Сегодня уже воскресенье пятнадцатое, дело к вечеру пришло — 18:37 — и мы сидим у костра, после того, как разложили все свои вещи по комнатам. С Долматовой мы выпросили отдельную комнатушку. Конечно, нам сначала отказали, но через полчаса мы стали обладательницами ключа от маленькой комнаты по соседству с певцами. Этот факт меня не обрадовал, но просить другую комнату не стала. А то и эту отберут. Тимофей — да, он тоже оказался здесь — жил в корпусе с дизайнерами. Тим учится на архитектора, но в другой академии.

Дак вот, отошла от темы. Сидели мы сейчас на полянке около разгорающегося костра. На улице было ещё очень светло, но ветер, исходящий от недалёкой речки был холодноват. Рядом была установлена сцена, на которой должны были выступать добровольцы.

— Внимание, внимание, — так, это Тайфун, лучший друг близнеца, — выбираем нашего счастливчика, который весь вечер будет исполнять нам песенки.

Денис — именно так звали парня — подошёл к прозрачной первой вазе, где определялись направления.

— Актёры, — дизайнеры, архитекторы, певцы и спортсмены облегчённо вздохнули, — выбираем ВУЗ.

Тайфун хищной походкой — ещё один бабник — подошел ко второй вазе с большим количеством записок и, пошарив там рукой, достал одну.

— Государственная академия искусств, — мы тихо застонали.

— Не надо так расстраиваться, — Ден подошёл к третьей вазе. Курс. — Третий курс.

Чёрт! Я ж на третьем, мать вашу, курсе. А удача была так близка.

— И так, последнее, — остался лишь участник, — ого. Тимофей, а твоя сестричка хорошо поёт?

— У тебя есть сестра? — раздалось вокруг.

— Может сбежать по-тихому, а? — шепнула я Таньке на ухо.

— Ну, она музыкальную школу окончила, — а-а, предатель.

— Мартина, — может за Егором спрятаться? — прошу на сцену.

— А может не надо? — поинтересовалась Танька.

— А что, боишься, что твоя подружка оглушить сможет? — сказала Ахиева, и засмеялась.

— Боже. Кто бы говорил, — воскликнула какая-то светленькая девушка, — я на тебя смотрю — боясь ослепнуть. Или окаменеть.

Сравнение с Горгоной осталось не бесследным, вызвав смех у ребят. А нас тут много!

Тайфун странно — для меня — взглянул на девушку, а она в отместку показала ему язык. Между ними определённо что-то есть.

— А ты, замарашка, помолчи лучше, — отозвалась Юля.

— Ахиева, молчи уж, — покачала я головой, поднимаясь, — не делай нонсенс в биологии.

— Что?

— Ну, коровы же не разговаривают. Вот и ты молчи. Может, не знаю, помычать для разнообразия. В крайнем случае, тявкнуть. Только бешенством не зарази.

Это вызвало ещё один приступ смеха, и преспокойно зашла на сцену. Точнее, «преспокойно». Волновалась я, не по-детски. Одно дело выступать, а другое дело петь. Для меня пение было всегда чем-то личным, как для Таньки рисование.

Женька — она естественно тоже была здесь — вышла на сцену, настроить камеру. При этом, ругаясь по телефону с Ксюшкой.

— Так, — ко мне подошёл Денис, — на чём играть умеешь?

Может, мне прикинуться дурочкой, и сказать, что я ничего не умею.

— На всём, — а-а, Тим — предатель.

— На всём? — переспросил Ден.

— Да, — кивнула я, — а знаешь, какой мой любимый инструмент?

— Какой? — Вау, со мной флиртуют.

— Нервы, — опять смех, — не одолжишь свои, а? А-то все добровольцы кончились…

— Извини, — он покланялся, — но этот инструмент занят.

От меня не ушёл тот быстрый взгляд в сторону той девчонки, которая вступилась за меня.

— Органы, может? — опять смех, — я так люблю играть с почками, или печенью. Но, с сердцем это выходит лучше, — быстрый взгляд на Лиса.

— Моё тело «от» и «до» занято на сегодня, могу поставить бронь на следующую неделю.

— Извини, Денчик, но твое тело меня не интересует, — махнула рукой, — раз нервишки и органы заняты, то свободен.

— Какие мы невежливые, Диана, — покачал головой лучший друг брата, — тебя братик совсем не воспитывает?

— Она меня бьёт, когда я её воспитываю, — вставил Тим, вызвав новый порыв смеха.

— Эх, ты, Ди, мальчиков бить нельзя! — пожурил меня Ден.

— Да, вы у нас нынче такие нежные, — опечалено вздохнула, подхватив цветочек, — дарю.

Денис сощурился, но цветочек принял, даже в свою шевелюру вдел.

— Так, что петь-то? — поинтересовалась я.

— На твое усмотрение, — начал Ден, но я быстро его перебила.

— На моё усмотрение? Правда? Протесты отклоняются, слова не возвращаются. Уважаемые слушатели, пристегните свои нервишки. Сейчас вам предоставят: трешь, вопли и слёзы. Удачного вечера.

Я взяла в руки гитару, задумавшись, чтобы спеть. Идей, конечно, было много, но всё меня останавливало.

А тем временем — вечерело. Закат спустился на землю, окутывая последними лучами солнца всё вокруг. Большая часть разбрелась, другая половина отправилась во второй лагерь, оставшаяся, тем не менее, не маленькая, группа осталась. Сразу завеяло романтикой и чем-то особым, колким душу. Парочки сидели в обнимку, перекидываясь взглядами, поцелуями, жестами и прикосновениями. Даже Тим незаметно пересел к Таньке, чуть задевая её плечом.

Я, присев на предложенный стул, провела рукой по струнам, делая первый аккорд, привлекая внимание. И тихим, но цепким голосом начала петь.

Не сводя взгляда с Артема, я звучно припевала слова, словно говорила и посвящала ему все слова.

После окончания первой песни несколько секунд была гробовая тишина. А-то, что мы находимся в лесу, заставило передёрнуть плечами. Потом, конечно, последовали аплодисменты, и даже свистки. Переведя дыхание, я взяла у Тимофея стакан с соком и полностью опустошила его.

— Дальше? — прохныкала я.

— Конечно, — раздалось разнобойным хором.

Я вновь присела на свой стульчик и положила гитару на колени, но играть не спешила. Несправедливость какая-то. Все спокойно сидят, отдыхают, ЕДЯТ, а я тут, между прочим, свою душу раскрываю! И что, что не мои песни. Пою-то их я!

Но, честно признаться, мне это понравилось, поэтому решила продолжить.

пела долго, плавно и медленно, растягивая этот очаровательный момент как можно дольше, но по истечению трех песен мгновение великолепия прошло, когда к Теме подсела какая-то девушка.

— Я прогуляюсь, — шепнула подруге, и, дождавшись её кивка, отправилась на полянку, которую увидела ещё утром.

Это, конечно, не очень безопасно, но зато тихо и одиноко. Именно это и настораживает.

— Эй, детка, — нет, это было сказано не мне, — перестань ломаться.

— Ты придурок, отпусти меня, — а голос был очень знаком. Даша?

Я быстро зашевелила ногами, стараясь не спотыкаться об всякую дичь. Подоспела я во время. Подруга Елисея, Дарья, стояла, прижавшись к дереву, а рядом с ней стоял какой-то парень.

— Слышите, — окликнула я их, — если вы хотите уединиться, то лучше это сделать в другом месте.

Парень обернулся, но я его не узнала. А вот дикое облегчение в глаза Демоновой мне было ясно видено.

— Шла бы ты отсюда, — сдержалась, чтобы не передёрнуться, — или хочешь присоединиться? Мы будем рады компании, правда, милая?

Так, надо срочно что-то делать. Только что? Почему в панической ситуации мозг отказывается думать?

«Голос завышай, дурра!»- эх, верные мои человечки!

— Нет, знаешь, — непринуждённо заговорила громче, повышая голос с каждым словом, — с маньяками иметь общих дел не собираюсь. Тем более, лес, антисанитария — не по мне. Не знаю, как вам…

Слава Богам, раздались шаги, а с ними и знакомы голоса.

— Диана, — Артем осёкся.

— Ты чего… — о, и Солнышко тоже тут.

Я вздохнула с облегчением, а вот Дашку срочно нужно спасать. А-то она скоро белее мела станет. Или уже, в темноте не видно.

Не замедляя хода, Лёшка пересёк расстояние между ними и…эх, вот это удар! Нокаут! А вот далее пошло не так как должно было пойти. Алексей начал орать на Дарью. Ух, ты. Они знакомы…

— Какого хрена ты с ним пошла, а? — свирепел Лёша.