- Лучше подобраться поближе, - приглушенным басом посоветовал Лобода. - Подобраться и врукопашную броситься. Эти пузаны, наверно, о рукопашной только понаслышке знают, и, прежде чем сообразят что-либо, мы дадим им такую трепку, какой они еще не видывали.

- Верно, Лобода, это очень верно, - подхватил капитан. - С нашим оружием рукопашная - самое надежное дело.

Всматриваясь во тьму и отводя от лиц мокрые и прохладные сейчас ветки, спустились мы в котловину и двинулись в сторону невидимой насыпи. Шли медленно, настороженно, инстинктивно сгибаясь, точно опасались, что кто-то увидит нас, если пойдем во весь рост. Упершись в насыпь, остановились.

- Где же Стажинский? - спросил Георгий, тронув меня за локоть. - И Жозеф и Яша где?

- Где Стажинский? - повторил я, невольно передавая вопрос соседу. Вопрос прошел по цепочке и вернулся с ответом:

- Тут их нет...

Вероятно, разведчики лежали где-то вправо или влево от нас. Возможно, были именно "тут", но захватившие их немцы утащили в свой барак или в эсэсовский домик, где выбивали сейчас признания: кто они и откуда, с кем и зачем здесь.

У нас не было времени ломать голову над их судьбой. Вслед за Уструговым все взобрались на насыпь, на крепкое, утрамбованное полотно железной дороги. Постояли осматриваясь. Кругом была темь, только темь. И вдруг в этой темноте, там, где, по нашему предположению, был мост, засветились три странных и страшных глаза. Расположенные треугольником, они казались раскосыми и продолговатыми, точно пробивались в узкие щелочки едва раскрытых век. Глаза быстро приближались, увеличивая свой блеск.

- Поезд! - почти выкрикнул Шарль.

- Поезд! - подхватил Хорьков. - Вниз и в траву. Заметят посторонних тревогу на соседней станции поднимут.

Мы метнулись с насыпи, увлекая за собой щебень, и прижались к мокрой земле. С нарастающим грохотом поезд катился к нам, выставив перед собой желтоватые клинья света. Они выхватывали из тьмы полосатые столбы, заставили на короткое время засветиться изумрудом невидимые до того кусты и понеслись к поселку. Стены крайних домов его выступили вдруг из мрака.

Мимо нас прогремел черный-пречерный паровоз, сверкнувший раскаленной топкой, за ним потянулись так-такающие на стыках вагоны, открытые платформы с чем-то громоздким и тяжелым.

- Танки, - определил Хорьков. - Танки и самоходные пушки.

- Опоздали мы, - сокрушенно заметил Георгий. - Такой бы эшелон вместе с мостом в пропасть запустить...

- Наверно, не последний, - сказал я. - Уберем охрану, можем так рассчитать взрыв, чтобы следующий поезд как раз на дно угодил.

- Рассчитаешь! - с сомнением возразил Химик. - Следующий эшелон может оказаться через сутки. Неужели мы тут целые сутки торчать будем?

- Любишь же ты каркать, - оборвал его я. - Трусишь, что ли? А если трусишь, не ходи, как-нибудь и без тебя обойдемся.

- А ты не распоряжайся, кому оставаться, а кому уходить, - проворчал Лобода. - Мы решили всем в это дело идти, и не тебе перерешать за нас.

- Пусть тогда Химик не каркает.

- И это, Забродов, не твое дело. Тебя командиром не назначали.

- Ладно, хватит вам, - досадливо прервал Хорьков. - Нашли время споры заводить!

- Ты тоже не приказывай, - буркнул в ответ сибиряк. - Тебя тоже командиром не назначали, а мы без тебя знаем, как себя вести надо.

- Ни черта ты не знаешь, - почти прикрикнул на него Георгий. - Немцы услышат...

Услышали его, однако, не немцы.

- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант, - донесся из тьмы звонкий шепот Яши Скорого. - Вы уже тут, товарищ лейтенант? Ой, как хорошо, что вы уже тут!

- Яша! Почему ты здесь? Где Стажинский? Жозеф где?

Едва различимая в темноте фигура Яши подвинулась к нам. Не повышая голоса, он продолжал радоваться:

- Ой, как хорошо, что вы уже тут, ой, как хорошо!

- Ну, где же Стажинский? - тормошил его Георгий. - И почему ты один?

- Стажинский там, у колючей проволоки, - ответил Яша, показав куда-то через плечо. - И Жозеф там. А меня к вам послали, да я потерялся. Ходил-ходил, кричать боюсь, а дорогу не найду. Куда ни пойду, везде насыпь. А видеть мне вас очень нужно, потому что Стажинский приказал весть важную передать.

- Что приказал передать?

- Немцы пронюхали что-то, в поселок совсем не пошли, а в барак собрались и как будто готовятся к чему-то.

- И что же сказал Стажинский? Он еще что-нибудь приказывал тебе?

- Еще он сказал, чтобы все поскорее к нему шли, а он наблюдать за немцами будет и, если что особое обнаружит, Жозефа пришлет.

- Жозеф, наверно, тоже, как ты, во тьме мух ловит, - проворчал Химик. - Разведчики... Дорогу назад найти не могут. Вам бы не в разведку ходить, а в жмурки играть.

- Да я... да мы... темь... - виновато забормотал Яша.

- Ладно, Яша, не трать время, это со всеми бывает. Где Стажинский?

Яша обескураженно молчал.

- Раз-вед-чи-ки...

Слева от железнодорожной насыпи, как мы знали по прежним наблюдениям, тянулась невидимая сейчас отвесная каменистая стена, созданная строителями дороги, срезавшими соседний холм. Впереди все ближе и ближе шумела река. Между нами и рекой находился барак, отгородившийся со стороны поселка двумя рядами колючей проволоки. Только на самой насыпи в этой ограде оставались маленькие воротца, которые охранялись круглосуточно. Через эти ворота мы намеревались проскользнуть к бараку и атаковать его.

Ушедший немного вперед Яша бегом вернулся к нам.

- Там проволока.

- Стажинский?

- Нет, его там нет. Да я и не искал его. Как только на проволоку наткнулся, так сюда побежал. Он где-нибудь тут. И Жозеф тоже.

Но разведчиков у проволоки не оказалось. Не решаясь громко звать их, пошарили рядом и, не обнаружив никого, всей группой пошли вправо, к насыпи. Она была тут высока и крута, дождь превратил ее глинистое плечо в мягкую скользкую горку. Поспешивший наверх Лобода шлепнулся и съехал на животе вниз, смачно выругавшись.

- Тише вы! Тише!

Тьма была настолько густа, что мы и теперь не могли видеть Стажинского, хотя сразу узнали его предупреждающе сердитый шепот. Я вздрогнул от неожиданности, когда поляк, появившийся из мрака, придвинул почти вплотную большое лицо, чтобы узнать меня.

- Наконец-то! - облегченно, но с укором проговорил он. - Я уже отчаивался увидеть вас снова, думал, что вообще раздумали нападать. Почему так долго не приходили?

- Посланец твой... - начал было Химик, но Устругов перебил его:

- Об этом после, после... Рассказывайте, что тут.

- Докладывайте обстановку, - уточнил Деркач, не признававший "штатского разговора".

Обстановка была до примитивности проста. Охрана моста не пошла в поселок. Наверное, побоялась дождя, а может, и чего-то другого. Узнать что-либо большее мешала тьма и колючая проволока. Стажинский мог установить только, что пост у ворот в ограде усилен: вместо двух там теперь три фольксштурмиста, к которым время от времени подходил четвертый. Возможно, это была случайность, но скорее всего намеренная предосторожность.

- Немного же вы узнали, - осуждающе заметил Химик.

- Немного, - с сожалением согласился поляк. - Да многого при такой темноте не узнаешь.

- Придется разведывать обстановку боем, - объявил Деркач.

- Нет, разведывать уже ничего не придется, - возразил Устругов. Нужно убрать этот пост и двигаться к бараку.

- А вдруг они все там наготове? - поспешно вставил Химик. - Они же перестреляют нас как куропаток.

- Могут, - односложно согласился Георгий. - Поэтому двигаться и действовать надо быстро и смело.

- Во тьме? - настаивал Химик. - По незнакомому месту, где не знаешь даже, куда ногу поставить?

Устругов не был расположен обсуждать неприятности ночной атаки. По той быстроте, с какой он реагировал на вопросы и замечания, по намеренной приглушенности, как бы сдавленности голоса я понимал, что его охватило нетерпение действия, когда все усилия устремляются к какой-то цели. В таком состоянии он переставал замечать трудности, действовал неосторожно, иногда опрометчиво, и его приходилось сдерживать.