Отряд Мильха отличался самыми незначительными потерями летного состава и техники на всем Западном фронте. И это притом, что в бою летчикам приходилось сражаться с противником, превосходившем по численности в пять, а то и в десять раз. Уже после первых полетов я понял, с какими асами мне бок обок удостоилось служить и воевать.
В отряде имелось одиннадцать исправных самолетов. Из них девять легких, маневренных и скоростных бипланов «Альбатрос D-V» и два цельнометаллических моноплана новейшей конструкции «Юнкерс-CL-1» с меньшей скоростью. Мне доверили «юнкерс», и я не пожалел. Кабина машины изнутри была обшита стальными листами, защищавшими летчика и наблюдателя. До конца войны эта послушная и надежная машина служила мне верой и правдой.
Лето выдалось по-настоящему жарким. Мы ежедневно совершали по пять-шесть разведывательных вылетов или корректировали огонь артиллерии. Бои становились все тяжелее. Французские, английские, американские и канадские истребители буквально как мухи облепляли нас в воздухе. Но мы дрались отчаянно. Однажды в середине июля во время боевого вылета меня атаковали пятнадцать английских истребителей
«Бристоль Скаут». Такого боя нам, конечно, было не выдержать. Я предусмотрительно набрал высоту и плавно скрылся в облаках. Когда мы оттуда вынырнули, англичане исчезли, но внизу, под нами километрах в двух впереди, шла шестерка французских истребителей «Спад 17». Они нас не видели. Я показал своему наблюдателю, что мы атакуем, что я выбрал левую тройку французов, а он должен стрелять по правой. Напарник поднял руку в знак понимания, и мы бросились в атаку.
Этот бой мне показался вечностью, хотя длился всего чуть более пяти минут. Первой пулеметной очередью я поджег третий с краю истребитель. Он, объятый пламенем, разваливаясь на куски, стал быстро падать. Не ожидавшие подвоха противники растерялись. Я тут же сбил второй истребитель, а мой напарник третий. В тот момент, когда французы опомнились и стали разворачиваться в нашу сторону, мы сбили еще два истребителя. Затем догнали последний. Сверху сели ему, как мы говорили, на горб, и стали прижимать к земле, направляясь в сторону нашего аэродрома. Француз пытался маневрировать, бросая машину то влево, то вправо. Но мы упорно прижимали его все ниже и ниже, подстегивая пулеметным огнем вдоль самолета. Наконец, он смирился и послушно под нашим конвоем пошел к нам на аэродром.
Встречали нас все пилоты и техники, находившиеся на аэродроме. Среди них и капитан Мильх. Вначале я кратко доложил ему результаты боевого задания и обстоятельства боя. Затем подвели французского летчика. Им оказался моего роста молодой черноволосый капитан с двумя орденскими колодками на черном комбинезоне. Он с удивлением оглядел меня, протянул мне руку, крепко ее пожал и сказал, обращаясь к Мильху, на хорошем немецком языке:
– Я искренне завидую вам, капитан, что у вас еще есть такие асы, как этот молодой человек. В одном бою сбить пять самолетов противника и шестой взять в качестве приза – это многого стоит! Если он выживет, у него будет большое будущее.
Лицо Мильха растянулось в довольной улыбке, и он весело подмигнул мне. Я был вне себя от счастья.
После двухчасового отдыха, дозаправки самолета и пополнения боезапаса мы вновь вылетели на задание. Миновав линию фронта, стали осуществлять разведку артиллерийских позиций противника. Минут через сорок после взлета я увидел, что с запада в нашу сторону приближается группа самолетов. Я решил не рисковать и стал уходить обратно за линию фронта. Но это оказались все те же английские скоростные истребители «Бристоль Скаут». Их было девять. Они легко нас догнали и взяли в чистую коробку. Мы летели так минут десять. Англичане махали нам руками, улыбались, что-то весело кричали, показывали бутылки с виски, давая понять, что скоро вместе выпьем. Мне это надоело. Надо было выкручиваться. И я придумал.
Я взял дымовую шашку, выдернул кольцо и бросил ее назад, в кабину пилота-наблюдателя. Конечно, моему коллеге пришлось совсем не сладко. От дыма он начал задыхаться. Но не растерялся. Нашел шашку на дне кабины и выбросил ее за борт. Этой минуты мне оказалось достаточно для того, чтобы внести смятение в ряды врага и принять единственное правильное решение.
Англичане подумали, что наш самолет загорелся и, объятый клубами дыма, падает вниз. Две их машины, конвоировавшие нас снизу, быстро ушли в сторону, освободив мне спасительный путь. Я повел самолет в штопор, вышел из него далеко позади и выше противника. И тут же скрылся в облаках. Когда же мы из них вышли, я увидел, как англичане рыщут в поисках пропавшей германской машины, так и не упавшей на землю. Они разбились на тройки и шли на разных высотах. Я решил еще раз рискнуть и сверху атаковал ближайшую тройку. Первый самолет я сбил сразу. Второй, поврежденный моим напарником, резко развернулся и врезался в третий, шедший справа от него и чуть сзади. Обе машины взорвались и рухнули вниз. И тут я понял, нужно удирать во весь опор. За нами гнались не только шесть оставшихся англичан, но и неизвестно откуда взявшиеся четыре французских «спада».
Пули щелкали по обшивке, словно град. До аэродрома оставалось не более семи километров. Обидно было погибнуть уже на своей территории. И тут пришло спасение. Встречным курсом торопилась шестерка наших «альбатросов». Они врезались в строй англичан. Рев моторов, треск пулеметов, куски обшивки и каркасов машин, раскрывшиеся внизу купола парашютов, совсем недавно принятых на вооружение, – все это осталось в моей памяти навсегда. Такого ожесточенного боя я еще никогда не видел.
Теперь я не мог остаться в стороне от своих товарищей и ринулся им помогать. Я и мой наблюдатель сбили еще два самолета, и вышли из боя, только израсходовав весь боезапас. Противник потерял восемь машин. Все же наши самолеты благополучно вернулись на аэродром. За этот бой я был награжден Железным крестом 1-го класса.
Берлин. 3 мая 1945 года
Поздно вечером в штабе 3-й ударной армии генерал-лейтенант Вадис собрал совещание с руководителями управления контрразведки Смерш 1-го Белорусского фронта, отделов контрразведки армий и корпусов и оперативно-розыскных групп. Молодой, красивый брюнет с пышной шевелюрой, изрядно располневший Вадис кратко проинформировал о результатах поиска Гитлера и главных руководителей Рейха, поставил задачи на ближайшую неделю.
– В ходе оперативно-розыскных и следственных действий наших сотрудников за период с 28 апреля по сегодняшний день мы имеем следующую картину:
во-первых, собрана некоторая информация о самоубийстве Гитлера и его жены Евы Гитлер, в девичестве Браун, однако реальных фактов, подтверждающих это, нет, их трупы не найдены, есть ряд косвенных подтверждений, основанных на противоречивых показаниях свидетелей;
во-вторых, установлен факт самоубийства Геббельса и его жены Магды Геббельс, в девичестве Квандт; их трупы обнаружены, имеются акты об обнаружении трупов и их опознании, а также протоколы допросов опознавателей;
в-третьих, обнаружены трупы шестерых детей Геббельсов: дочерей Хельги, Хильды, Хольды, Хедцы, Хайды и сына Хельмута, умерщвленных своими родителям при помощи врачей лазарета рейхсканцелярии, что подтверждено актами об обнаружении и опознании, а также протоколами допросов опознавателей детей;
в-четвертых, установлены факты самоубийств начальника Генерального штаба сухопутных войск, генерала Кребса и начальника управления личного состава вермахта и главного адъютанта Гитлера генерала Бургдорфа, трупы которых обнаружены, акты об обнаружении и опознании имеются, протоколы допросов опознавателей тоже;
в-пятых, задержана группа высокопоставленных военных и гражданских лиц, находившихся в бункере Гитлера; среди них наиболее значимыми фигурами являются начальник личной охраны Гитлера группенфюрер СС Раттенхубер, вице-адмирал Фосс, командующий обороной имперской канцелярии и всего центра Берлина бригадефюрер СС Монке, адъютант Гитлера штурмбаннфюрер СС Гюнше и секретарша Гитлера Юнге, личный камердинер Гитлера штурмбаннфюрер Линге, с ними проводятся следственные мероприятия.
