И уже у самого порога услышал хрипловатый шёпот:

— Подожди, — заставивший остановиться и замереть на месте.

«Блин! Гермиона!»

Ошарашенный тягостной новостью, Теодор совсем упустил из виду, что в кабинете находится кто-то ещё, кроме него. Он медленно обернулся, ругая себя за то, что забыл о ней, и готовясь к тому, что сейчас на него обрушится шквал негодования. Ведь, если на минутку задуматься, именно он притащил Гермиону в свой кабинет, как одержимый, овладел ею на столе, а затем, спустя всего несколько минут, благополучно забыв о ней, попытался уйти без единого слова.

Однако, что удивительно, в её карих глазах не обнаружилось и тени неодобрения или гнева! Всё ещё взъерошенная и раскрасневшаяся, она смотрела с неподдельным беспокойством.

— Тебе нужна помощь, Тео? Может, мне стоит пойти с тобой в Мунго? Я могу поговорить с Соней, — предложила она, вскакивая со стола и пытаясь застегнуть порванную рубашку.

«Вот она, прежняя Грейнджер, снова, как в школе, готовая броситься на любую амбразуру… Словно и не было всех этих промелькнувших в одночасье лет».

Усилием воли Нотт подавил циничный смешок, комом застрявший в горле.

— Нет.

Он отрицательно качнул головой, пристально наблюдая за тем, как быстрые пальцы просовывают перламутровые пуговички в петли, ловко скрывая следы, которые он имел наглость оставить на её коже. Его мгновенно накрыла необъяснимая волна раздражения, и, не сдержавшись, Теодор грубо рявкнул:

— Сделай мне одолжение, Грейнджер, держись, на хрен, от всего этого подальше!

Развернувшись, он уже коснулся пальцами дверной ручки, когда внезапно услышал за спиной тихий вздох и замер. Зарычав, он с невнятным проклятьем повернулся и двинулся в сторону застывшей в середине комнаты Гермионы. В два шага Нотт достиг её и обхватил тонкое лицо ладонями. Поглаживая припухшую нижнюю губу большим пальцем, повторил уже гораздо мягче:

— Пожалуйста, Гермиона… Тебя это не касается…

Прижавшись к ней мимолётным поцелуем, Теодор вышел из кабинета. Закрывая за собой дверь (чтобы позволить Гермионе привести себя в порядок), он ещё успел услышать прозвучавшее вслед напутствие:

— Пришли Патронуса, если я понадоблюсь, Тео.

Никого по пути не встретив, он торопливо промаршировал до ближайшей мужской уборной. Оказавшись внутри, Нотт лихорадочно поспешил к раковине и открыл кран. Бормоча невнятные, бессвязные ругательства, подождал, пока из крана не полилась ледяная вода, и заехал кулаком в собственное отражение в зеркале. А потом, чтобы успокоиться, плескал в лицо водой, пока пальцы от холода не потеряли чувствительность.

Спустя несколько минут Теодор шагнул из камина госпиталя Святого Мунго и направился к сестринскому посту. Всё больше раздражаясь, он почувствовал, как знакомая тупая боль, притаившаяся где-то за глазными яблоками, возвращается и всё сильней пульсирует в висках. Существовало очень мало вещей, которые Нотт ненавидел сильней больниц. Эти стерильно белые стены, резкий запах зелий и звук шагов, эхом отдающийся в лабиринте пустынных коридоров серьёзно действовали на нервы, делая и без того непростую ситуацию ещё дерьмовей.

К тому времени, когда Тео подошёл к сварливой на вид постовой медсестре, он уже был не на шутку заведён. Лицо её показалось знакомым (наверное, попадалось ему на глаза в предыдущие посещения больницы), поэтому Теодор спросил о состоянии Голдстейна со всей вежливостью, какую только смог наскрести на данный момент. К сожалению, в отношениях между его следственной группой и работниками госпиталя пробежала чёрная кошка, потому что эта дура, просто сидящая на входе, наотрез отказалась сообщить хотя бы какую-то информацию об Энтони, как попугай, повторяя одно и то же о какой-то ерунде насчёт соблюдения протокола конфиденциальности. Тео потратил почти всё своё самообладание на то, чтобы не отправить её каким-нибудь проклятьем в небытие. А когда терпение закончилось, сунул ей прямо в лицо аврорский значок (который выманил у Поттера давным-давно) и прошипел сквозь стиснутые зубы, что если из-за какой-то невежественной коровы (которой она на самом деле и являлась), он потеряет хотя бы миллисекунду времени, объясняться она будет прямо перед самим Кингсли. Его угроза подействовала тут же: спустя мгновение он уже шагал в правильном направлении.

Напротив закрытой двери в палату Голдстейна, на больничной скамейке, Теодор обнаружил Стивена. Упёршись локтями в колени, тот сидел с опущенными плечами и лицом, спрятанным в ладонях. Судя по скорбной позе, ничего хорошего ждать не приходилось, и Нотт, прибавив ходу, пробормотал:

— Вот чёрт!

Звук шагов привлёк внимание Стивена, и тот поднял голову.

— Привет, босс, — тихо сказал детектив, со вздохом добавив: — Они не пускают никого.

— Что случилось? — спросил Теодор, игнорируя приветствие.

— Чёрт возьми, босс, я не знаю! Мы провели целый день, общаясь с эльфами и не нашли ничего… Ни единой зацепки не нарыли. Эти мелкие олухи так толком ничего и не сказали, только трясли своими огромными головами… упрямые твари.

Обычно спокойное лицо Стивена исказила яростная гримаса.

— В конце концов, когда мы уже по горло были сыты всем этим бредом, я отправился к МакГонагалл, сообщить, что со всеми делами на сегодня закончено. А Тош пошёл проведать Скорпиуса. Пять минут спустя дети нашли его возле лестницы без сознания, — детектив покачал головой в недоумении. — Мерлин свидетель! Я вообще ничего не понимаю! Каждый из нас знает Хогвартс как свои пять пальцев! В этом вообще никакого смысла нет!

— Успокойся! Что сказал целитель?

— Ничего. Оттуда ещё никто не выходил.

— Ты сообщил Соне?

— Я — нет, но кто-нибудь из персонала больницы — наверняка, согласно их проклятому протоколу. Думаю, с минуты на минуту она будет здесь.

— Хреново, — пробормотал Теодор, машинально доставая сигареты и закуривая.

Не успел он и двух раз затянуться, как перед ним, ещё более сердитая, чем прежде, появилась всё та же постовая сестра.

— Здесь нельзя курить, сэр, — сказала она ему неприязненным тоном, который просто не оставил места для возражений.

Нотт окинул её злобным взглядом и, даже не пытаясь оправдаться, парировал:

— Я и не курю, — и уничтожил сигарету.

Сестра раздражённо хмыкнула и исчезла так же быстро, как и появилась мгновение назад.

— Тьфу! — не удержавшись, сплюнул Теодор вслед ведьме.

Две украдкой сделанных затяжки не принесли облегчения, и он зарычал от досады, пристально уставившись на стерильно белую стену госпиталя.

— Нам необходимо вернуться в Хогвартс, — негромко начал Стивен. — Проклятым эльфам что-то известно, Тео. Точно тебе говорю, — голос его от волнения становился всё громче. — Мы должны использовать сыворотку правды! — он уже почти кричал и громко хлопнул ладонью руки по деревянной поверхности скамейки.

— Не мели ерунды! Стоит мне заикнуться о сыворотке и тут же в дело влезет Поттер! Ты понимаешь это не хуже меня, Стив! Прекрати вопить, как беременная истеричка! От этого толку не прибавится! — оборвал его Нотт. — Сегодня же вечером сам отправлюсь в Хогвартс и разберусь, что там случилось.

Он ободряюще сжал плечо старшего детектива, пытаясь успокоить того, хотя сам не был уверен, удастся ли докопаться до истины. Во всяком случае, он действительно намеревался перевернуть Хогвартс вверх тормашками. Кивнув в ответ, Стивен снова принялся гипнотизировать больничную стену.

Вздохнув, Тео наколдовал ещё одну сигарету. Рассеянно разминая её между пальцами, чтобы хотя бы почувствовать запах табака, он вспоминал утренний разговор с Энтони, прокручивая каждое слово в голове снова и снова. Он был абсолютно уверен, что существует какая-то связь между Скорпиусом и тем, что случилось с Голдстейном. Не могло быть простым совпадением то, что Энтони ранили по пути к младшему Малфою. У Теодора просто не получалось пока вписать в картину случившегося хогвартских эльфов.

«Может быть, кто-то пытается защитить мальчика?»