— Ага, — она продолжала посмеиваться, — нет, просто ты скупа на эмоции, вот и не знаешь этой прекрасной болезни. У тебя, то бабочки расцветают внутри от одного вида возлюбленного, то от одного его же вида блевать тянет.

— Бабочки внутри? — я хмыкнула, — это же чего объесться надо, чтоб бабочки внутри были. А? понимаю там — тараканы в голове.

— Если судить по законам биологии, то нам надо съесть окуклившуюся гусеницу. Деликатес!

— И капустой закусить, чтоб размножались и от голода не дохли, — добавила я.

Ребята смеялись, некоторые смотрели недоверчиво. Некоторые отложили тарелки. Аппетит пропал, видимо.

— А кузнечики подойдут? — сказала сестра Артёма, — ну, они же тоже по стенкам прыгают и заставляют шевелиться. Тем более, есть же блюдо сушеные кузнечики.

— Ага, давайте сюда ещё лягушачьи лапки добавим, — выкрикнула Дашка, — так, для благополучия в семейной жизни.

— Знаете, в какой-то стране едят младенцев. Так вот как дети появляются у мамы в животике, — серьёзно отозвалась Таня.

— Стоп, а как появились мы, если младенцев едят, — спросила Ника.

— Ну, там видимо отбор какой-то, — пожала плечами Дашка.

— Ага, — кивнула Танька. — Но это, же не в нашей стране, так что.

— А мне всё равно интересно, — вставила я.

— Тебе наглядный пример устроить? — поинтересовался Лис.

— Ты со свой пошлятиной, в мою философию не лезь! — буркнула я.

— Молчу, молчу. Но моё предложение в силе.

— Просто мне интересно: мы все произошли от обезьяны, но жизнь зародилась в воде. Но, мы так, же были сосланы Богом от Адама и Евы. А ещё мне интересно: если мы всё же произошли от обезьяны, то кто появился первый: мужчина или женщина. Возвращаясь к христианству — мужчина. Хорошо, но тогда какой нации он был? Судя по развитию истории, то иностранец. Но в христианстве славян. И ещё мне интересно: кто придумал жить половой жизнью, чтобы делать детей! С чего всё это началось, а?

В столовой повисла тишина. Эх, опять я всех озадачила своей логикой. Может, дурру включит пока не поздно?

— Как-то так, в общем, — я пожала плечами и села обратно. Когда я успела встать?

— Диана, ты только что сказала самую умную вещь в своей жизни, — засмеялась подруга.

— Спросила! — возразила я, — это всё были вопросы.

— Боюсь тебя разочаровать, но, ни биологи, ни физики, ни географии, ни другие учёные не смогут тебе ответить, — пожал плечами Тим.

— А счастье было так близко, — печально выдохнула.

— Конечно, близко! Всего-то пару миллиардов лет тому назад, — беспечно начала Долматова, — подумаешь! Может, у динозавров спросим? Они тип нам, так сказать, помогли в эволюции.

— Ещё чуть-чуть, и у меня мозг взорвётся, — простонал Лёша.

— Там нечему взрываться, Сатан, — ехидно ответила Дарья.

— Раунд первый: ничья. — Громко выразилась я, и Ника стукнула вилкой по стакану.

— Тем временем, противники напрягают извилины, чтобы сморозить какую-нибудь ехидность. Ну, кто же начнёт? — выступила Таня.

— Лёшка, слышишь, что говорят? — Дашка прислушалась, — надо напрячь извилины. Ты знаешь, что это такое?

— И как же на это ответит Алексей? — издала барабанную дробь Танька.

Ответить Алексей не успел, так как нас призвали к быстрому одеванию и сбору около главного входа через десять минут.

Ну, теперь мы стоим около входа, дожидаясь экскурсовода. И куда же он запропастился, и вообще, куда мы едем?

— Внимание, — о, а вот и пропажа, — сейчас мы садимся в автобус и едем в древний храм…

Оказывается, что этот храм, построен в неизвестно каком году, а посёлок назван в честь него. А если быть точным, то посёлок древний. Ему более чем четырех с половиной веков. По легенде, храм был поначалу не храмом, а замком. Говорят, что один король построил — не сам, конечно, — для своей жены, когда та родила ему сына. Больше, кстати, у них детей не было. Далее, в этом замке женился сын короля и королевы. Вскоре у него родился тоже сын, который так же женился в этом замке. Так продолжалось из поколения в поколение. Там даже есть стена, где записаны все их имена. Что-то вроде нашего современного обычая: Оля + Дима. Ну, понятно, да? Так же, там стоят даты, когда был зафиксирован брак, и его расторжение. Однако последнего не было ни в одном. А так же легенда гласит, что после еще одной свадьбы, замок стал храмом любви и семейного счастья. После этого там поселились иконы. Во время какой-то войны, когда в храме проживала жена с сыном, его пришлось покинуть. После в него уже не возвращались. Во время первой мировой войны храм стал местом спасения, а так же госпиталем. После войны так же был оставлен в том же виде, даже икон прибавилось. Сейчас храм возобновлён, но кем — неизвестно. Говорят, что его возобновитель живёт в нём, и выходит лишь к тем, кто связан между собой с небес, и дарит им какое-то из украшений. В основном были цепочки, браслеты и кольца.

— Пройдёмте в храм, — мы уже добрались до места, и стояли около замка.

Храмом его назвать можно, но трудно. И если я представляла его серым и с башнями, то грубо ошиблась. Он был белый с круглыми башнями, чем-то напоминая собор Софии. А стены его были мелко-мелко высечены в виде аленьких пар с детьми. Говорят, что у молодожёнов, заключённых брак в этом храме, рождались мальчики.

— Сейчас вас проведут в главный холл храма, — сказала Регина Леонидовна.

И мы всей дружной кучкой пошли за экскурсоводом, постоянно крутя головой туда-сюда. И как только голова не отвертелась?

— В этом холле проводились трапезы в честь свадеб, а в следующем заключались помолвки. Если заглянуть в дверь правее, то мы попадём в родильную. Сейчас у вас есть полтора часа, чтобы походить по храму, а потом встречаемся здесь же.

По лицу Регины Леонидовны было видно, что она не раз здесь была, но до сих пор не могла наглядеться на всю эту красоту. Да, чтобы это всё осмотреть понадобится не менее трех лет. И то вряд ли.

Я аккуратно поднялась по лестнице вверх, и попала в коридорчик, где была одна дверь и подъем на третий этаж. Повернув голову назад, я посмотрела, нет ли за мной слежки, и направилась в ту самую дверь. Неизвестное всегда манит.

Приоткрыв дверь, я посмотрела, нет ли там кого, и, заметив, что комната пуста — зашла. Это оказалась спальня королевы и короля, а так же их сына. Стены были выкрашены — а может, и нет — в нежно, почти бледно розовый цвет. Напротив двери — огромное окно. Слева от меня стояла огромная кровать с балками, на которые была подвешена лёгкая материя. Около кровати стояла люлька. Не удержавшись, я подошла к детской кроватки и положила ладошки на ободок люльки. Люлька чуть качнулась, но что странно, не создала скрипа, а только приятный звук. Знаете, когда открываешь шкатулку с балериной и там мелодия, под которую статуэтка кружится. Вот на что она была похожа.

— Не волнуйся, и у тебя дитё будет, — вздрогнула, услышав старый женский голос.

С болью, я отрицательно покачала головой. Нет, к сожалению, детей у меня не будет. В семнадцать лет мне поставили диагноз — бесплодие. В восемнадцать лет, когда я прошло обследование в другом городе, диагноз не подтвердился, но и ничего хорошего не сказали. Вероятность забеременеть у меня очень мала. Мама постоянно повторяла мне, что хоть и мала, но все, же есть. Но ещё в четырнадцать лет я разучилась верить в сказки. Я приняла свою участь, но это не значит смирилась. Я до сих пор с болью смотрю на тех девушек, которые носят под сердцем своего малыша. Мне этого не понять. И люто ненавижу тех, кто от них избавляется. Да, их тоже можно понять. Болезни, бедность, выбор. Но все, же не могу себя осилить и перестать. В шутку говорю, что буду нянчиться с детьми подруг и брата, скрывая всю жизненную действительность за улыбкой.

— Нет, — всё же хрипло ответила я, — я такого счастья не испытаю.

— А ты не спорь со старшими, — пожурила она меня с улыбкой, я её не видела. Но чувствовала, — главное верить в мечту и не изменять ей.