — Из-за вашей трусости или недальновидности она могла погибнуть. В былые времена за такую «помощь» вас бы вышибли из вашего ордена.

— Что ты знаешь о былых временах, эльф? Ты слишком молод, чтобы их помнить.

— А вы, очевидно, даже прочесть о них не удосужились.

Дельфина откинулась на спинку стула.

— Ладно, юстициар как-там-тебя. Ты в любом случае победил, как выйдешь отсюда — можешь начать радоваться, мечтать о премии, повышении или что вам там за мою поимку полагается, а пока садись и пиши: «Имя, фамилия: Дельфина Ален. Число, месяц, год рождения: 20 Месяца Последнего Зерна 146 года 4 Эры. Место рождения: Ривервуд, провинция Скайрим». Ну, чего стоишь и смотришь? Давай, бери бумагу, бери чернильницу с пером и пиши, что надо, быстрее покончим с этим.

— У меня к вам лишь один вопрос, Дельфина: зачем вы пришли сюда? Разве Блёнвенн не давала понять, что больше не желает вас видеть?

Не желает казаться обычным бюрократом, пытается разозлить. Бретонка погрузила лицо в ладони: отвечать на подобные вопросы ей не слишком хотелось.

— Я уже сказала: хочу поговорить с ней. Напомнить ей, кто она.

— Блёнвенн и без вас это знает.

Вдруг Клинок услышала скрип двери и медленные шаги, увидела сначала хрупкую тень, а затем в проходе появилась и сама Драконорождённая. Талморец не соврал, когда сказал, что ей нездоровится: и без того светлая кожа выглядела совсем бледной, худое лицо осунулось, под глазами красовались мешки — из-за чего её яркие голубые глаза, раньше такие живые и наполненные огнём, казались сейчас глазами драугра.

— Пусть она скажет, Анкарион. Мне интересно.

Анкарион едва скрыл улыбку, на какое-то мгновение выражение его лица можно было даже назвать добрым.

— Рада тебя видеть, Блёнвенн, — не обращая внимания на альтмера, поприветствовала Драконорожденную Дельфина. — По тебе, впрочем, не скажешь, что это взаимно. И вижу, что чувствуешь ты себя не лучшим образом. Но, думаю, морозный воздух Глотки Мира поможет тебе придти в себя.

Блёнвенн, похоже, поняла намёк, казалось, вот-вот окончательно уподобится драугру и просто набросится на пленницу.

— Я уже сказала вам, что не желаю исполнять ваши прихоти, и советую вообще отказаться от этой затеи! Партурнакс дал мне больше, чем вы, и я никогда не причиню ему вреда!

— Блёнвенн, вам не стоит сейчас волноваться, — мягко посоветовал Анкарион.

«Партурнакс дал больше», — про себя вздохнула Клинок. Этот дракон всё-таки промыл девочке мозги, а то, как талморец себя ведет, наталкивало женщину на совсем страшную мысль: Блёнвенн потеряна. Не похоже, что она перед этим остроухим ноги раздвигает (уже радует) — но «приятелями» или «союзниками» их вполне можно назвать.

— Вы доложите о её задержании в посольство? — поинтересовалась девушка.

— Конечно, это моя обязанность. Но, говорят, новый Третий эмиссар пока что испытывает кое-какие трудности, и было бы милосердно не нагружать его лишней работой.

— Мне всё равно, как вы поступите.

Дура. Дрянь. Стерва. Дельфина не могла подобрать слов, которыми она желала одарить Драконорождённую. Надо же, забыла всё, что Клинки ей дали! Где бы она ещё узнала об оружии против Алдуина, как не в Храме Небесной Гавани? Как бы она попала туда, если бы Эсберн так тщательно не относился к своим записям! Как бы она встретилась с Эсберном, не попади она в талморское посольство! Как бы она попала в логово этих эльфов, если бы не поддельное приглашение и помощь друга? Неблагодарная тварь. Драконье отродье. Рыжая пигалица. Проклятая колдунья. Талморская подпевала.

— Неблагодарная ты тварь, — прошипела Клинок.

— Вы можете вернуть эту женщину в её камеру, — приказал Анкарион. — Я займусь ею позже.

— Ты думаешь, ты вся такая единственная и неповторимая, спасительница мира?! — выкрикнула Дельфина. — Ты не задумывалась, что могут быть и другие Драконорождённые, более преданные человеческому роду? Эсберн ведь верил в тебя, а ты подвела его!

Архимаг молча развернулась и в сопровождении своего остроухого приятеля покинула комнату для допросов; дальнейшие проклятия и упреки выкрикивать было бессмысленно, и Клинок смиренно позволила тюремщикам вернуть ее в камеру.

Талморец вернулся на следующий день, снова потребовал привести задержанную к нему, но на сей раз удосужился попросить помощи местного писаря.

— Вопрос для протокола: с какой целью вы прибыли в Винтерхолд? — холодным, сухим тоном спросил эльф.

— Для неофициальной встречи с госпожой архимагом, — таким же тоном ответила женщина. — По личным вопросам.

Будет ли Анкарион расспрашивать о Храме Небесной Гавани, об Эсберне и их новых союзниках-соседях, племени Изгоев? Конечно, будет. И Дельфина готовилась без боязни ответить на грядущий вопрос.

— Так же, для протокола: состоите ли вы в сговоре с архимагом Кровадин?

Клинок рассмеялась. Ответить бы сейчас «да», хоть немного испортить рыжей сволочи жизнь.

— Сразу напишите «нет, в сговоре с архимагом Кровадин не состою» и немного отдохните, — продолжил альтмер и несколько раз махнул писарю рукой. — Я предполагаю, вы слишком злы на Блёнвенн, чтобы дать такой ответ самостоятельно.

— Правила допроса нарушаем, — ехидно заметила бретонка. — Кстати, тебе какое дело, состою я с ней в сговоре или нет, и зачем тебе покрывать её?

— Поверьте, мне есть до этого дело. А пока продолжим. С кем из беглых Клинков либо гражданских лиц вы сотрудничали в последние годы?

— Эсберн, бывший архиварус Клинков. Умер месяц назад. Старый уже, знаете ли, был, больной. К его могиле сводить, или твои соратники сами в Предел к Храму Небесной Гавани прогуляются?

Про поселение Изгоев женщина пока что решила промолчать: если талморцы действительно смогут найти Храм Небесной Гавани, пусть это будет для них неприятным сюрпризом.

— Когда вы объединились с Эсберном и обосновались в Храме Небесной Гавани?

— Кажется, это было в Месяц Огня Очага 201 года. Да, всё верно — накануне же ещё некая воровка ваше посольство ограбила. Ущерб, говорят, был не такой уж большой, но плевок в репутацию смачный, не правда ли?

Анкарион отреагировать лишь скудной ухмылкой. Надо же, с виду какой хладнокровный, пытается из себя бездушного следователя корчить, а вот стоит хотя бы упомянуть долг Клинков перед Драконорождёнными — звереет. Надо бы как-нибудь использовать это.

— Где находится Храм Небесной Гавани?

— Владение Предел, гора Картспайр.

— Раскаиваетесь ли вы в своих преступлениях против Альдмерского Доминиона? — наконец-то талморец снял свою маску равнодушия и чрезмерного хладнокровия, прекратил притворяться. — Можете высказывать всё, что пожелаете. Наслушался я за всю жизнь о себе и своих коллегах.

Дельфина вновь рассмеялась. Можно ли назвать преступлением исполнение своего сначала служебного, а затем — гражданского долга? Можно ли назвать преступлением простую попытку выжить, не попасться в руки талморским живодёрам? Можно ли назвать преступлением желание спасти весь человеческий род от порабощения и истребления?

— То, что для тебя — «преступление», для меня — долг. Я — Клинок и гражданка Империи, и всегда ей буду. Ты — талморец, и всегда им будешь, как бы ты ни пытался всем здесь голову заморочить. Знаешь, мы с тобой в чём-то похожи, только по разные стороны баррикад оказались. Догадываешься уже, как я «раскаиваюсь в преступлениях»? Если соображаешь туго — то подскажу. Никак я не раскаиваюсь в своих преступлениях. И вообще их за преступления не считаю. Эй, писарь! Всё записал, что я сказала?

Писарь согласно закивал головой. Клинок язвительно ухмыльнулась: этот человечек показался ей жалким и ничтожным. И здешний ярл не менее жалок и ничтожен, раз позволяет талморцу хозяйничать в собственной тюрьме. Даже свергнутый Игмунд — по слухам, та ещё марионетка — эльфам так хозяйничать не позволял!