Валькирия с недоумением посмотрела на друга. О чем сейчас говорит яут, девушка даже догадаться не могла.
- Кое-кто станет тётей, - опережая любой вопрос, пояснил Волк.
Губы Охотницы расплылись в счастливой улыбке. И всё же, возможно ли, что попадание в параллельное измерение было для неё каким-то уроком? Возможно. Только уроком чего, и выучила ли она его? Хотелось бы верить, что да. По крайней мере, её сестра и друг были живы, а столь радостное известие казалось валькирии каким-то вторым шансом. Чего? К примеру, шансом и возможностью провести остаток своей земной жизни хоть сколько-то хорошим человеком.
========== Post Scriptum ==========
«Винкс» спустились в полуподвальное накуренное помещение андерграунд-клуба, откуда доносился грохот, именуемый «тяжелым роком» («хэви-металом»… сами девушки не очень-то разбирались в этих тонкостях жанров и поджанров, да и не желали в них вникать). Добровольно бы они никогда не пошли слушать этот ужас — в котором даже Муза едва могла найти хоть что-то похожее на гармонию, но сегодня им нужно было расспросить здесь пару человек, которые бы смогли вывести их к очередному злодею, которому неплохо было бы поскорее как следует навалять, пока он не натворил что-то серьезное.
На сцене выступали четыре молодых человека, самым старшим из которых выглядел толстый бритый налысо барабанщик с аккуратной каштановой бородкой-эспаньолкой. По краям на первом плане, согнувшись, почти синхронно вертели головой плотный длинноволосый шатен-гитарист и худощавый басист, чьей русой гриве позавидовала бы любая красотка. А возле микрофона, прикрыв часть лица волосами, абсолютно нечеловеческим голосом исполнял вокальную партию стройный блондин с гитарой. Публика принимала их очень тепло, если можно так назвать странную забаву, состоявшую в движении по кругу и толкании друг друга (это ведь могло закончиться травмами — как тут же подумала Флора) или мотание головой с выкинутой вверх рукой со сложенными в странный жест пальцами (на концертах самих «Винкс» публика так себя не вела!). Стараясь не столкнуться с посетителями и охраной, феи прошли к бару, где за стойкой расположился лохматый небритый брюнет, кивавший головой и куривший.
- Припоздали вы малость, концерт уже заканчивается, - выпустив из легких дым, заметил он; в баре было не слишком шумно, так что парень мог особо голос и не напрягать.
- Мы не музыку слушать пришли, - ответила Айша.
- Мы лишь хотим узнать у вас кое-что, - добавила Блум.
- Ладно. Валяйте, - бросил бармен.
Блондин тем временем объявил следующую песню, толпа ответила довольным гамом. Послышалось мелодичное вступление, один и тот же мотив повторился несколько раз, и, наконец, послышались слова, спетые (если можно так назвать) тем же нечеловеческим голосом:
He bears a tale so gloom and tragic never to be known
Into darkness now fallen, into hatred now grown
Like stillborn child drifting in the silent seas
Of blood, crushing all his dreams
No castle walls can hold the fury in his eyes
Devotion for death now controls his life
No gold or silver can bring him consolation
Only one thing is left inside him, the desire of revenge…
Что-то заставило фею Морфикса вслушиваться, через силу разбирать слова — едва она услышала слово «месть». Жажда мести… Как это было ей знакомо. Когда действительно ничто не могло дать удовлетворения, кроме как желание отомстить и никакие стены не могли сдержать гнев. Песня разбередила старую рану, заставила горло сжаться противным спазмом, однако последовавший за этим проигрыш немного её успокоил.
- Понравились, что ли? - ненавязчиво перевел тему брюнет. - У них, кстати, своеобразное возвращение блудного сына сегодня. Правда, девочка их приболела — и вот этот самый «блудный сын» сегодня у них еще и на вокале. Конечно, скрим у него слишком заблэкованный, но в этом даже что-то есть — тем более, что ещё и гроулит он недурно.
Увидев, правда, на лицах собеседниц смятение, парень предпочел прервать свою речь и затянуться.
- Забейте, - отмахнулся он, выпуская из ноздрей дым. - Ну, короче, вы поняли, где этого типа искать.
- Да. Спасибо за информацию, - поблагодарила Блум и хотела уже уводить подруг отсюда.
- Подожди, Блум — я хочу дослушать, - неожиданно попросила Муза. - Эта песня мне нравится.
- Говорю вам — играть они умеют, - заверил бармен.
Тем временем со сцены послышался достаточно приятный сильный голос, звучавший по-человечески:
…One light so cold and pale, sleeping quietly all alone
One life so cold and gray, wandering away from home…
Фея музыки выглянула в зал, где блондин (сейчас его лицо не прикрывалось волосами, но всё равно его было сложно разглядеть из-за ослепительного мерцающего света софитов) продолжил свою партию:
…Parted with a horrid cry, snow falls on his grief
United by the sword of wicked screams
What deeds he has done to hear those deadful sounds
In the ruins of memories he wanders, forever bound…
Для Айши же песня становилась всё более личной, слова лучше всего передавали её состояние в момент, когда она решила отомстить за смерть любимого. Сейчас она будто бы опять переживала те события, перед глазами проносились те кошмарные сцены, откуда-то изнутри всплыла наружу вся та боль, что она испытала тогда…
…Forever bound to death!..
Да, все воспоминания, что всплывали сейчас действительно были навеки связаны со смертью, связаны с желанием причинить смерть преступникам, что лишили её счастья быть с любимым человеком. Но ведь что она сама сделала для того, чтобы отомстить — да, она отправилась на Омегу, да некоторое время Огрон и его шайка были заточены во льдах, но теперь ведь все трое разгуливают на свободе, а она так ничего не предприняла, и даже не пыталась искать их. Может, её тоска по Набу начала остывать, а желание уничтожить охотников на фей перестало быть таким страстным?
Wait for me in the mountains, haunt for me in the winds
Wait for me in the land where nothing lives.
Until the day I have found revenge, I will feed my sword
Until my heart is cold, every breath of mine is yours…*
После проигрыша блондин заиграл соло — которое, как решила Муза, изначально предназначалось какому-нибудь народному струнному инструменту, а не электрогитаре. Парень отбросил волосы назад, а ставшее не таким резким и ярким освещение позволило, наконец, рассмотреть его лицо.
- Гантлос! - проскрежетала фея Морфикса. - Тварь… ненавижу…
Фея музыки решила возразить — в конце концов, песня была хороша, в ней не было открытого воспевания смерти, которым изобиловала предыдущая песня, а просто пелось о чувствах, который испытывал лирический герой, желая отомстить… Месть… И почему же этому колдуну (вернее, ведьмаку) потребовалось выбрать для финальной песни именно эту? А если бы её пел кто-нибудь другой, как бы отреагировала подруга?
- Ого, да вы его, оказывается, знаете, - заметил брюнет. - Мир тесен, не иначе.
Реплика бармена, однако, была девушками проигнорирована — ими лишь двигало желание разобраться с одним врагов.
- Я убью эту мразь, - пробурчала Айша и направилась к выходу; подруги тут же последовали за ней. Именно убивать, конечно, не следовало — но план принцессы Андроса корректировался лишь в соответствии с её чувствами.
Вокалист проводил компанию фей взглядом — ему хотелось, чтобы всё обошлось, но что-то подсказывало, что это лишь начало. Закончив песню, парень прорычал в микрофон «Спасибо всем!», музыканты отложили инструменты и в обнимку вышли на поклон. Толпа осталась довольна концертом — значит, всё прошло не так плохо, как блондин боялся.
Вернувшись в гримерку, музыканты устало плюхнулись кто куда — каждый концерт здорово выматывал их. Гуннар вытирал выбритую голову полотенцем, протер вспотевшее тело, надел запасную футболку и защитного цвета ветровку, его брат переоделся в плотный серый свитер, набросил сверху любимую серую толстовку и, расчесав волосы, тут же прибрал их в хвост. Басист перво-наперво принялся тщательно сушить и вычесывать свою гриву, и лишь после этих процедур, наконец, переоделся в тканевый черный свитер, поверх которого он надел футболку, и сверху — черный кожаный плащ. Гантлос, однако, словно не спешил приводить себя в порядок — блондин отрешенно смотрел в никуда, в голове творился хаос, а что ждать от одержимой местью феи, он не знал… Черт возьми, какие вообще к нему претензии! Не он же бросил этот проклятый шарик (или что там было?) на тот проклятый цветок! Почему приходится страдать из-за идиотии других?
