– Не бери в голову! Можешь доставить меня к логову Арахны?

Ветерок замерла, зависнув вверх ногами, и посмотрела мне в глаза.

– А где подарок?

– Держи!

И я выудил из кармана украшение: серебряную брошь в виде стилизованного дельфина. У меня дома в ящике письменного стола хранится целая куча таких безделушек.

– Я просто…

– Ого!

Выхватив дельфина, Звездный Ветерок затанцевала в воздухе, весело подкидывая брошь.

– Звездный Ветерок! – крикнул я.

Остановившись, первозданная уставилась на меня сверху вниз, уже с высоты двадцати футов.

– Да?

– Ты доставишь меня к логову Арахны?

Она просияла:

– Да, Алекс!

Не успел я и глазом моргнуть, как она метнулась вниз, трансформировала мою плоть в молекулы воздуха и подняла меня в небо.

Мне нравится летать вместе с ней. Когда я был моложе, то мечтал о том, чтобы научиться левитации, но если тебя несет воздушная первозданная, это гораздо лучше. Как я и говорил, Звездный Ветерок может превратить своего земного спутника в молекулы, после чего смешать их со своей магической структурой – и увлечь за собой.

В общем, это означает, что ты летишь с такой же головокружительной скоростью, что и первозданная.

А Ветерок летает очень быстро.

Она ракетой взмыла вверх, и город молниеносно съежился до размеров коврика в ванной комнате.

Здания стали микроскопическими кубиками, и Лондон превратился в разлинованный в клетку лист.

Спустя минуту мы снизились, и Лондон увеличился в размерах. Теперь он казался мне бестолковым муравейником, сотканным из петляющих, извивающихся улиц, в которых легко можно было заплутать.

Я увидел на юге голубую ленту Темзы, а впереди слева – зеленые пятна Риджентс-парка и Хэмпстед-Хит. Звездный Ветерок могла бы доставить меня до логова Арахны меньше чем за десять секунд, но, несомненно, она наслаждалась полетом и никуда не торопилась. Она поднималась ввысь до тех пор, пока мы не достигли уровня облаков, после чего стала носиться между ними, петляя вокруг пушистых комков так, словно это была гигантская полоса препятствий. Глядя на раскинувшийся подо мной Лондон, я видел облачные тени, ложившиеся на здания, – светлые и темные участки перемежались между собой, как клетки шахматной доски. И хотя мне и нужно было попасть к логову Арахны, я не возражал против небольшого приключения.

Я расслабился и начал любоваться проплывающим внизу пейзажем.

Над Крауч-Эндом зависла плоская туча, смахивающая на авианосец. Звездный Ветерок свернула к ней, вертикально взмыла вдоль ее неровных краев и перешла в горизонтальный полет, поднимая рябь на облачной поверхности.

– Алекс! – внезапно пискнула она. – Кто-то о тебе спрашивал!

– Спрашивал обо мне? – повторил я. В невесомом облике мой голос прозвучал как-то странно, превращаясь в жужжащий шепот, однако Звездный Ветерок, похоже, поняла меня без особого труда. – Кто?

Ветерок опустилась на крышу небоскреба, задевающую за край облаков. Отсюда открывался панорамный вид Лондона.

– Ты! – невпопад пискнула Звездный Ветерок. – Сиррус сказал мне, что Ночекрыл[2] сказал ему, что один человек спрашивал у Ночекрыла…

– Обо мне?

– Ну… – Ветерок нахмурилась. – Подожди, Ночекрыл сказал мне… и, наверное, какой-то человек сказал Сиррусу. – Она закивала. – Точно!.. А куда мы направляемся, Алекс?

– Стоп! Что они спрашивали обо мне?

– Кто?

– Те, кто говорил с Сиррусом.

– Нет, с Ночекрылом.

– И они говорили обо мне?

– Ты о ком?

Я вздохнул:

– Давай полетим к логову Арахны.

– Отлично!

Звездный Ветерок взмыла ввысь, после чего врезалась прямо в тучу. Когда мы неслись через мельчайшие водяные капли, близкие к точке замерзания, я заледенел, но спустя секунду мы устремились к Хэмпстед-Хиту со скоростью не меньше тысячи миль в час. Я успел увидеть мчащуюся навстречу землю, молниеносно промелькнувших людей и деревья… и вот уже Звездный Ветерок вернула мне мой изначальный облик и опустила меня возле оврага.

Она исчезла, прежде чем я успел с ней попрощаться.

Убедившись в том, что никто меня не видит, я отыскал нужную точку в сплетении корней. Пока я топтался на месте в ожидании того, когда Арахна пригласит меня в свое жилище, я думал о словах Звездного Ветерка.

Первозданная слышит любой шорох и, вероятно, знает о происходящем в мире магии не меньше высокопоставленных членов Совета – но забывает она новости с такой же скоростью, с какой их узнает. Правда, того обрывка, который она мне пересказала, оказалось достаточно, чтобы сильно меня встревожить.

Я не вхожу в число заправил магического мира, и в целом меня вполне устраивает подобный расклад. Я давно понял, что мне будет гораздо проще жить, если никто не станет считать меня важной шишкой. Зачем мне лишние хлопоты?

Поэтому, когда кто-то наводит о тебе справки, мне сразу делается не по себе, и меня одолевает приступ паранойи. Если у магов внезапно пробуждается к тебе интерес, это, как правило, означает одно из двух: либо с тобой намереваются заключить временный союз, либо от тебя хотят избавиться.

Когда я спустился вниз, Лона уже находилась в «салоне» Арахны и теребила в руках шелковую ленту.

Арахна склонилась над низким столиком. Поглощенная шитьем, она не обращала на девушку никакого внимания. Я почувствовал себя неуютно: ведь мне предстояло выяснение отношений с Лоной! Похоже, что Лона испытывала те же самые эмоции. Наверное, нам обоим хотелось извиниться, но никто не собирался первым заговаривать на щекотливую тему вслух.

Поэтому мы оба испытали облегчение, сосредоточившись на занятиях.

Как правило, маг-наставник отдает предпочтение неофитам, специализирующимся на том же роде магии, что и он сам. Разные ветви магии очень отличаются друг от друга: а если ты будешь учить своего подмастерья заклинаниям, с которыми ты не в ладу, у тебя скорее всего ничего не получится. Это схоже с тем, как если бы ты пытался играть на незнакомом тебе музыкальном инструменте.

Но порой приходится смириться с данным фактом, особенно если ты столкнулся с редким феноменом. К примеру, вроде бы обычный подросток может обнаружить в себе талант, связанный с трансформацией… Не слишком разумно ждать пять, а то и десять лет, когда кто-нибудь из горстки магов выкроит в своем распорядке свободную минутку, чтобы взять тинейджера в ученики, поэтому приходиться довольствоваться тем, что есть в наличии.

А в случае с Лоной я не мог сказать, существует ли маг с таким же про́клятым даром. Помимо прочего, Лона не была урожденным магом, поэтому выбор был простой: или я, или никто.

Итак, Лона была «зеленым» новичком… ну а я, к сожалению, я оказался неопытным наставником. Методы обучения, которые я перепробовал за последние пять месяцев, превратились в череду проб и ошибок. В основном они не дали почти никакого положительного результата. Конечно, кое-что меня обнадеживало, но два-три раза наши магические уроки обернулись впечатляющими катастрофами.

Однажды, когда я наводил порядок после очередного происшествия, меня осенило. Что, если попробовать испытать силу проклятия на различных предметах?

Само проклятие Лоны воздействует не только на живые существа, но и на неодушевленные объекты, однако в последнем случае влияние проявляется гораздо слабее. Но как мы выяснили на собственных ошибках, чем более уязвим предмет случайному воздействию, тем легче проклятие его разрушает. И мы с Лоной решили рискнуть.

Проведя несколько экспериментов, я определил самую ненадежную и хрупкую модель электрических лампочек из всех, представленных на рынке, и купил для Лоны целую коробку.

Лона отложила ленту. Сейчас она стояла посреди «гостиной» Арахны, держа в руках по лампочке. Мы расчистили пространство от мебели и отрезов ткани. Наряды, развешанные вокруг, играли яркими радужными красками. Люминесцентные светильники под сводами пещеры издавали слабое настойчивое гудение.