Мерцали звёзды, светил месяц и дул мерзкий ветерок, заставлявший непрестанно представлять, как я блаженно сворачиваюсь клубочком под тёплым одеялом. Пересекая площадку для построений, я отстал. В кроссовке обнаружился колючий камешек. Я прыгал цаплей на одной ноге, вытряхивая помеху из сдёрнутой обуви. Кабанец грозно хмурился. Где-то в его голове мой рейтинг обретал всё новые и новые минусы. А я даже радовался заминке. Вдруг Большой Башка передумает. Но тот, видимо, поставил чёткую цель и неуклонно к ней продвигался.

Возле крыльца столовой на стене выпирал небольшой квадратный шкафчик. За стеклом виднелся плотно свёрнутый пожарный шланг, в центре спирали которого темнел вытянутый металлический конус, словно змеиная голова. Кабанец внезапно притормозил, распахнул дверцу, напрягшись, отвернул железяку у основания шланга и вытащил брезентовую змею из убежища.

-- Зачем тебе пожарный шланг? -- не утерпел я, хотя сразу пожалел, что обратил на себя внимание. Ещё тащить эту тяжелень заставят.

-- Не шланг, а рукав, балда, -- огрызнулся Большой Башка. -- А зачем? -- он помолчал, а после снова огрызнулся. -- Увидишь!

Шланг, вернее, рукав, он мне не отдал. Попёр вперёд сам.

Обогнув столовую, мы оказались позади двухэтажного здания. Здесь не было никакого крыльца. Над нами темнели окна обеденного зала. Одно из них наполовину распахнули. Внутри не слышалось ни звука. А вокруг продолжали шелестеть травы. Пройдя под окнами, мы добрались до вполне обычной двери. Видимо, за ней пряталась лестница на второй этаж. Другого пути там оказаться я придумать не мог.

"Она закрыта, -- благостно подумалось мне. -- Её заперли изнутри. На засов. Сейчас наш Кабанчик потыкается в дверь, поёрзает, поскребётся. А ничего не выйдет! И мы почапаем спать".

Большой Башка цапнул дверную ручку, и полотно двери медленно и бесшумно отползло, открывая тёмный проход. Внутри меня зыбкая призрачная радость мигом сменилась уже привычной вселенской тоской. Кабанец осторожно заглянул туда, задрав голову. Мне были видны лишь первые несколько ступенек.

-- Если появится кто? -- едва разлепив губы от ощущения непреходящей тревоги, спросил я. -- Чё делать-то?

-- Свистни, -- был короткий ответ.

-- Не умею свистеть, -- признался я, покрываясь липким потом в предчувствии неминуемого наказания.

Неожиданно оказалось, что такие мелочи Кабанца не волновали. Его ждали великие дела. Он подхватил выступающий из мокрой травы обломок кирпича и торжественно вручил мне.

-- По крыльцу долбанёшь, -- кивнул он на небольшую бетонную площадку под ногами. -- Я услышу.

Тихо, на цыпочках, он прокрался по лестнице, растворившись во внутренней мгле. Я же остался на посту, вертя головой. Сонное царство никто не хотел тревожить. Только неведомая птица, спрятавшись в листве аллеи у отрядных корпусов, тоскливо покрикивала вдалеке, будто заранее отпевала меня вместе с Большим Башкой.

Семь шагов, и я возле угла. Но как раз туда я не стремился. Мне казалось, кто-то поджидает там. Мне хотелось, чтобы вернулся Кабанец и первым завернул за угол. Ведь ни шороха оттуда, а такое давящее впечатление. Я нарочно отвернулся от угла и стал смотреть на пустырь.

Надо же, всё словно во сне, откуда меня вытащил Голова-дыня. Только вместо спального корпуса или гаража стена леса вдалеке. Опасливо я поднял взор на небо. Разумеется, никакого багрового шара там не обнаружилось. Даже легче стало. Всё-таки, когда вокруг тебя реальность, ты чётко ощущаешь всю зыбкость и неправильность сна. Но почему там, во сне, всё кажется настоящим?

Мерцали звёзды, сиял месяц. Я задумался, появись сейчас Нибиру, стало бы мне ещё страшнее? Ведь тогда всё на Земле утратит привычный смысл. Все ссоры, дрязги, недовольство друг другом. Все драки и даже войны. А сейчас где-то на втором этаже Большой Башка творит мелкую месть опозорившему его начальнику. Но лучше пусть остаётся так. Лучше пусть вселенская катастрофа не грозит нам неминуемой гибелью. Лучше пусть завтра на построении начальник выведет меня и Кабанца из строя, пропесочит перед всеми и вышвырнет из лагеря.

Я отчётливо представил, как тащусь со своей сумкой к лагерным воротам. Даже увидел арку над входом с надписью "One Way Ticket", только с оборотной стороны -- в зеркальном отображении. Услышал пыхтенье Кабанца, топающего за мной.

Тут пришлось мысленно остановиться.

Вряд ли за нами двумя пришлют целый автобус. Даже того "старичка", у которого на каждой кочке солома из обивки сыплется. Тогда на чём мы отбудем в город? И приехать за нами не смогут. Кого вызовешь, если отсюда невозможно дозвониться?

Совершенно некстати вспомнились холмики в лесу, так похожие на могилы.

Но тут я представил грузовичок. Машину, которая доставляет сюда продукты. Должна же быть такая! Невозможно, чтобы за всю смену запас продуктов не пополнялся. Или возможно?

-- Слышь, э, -- донеслось сверху свистящим шёпотом. -- Подымайся давай. Поможешь, если чо.

"Одна, две, три..."

Ступеньки отзывались на каждый шаг то старческим кряхтением, то писклявыми поскрипываниями. Пальцы скользили по шероховатой стене, пока она не оборвалась на счёте "девять".

"Поворот", -- скорее догадался, чем понял я, а ноги уже нащупывали следующую ступень.

"Десять, одиннадцать, двенадцать..."

Голова вынырнула из кромешной мглы. Отсчитав ещё несколько ступенек, я шагнул в обитель начальника.

Постепенно глаза привыкли к темноте комнаты. Обстановка спартанская. Стол, тумбочка, кровать. На кровати явственно различалась крепкая фигура, с ног до головы укутанная в тёмное одеяло. Стул, шкаф, на полках которого громоздились то ли папки, то ли книги.

-- Тишшшшшше, -- едва слышно прошипел Кабанец.

Я только кивнул, хотя в темноте мой жест смысла не имел.

Совершенно бесшумно Большой Башка метнулся ко мне и горячечно задышал в ухо:

-- Я его рукавом прихвачу, чтобы с кровати не спрыгнул. А ты, если он дёргаться начнёт, на ноги ему падай.

Идея не казалась мне дельной. Но начинать спор я опасался, чтобы не разбудить жертву. Сейчас я боялся и гнева начальника, и злости Кабанца. Но всё же Кабанца в этот миг я боялся сильнее.

Большой Башка уже отклеился от меня и согнулся над койкой Палыча. Я не двигался, понимая, что вряд ли смогу навалиться на ноги начальника, невзирая на строгое распоряжение.

-- А во тебе, -- выдохнул Кабанец и притиснул разворотом шланга тело начальника к кровати. Но шланг неожиданно продавил одеяло чуть ли не до кровати. Ошалевший от увиденного Кабанец смело откинул одеяло. На кровати громоздилась плотная куча смятого тряпья.

-- Во дела! -- изрёк Голова-дыня уже голосом обычной громкости. -- Середина ночи! Где его может носить?

У меня не было гипотез, поэтому я предпочёл отмолчаться.

Кабанец извлёк из кармана потрёпанный коробок и, чиркнув спичкой, осветил комнату. По оранжевым стенам заплясали наши чёрные тени. В неясном свете я разглядел на тумбочке знакомую записную книжку, с обложки которой заманчиво блеснул золотой Vertu с затейливо выгнувшимся дракончиком. Я шагнул к тумбочке, но мой порыв дуновением загасил спичку.

-- Посвети ещё, -- попросил я.

-- Обойдёшься, -- сурово отрезал Кабанец. -- Тут спичек не так уж много. А у Саныча второй коробок хрен выпросишь.

Но мне уже не жилось спокойно, чтобы не посмотреть, что же скрывает таинственная записнушка. В конце концов, попробовать прочитать её содержимое можно и у окна. Впрочем, не сказать, что там оказалось светлее. Поэтому я разобрал лишь список фамилий на последней заполненной странице. Перед трёмя из них были поставлены галочки. Перед моей галочки не было. Я перелистнул страницы назад. Там тоже были списки. В темноте я не мог прочитать ни имён, ни фамилий. В отличие от нашего списка, там галочки стояли напротив каждой позиции.