Первые пять минут я дико боялся, что меня схватят, как постороннего. Фантазия рисовала мрачные объяснялки перед заведующей, похожей на ведьму, затянутую в узкое блестящее фиолетовое платье. Следующие три минуты я пребывал в оглушающем восторге, осознав, что и тут дела до меня никому нет. Но после опять обеспокоился. Похоже, лагерь пустовал. Поэтому вчера, когда я взирал на него с высоты, он кутался во тьму. Не для кого было зажигать огни на аллеях и в корпусах. Некому было поворачивать выключатели.
"Спящая красавица", -- снова и снова повторял я название лагеря.
Зачем-то его ведь назвали именно так?
"Мы долго спим, -- вспомнил я слова Машуни. -- Мы просыпаемся лишь на молодую Луну. Если точнее, то в первую её четверть".
-- Ну, и где же вы, спящие красотки? -- проворчал я чуть слышно.
Кузнечики в травах стрекотали громче, чем я ворчал.
Прошло каких-то полчаса, а я уже досконально облазил заброшенный лагерь. Ни единого признака жизни. В корпусах кровати без простыней и матрацев. Тумбочки представляли абсолютно пустое нутро. И видно, что здания покинули давно. Непонятно, как жили тут девчонки. Если они вообще тут жили.
В центре лагеря раскинулся старинный, поросший изумрудным мхом фонтан. Фигурная раковина размером с лодку, а над ней стена, выложенная кафельной плиткой, где изобразили героев известной сказки. Только тут они были сумрачные. Всё утопало в синих тонах. Принцесса, накрытая лазурным покрывалом, мечтательно улыбалась, разбросав по светло-синей подушке длинные голубые волосы. Над ней склонялся синюшный принц в ультрамариновом плаще. В каменное окно лезли мраморные ветки, поросшие распустившимися бутонами синих роз. В раковине фонтана вместо воды застыло растрескавшееся бурое месиво. Но вода будто пропитала картину на плитках. Я словно видел спальню настоящего замка сквозь толщу прохладной и тусклой воды.
Лагерь обустроили вроде нашего. Даже корпуса и столовая на тех же местах. Отсутствовал только Осенний Угол. Зато где-то вдали, у противоположного края застоловского поля, темнела, похожая на гриб, башенка водокачки. Её окружали плотные кусты. Мне казалось, что глаза различают на них яркие грозди плодов. Но была ли это безобидная красная смородина или, напротив, волчьи ягоды, отсюда никак не определить. Прорываясь сквозь листву деревьев, к водокачке уходило множество тёмных проводов. Один из них, прогнувшись, свисал вдоль аллеи на уровне моего роста. Зачем-то я поднялся на цыпочки и приложил ухо к толстой резиновой изоляции. Мне показалось, что я слышу гудение тока.
В животе противно забурчало, и я поплёлся к столовой, надеясь невесть на что. Обеденный зал встретил пустотой. Ни ложки, ни вилки. Ни плошки, ни миски. По пыльной поверхности столешниц протянулись грязные разводы. Похоже, девчоночья бригада, дежурившая здесь последний раз, за чистотой не гналась.
И всё же взгляд за что-то зацепился. Посреди обеденного зала валялось древнее деревянное веретено.
Глаза торопливо обшарили находку. Один из острых концов окрасили чем-то бурым.
"Кровь, -- подумал я. -- Кто-то уколол палец".
"И уснул", -- вдруг подсказал холодный внутренний голос.
Зачем-то я подобрал веретено, покрутил в руках, не решаясь дотронуться до острого кончика. Потом разодрал носовой платок на две части, плотно замотал концы веретена, затянул покрепче узелки, связанные из лохматившихся обрывков, и сунул находку в карман куртки.
С какой целью?
Я не могу точно описать то состояние, которое владело мной тогда. Вот, скажем, видите вы на дороге палочку и точно чуете, что она -- волшебная. Что будет исполнять желания. Не сразу и не все. Но обязательно будет. Разум говорит, что такого не бывает. Но нечто неназываемое заставляет подобрать эту ничем не примечательную палочку и хранить где-то на полках в ожидании нужного момента. Быть может, он и не наступит, момент этот. Но в миг находки это совершеннейше неважно!
Больше в столовой незачем оставаться. Я выбрался наружу и спустился к площадке для построений, расположившейся между фонтаном и столовским корпусом.
Она заросла травой, но растительность не буйствовала, будто понимала, что находиться здесь не должна. В отличие от нашего лагеря, в "Спящей Красавице" над площадкой для построений взметнулась высоченная линия флагштока. Я прижался к ней спиной и задрал голову. Даже улыбнулся. Мне показалось, что это копьё, пронзившее само небо. Даже загадочная водокачка рядом с ним спасовала бы по высоте.
"А если там, наверху, есть сигнал?" -- кольнула сознание завораживающая мысль.
Зачем-то поплевав на руки, я полез ввысь, словно по канату, стараясь не думать о том, сколько это займёт времени и что меня ждёт на финише.
Подъём описывать -- дело нудное. Тем более, после вчерашнего руки ещё не отошли, захват был слабым, и я два раза чуть было позорно не скатился к старту. Наконец я смог дотронуться до проржавевшего ролика на самой вершине. После торжественно я вытянул "Соньку" и нажал на копку пуска. Когда операционка загрузилась, на экране возле иконки с антенной явно виднелась одна линия. Значит, сигнал здесь ловился!
И тут я неожиданно впал в ступор.
Вот добился своего! Вот нашёл ещё одно место, откуда можно сделать звонок. А пальцы не давят кнопки.
Домой? Я уже занёс палец над первой цифрой, как призадумался. Словно ощутил себя там, дома, в текущей молчаливой обстановке, когда до взрыва остаётся совсем чуть-чуть. Странная мысль поразила меня, вытолкнув из памяти слова Лёньки: "Я бы не побежал домой. Там, дома, легче, пока меня с ними нет".
И палец как-то сам собой отполз от нужной кнопки.
Звонить-то, если разобраться, абсолютно некому.
Набери я сейчас того же Педалига и попроси сбегать в полицию, думаете, пацан сорвался с места и гонит в отделение? Да он начнёт напирать, что это розыгрыш в отместку за отправленную СМСку.
Такое странное ощущение, когда некому звонить, хотя в мире проживает семь миллиардов человек.
"Три восьмёрки, две шестёрки, а между ними пять и девять", -- начало всплывать в памяти.
А что, если звякнуть Машуне? Заодно и разведаем, может, их развезли из "Спящей Красавицы" по домам, и только нашему лагерю пока не повезло.
Пальцы прямо заплясали по клавиатуре. Я вжал смартфон динамиком поближе к уху и тревожно вслушивался в гудки, опасаясь поймать извечное "Абонент отключён или находится вне зоны доступа".
И вдруг гудки оборвались.
-- Алё? -- мужской сильный голос.
Я даже немного оторопел от неожиданности и чуть не съехал по флагштоку вниз.
-- Машу, пожалуйста, позовите, -- заплетающимся от волнения языком попросил я.
-- Здесь нет никакой Маши, -- был мне ответ.
-- Как нет? -- теперь мой тембр голоса напоминал мальчика, которого бойкая симпатичная девчонка продинамила по номеру телефона.
-- У меня этот номер полтора года, -- сказали мне, чуток послушали моё недоумённое молчание и отключились.
Флагшток покачнулся от ветра, а на экране тонкая полоска возле иконки антенны сменилась убийственного вида крестиком. "Звонок другу" пользы не принёс.
Всё, о чём мне сообщала Машуня, так или иначе оказывалось правдой. Поэтому я не верил, что она сообщила неправильный номер. Но что за мужик обнаружился с той стороны? Надо же... "У меня этот номер полтора года".
А до этого?
Я вспомнил странный вид машиной мобилы. Древний тяжеловесный агрегат. Сейчас детишкам такие играться дают. Если найдут, конечно. Большинство подобных аппаратов давным-давно повыбрасывали. Да первоклассник откажется взять такой в руки! А она ведёт себя так, будто у неё самый нормальный телефонище.
Посмотрел я на дисплейный безнадёжный крестик, попечалился немного и поехал вниз по трубе флагштока, стараясь как можно меньше возюкать джинсы ржавчиной, густо встречающейся на пути.
