-- Тебя не станут ждать? -- внезапно озаботилась она.

Я счастливо замотал головой. В обычном лагере за шастанье вне территории мне грозила бы грандиозная головомойка. Но "One Way Ticket" -- совсем другое дело. Если меня не увидят в палате, все просто подумают, что я исчез. Как и все остальные. Те, кто пропал до меня. Я даже не думал, что зловещая реальность могла таить в себе некоторые преимущества.

"Разве что Лёнька, -- подумалось мне. -- Только бы он, если старшие вернулись, не попёрся меня разыскивать!"

-- А у вас там разрешается шастать после отбоя? -- спросил я, прогоняя мысль о Лёньке.

-- Нам ещё рано спать, -- рассмеялась она.

Звонко. Заливисто. Волшебно. Словно пронеслась по лесу мелодия магических колокольчиков.

-- Хотя отбой не за горами, -- тут же посерьёзнела она.

А мне казалось, что отголоски её смеха весёлыми пташками эха расплескались по всей округе. Я ловил эти магические звуки и не придал значения её словам. Действительно, если солнце идёт к закату, значит, скоро отбой. Хотя перед ним ещё должен быть ужин. Интересно, их тоже кормят подгорелой кашей? Или в девчоночьем лагере положены всяческие деликатесы?

Но уточнять это почему-то казалось мне невежливым. Мостик окутало молчание.

-- А когда у вас там, в лагере, подъём? -- спросил я.

Вопрос был тупым. Но мяться в молчании казалось ещё тупее.

-- Мы долго спим, -- рассмеялась она. -- Мы просыпаемся лишь на молодую Луну. Если точнее, то в первую четверть лунного месяца.

Как-то оба мы вместе взглянули на Луну. Но в разные стороны. Я вперился в небо, где ночным светилом завис громадный каменный шар, несущийся в безвоздушном пространстве, отсюда казавшийся милым серебристым фонариком на фоне едва начинавшего темнеть неба. Маша опустила взгляд на зеркало воды, где отражалась та же Луна. Тот же фонарик. Только мягко покачивающийся на ряби озера.

Обе Луны, ещё недавно представавшие в виде тонкой скобочки месяца, теперь заметно поправились, но до сверкающего идеального шара ещё далековато. Луна скорее походила на букву "О", левая половина которой таинственно истончалась.

Озеро вело себя странно. Оно колыхалось. Невысокие волны перебегали от берега к берегу. Причём, в разных направлениях. Где-то булькало, и на поверхность вырывались громадные пузыри.

-- Водяной гневается, -- тихо пояснила Маша.

В моём представлении водяной чем-то напоминал грустное создание из мульта "Летучий корабль". Круглоглазый. Со странной улыбкой. Чем-то схожий с рыбой и с болотной корягой. Но бояться его не стоит. Такой сначала споёт, а потом подарит ящик инструментов. Или ещё что-нибудь волшебное.

-- В здешних местах его зовут Ва-Куль, -- добавила Маша.

И картинка из мультфильма сразу погасла. Имя звучало недобро. Его хозяин не будет петь. И от него не стоит ждать подарков.

-- Сегодня он поспокойнее, -- сказала Машуня. Сказала деловито, будто познакомилась с Водяным тысячу лет назад и хотя бы раз в месяц забегала к нему в подводное царство.

-- А чего ему гневаться? -- пожал плечами я.

Словно говоря, раз уж ты придумываешь сказку, рассказывай! Рассказывай её поскорее! Верь мне, более благодарного слушателя в округе не найти.

-- Потому что мы никогда не будем ему принадлежать, -- на полном серьёзе сказала Маша. -- Мы с тобой каждый в своём лагере. А у водяного свой.

-- Туда отправляют юных аквалангистов? -- не утерпел я. -- Или водолазов? Выдают ласты или даже скафандры...

-- Туда отправляли, -- кивнула Маша, не дослушав меня. -- Но тем, кто туда уходил, скафандры не нужны.

Выглядело глупо. Но историю придумывала она. Я стараюсь не мешать, когда кто-то придумывает истории. Можно спугнуть рождающуюся сказку одной неловкой фразой. А сказки от такой девчонки я готов слушать вечно. Я парил на крыльях, оставаясь на рассохшихся досочках моста. Я был счастлив, как никогда. Я даже не думал, что могу быть счастлив, с той самой минуты, когда чуть было не швырнул молоток в батяню.

-- Пошли на берег, -- предложила Маша и зябко поёжилась. -- Становится холодно.

Сходя с мостка, я обернулся. Волны вскипали недалеко от нас, будто здесь был не пруд, а аквариум, в котором трудолюбиво фурычил компрессор. И я представил этот компрессор размером с трансформаторную будку. А рядом с ним цепочку корпусов. Из окон смотрели лупоглазые, словно лягухи, мальчишки. И кто-то в скафандре задумчиво сидел на крыльце.

Мы шли по берегу.

-- А кроме водяного тут кто ещё водится? -- я хотел подвести разговор к лесному великану, но опасался испугать девчонку. Рядом со мной она не должна бояться.

Машенция изящно ткнула в сторону груды высоких рыжих валунов, над которыми высился древесный ствол.

-- Это бук или вяз? -- спросил я, уже видя, что листья на нём явно не дубовые.

Свет падал хитро. Казалось, что складки коры образуют грубое лицо, застывшее в усталой, но жестокой гримасе.

-- Это Пам. Он долго без дела, поэтому его опасаться не стоит, -- негромко продолжила Машуня. -- Его зона ответственности давно в прошлом.

Тогда я увидел, что рыжие валуны -- это вовсе не обыкновенные камни. Это развалины зданий из красного кирпича.

Неужто лагерь?

Только давно разрушенный?

Девчонку тоже околдовал лес. Как и Лёньку. Но Лёнька оставался самым реальным челом, даже вещая о следах и деревьях. Эта же складывала лесные сказки.

-- Мне надо знать, кто смотрит за твоим лагерем, -- внезапно сказала Маша.

-- Да легко! -- мигом ответил я. -- Начальника звать Ефимом Павловичем. Мы его для краткости "Палыч" кличем.

-- Нет-нет, -- со странной улыбкой покачала головой Машутка. -- Начальник просто исполняет обязанности. Смотрит другой.

-- И как я выясню, кто это? -- пожал я плечами. -- У вожатых поспрашивать?

-- Они не скажут, -- замотала голова Машуни, а прелестные волосы взметнулись и красиво опали на плечи. -- Никто не скажет. Тех, кто могли сказать, уже давно нет. Ищи то, что от них осталось.

-- Где искать? -- тупо спросил я.

-- Там, где никто не живёт, -- был мне ответ.

В травяной поросли, средь которой светлели бутоны цветов, вилась узенькая тропка. Маша следовала по ней странным способом, ставя каждый следующий шаг в прямую линию от предыдущего. Казалось, она не задевала ни стебелька по бокам от тропы. Мне думалось, протяни над пропастью паутинку, и Маша легко перейдёт над пустотой, заполненной смертью.

-- А за твоим лагерем кто смотрит? -- сказал я, чтобы оборвать молчание.

Она ответила коротко. Слово прозвучало странно. Мне послышалось что-то вроде "Йома", но я не был уверен. Я не хотел выглядеть дураком, поэтому кивнул, изображая, что всё понял. Потом я долго жалел, что не переспросил, не обратился за разъяснениями. Может, это во многом помогло бы мне в будущих вылазках. Но я не думал о будущем. Мне хватало настоящего. Я забыл о прошлом. Даже о Лёньке. Я не хотел заглядывать в грядущее. Мне просто хотелось, чтобы солнце остановилось, а наша прогулка по лесу не закончилась бы никогда.

Солнце сверкало над миром, но в лесной чаще властвовали сумеречные тени. Спицы лучей красиво падали во тьму.

-- Дай мне свой телефон! -- попросил я.

Нас удивление быстро её рука скользнула в карман джинсов и вытащила аппарат. Древний -- даже дисплей не цветной. И мёртвый -- потому что экран не светился.

-- Зачем он тебе здесь? -- удивилась Машуня.

-- Да не, -- рассмеялся я. -- Не сам телефон, а его номер. В город вернёмся, я тебе там позвоню. Встретимся. Сходим куда-нибудь.

А внутри я чуть ли не молился, чтобы она мне не отказала.

Она называла цифры, и комбинация легко падала в извилины моего мозга. Всё просто, кроме кода оператора три восьмёрки, две шестёрки, а между ними пять и девять.

-- Я тебе сразу-сразу позвоню, -- пообещал я. -- Как смена закончится.