Ну а во-вторых, смысл сказанного, если перевести с английского и с неприличного, сводился примерно к следующему: "Ты что же это делаешь? Мы тут столько трудились, а ты топчешь посевы!" И по той эмоциональности, с которой это было сказано, да и по внешнему виду говорящих было совсем легко догадаться, что это отнюдь не роботы, а самые обыкновенные потомки землян.
Если бы эти люди говорили на каком-то другом языке, то Зорти начала бы сердечно просить прощения и, может быть, предложила бы какую-то помощь. Но она знала, что почти на всех, для кого родной язык английский, лучше всего воздействуют деньги. Поэтому девочка без лишних слов полезла в карман и достала оттуда несколько купюр, которые очень кстати догадалась снять со своего счета еще на Центральной.
При виде этих бумажек лица крестьян расплылись в широкой улыбке. Зорти раздала каждому по банкноте, и тут уже воздух огласился криками восторга. А принцесса отметила про себя, что всеславский рубль настолько весом в галактике, что его знают даже на такой немыслимо отсталой планетке, где в поле работают люди, а не роботы.
Теперь можно было завязать непринужденный разговор. И конечно же, Зорти первым делом спросила, как называется эта планета. Однако ответом ей было лишь недоуменное молчание. Крестьяне никак не могли понять, что такое планета вообще, и это при том, что они были именно потомками земных колонистов, явившихся сюда на звездолетах! Об этом говорил хотя бы их чисто британский разговорный язык, а не какая-нибудь креольская смесь. Кроме того, видневшиеся уже неподалеку дома выглядели совершенно по-земному.
Через какое-то время все же удалось выяснить, что планета называется Рутабага. Да, иногда небесным телам давались и такие нелепые, разлапистые названия. Ведь в галактике так много небесных тел, что на них не хватит имен богов, титанов, героев, нимф и муз из всех мифологий всех цивилизаций.
Вобщем-то, ничего более ценного из этих крестьян вытянуть не удалось. О звездных цыганах они не слышали, и вообще сказали, что им никак не до развлечений. Затем посоветовали расспросить в деревне, где сейчас только бабы да ребятня.
Зорти дала им на прощание еще несколько купюр, понимая, что другая благодарность за информацию их не устроит, и дальше двинулась к деревне уже по протоптанной тропинке. Тут она заметила, что роботы на поле все-таки имелись. Вот только для чего они служили!
Один из них, наиболее крупный, ростом в шесть футов - тьфу! - то есть, около двух метров, двигался по пашне на четвереньках, хотя первоначально явно должен был ходить прямо. При этом он опирался одновременно лишь на две конечности, находившиеся по диагонали. Делая очередной шаг, он взрыхлял этими конечностями почву. И далеко не сразу принцесса заметила, что этот робот двигался не самостоятельно - им управлял с помощью рычагов шагавший сбоку мужик.
Другой робот перемещался вслед за первым. Его погасшие фотоэлементы смотрели в серое небо, а широкий живот был распахнут, и внутри находилась вовсе не электронная начинка, а какие-то семена! В спине же, направленной вниз, были пробиты неровные, корявые дыры, через которые эти семена сыпались на землю. Этого робота под углом в сорок пять градусов к пашне волокли под мышки двое крестьян.
А еще один робот возвышался посреди поля, раскинув руки крестом. На его металлической голове торчала вместо шляпы не раз продырявленная и проржавевшая кастрюля. Зорти поняла, что этот робот поставлен здесь вместо пугала. Поэтому он был как будто Железным Дровосеком и Страшилой в одном лице.
И принцессе невольно подумалось о том, что как только англоязычным становится негде воровать мозги, так их дела непременно приходят в упадок. Кстати, бывая прежде с родителями во время официальных визитов на различных планетах Всегермании, принцесса давно заметила, что планеты, населенные немцами, скандинавами или голландцами, выглядят куда более развитыми и благополучными, чем те, что были заселены выходцами с Британских островов.
Погруженная в эти мысли, Зорти добрела, наконец-то до ближайших строений. Вблизи они производили совершенно удручающее впечатление. Во Всеславии тоже было немало любителей сельской жизни, обитавших в домах, построенных из негорючих синтетических бревен. И те избушки выглядели просто сказочными - яркие, расписные, с резными наличниками и прочими деталями славянской старины. А на Нойе-Лейпциге встречались опрятные типично-немецкие строения с белыми стенами, покрытыми косыми темными переборками - принцесса звала их про себя пряничными домиками. Здесь же, на отсталой Рутабаге, дома строили, похоже из натуральной, нарубленной в лесу, древесины, а потому давно прогнившей и источенной черт-те какими местными жуками. Сразу же возникло такое впечатление, что за этими избами вообще никто никогда не следит - люди строят их и живут там, пока они не развалятся от старости, а потом, наверное, строят новые. Так вот как выглядит скрюченный домишко, про который говорилось в старинном английском стишке! Крыша набекрень, окна и двери враскорячку, вместо стекол кое-где натянута пластиковая пленка, а трухлявые бревна так и крошатся. Казалось, пальцем ткни - и такой домик сложится, словно карточный.
Вся деревня состояла из единственной улицы, двигаться по которой было отнюдь непросто из-за стоявшей по уши черной склизкой грязи. Зорти огляделась и увидела, что островки суши, на которые можно поставить ногу, все-таки время от времени встречаются, поэтому принялась прыгать с одного на другой. При ее способностях это было не сложно, хотя ноги то и дело норовили поскользнуться. И все-таки, преодолевая одни прыжком по два-три метра, девочка смогла, так ни разу и не бухнувшись в черную жижу, добраться до людного места.
Перед нею открылось что-то вроде площади, на которой собралось десятка два каких-то огромных туш, напоминавших мешки, из которых торчали короткие, но такие же толстые руки и ноги, а так же совсем махонькая голова. Сперва Зорти подумала было, что это какие-то местные шарообразные существа, и только оказавшись совсем рядом с ними поняла, что это обычные деревенские бабы. Правда, она никогда не встречала таких в жизни, а лишь видела в фильмах и кинохрониках двадцатого века. Даже старшая фрейлина, мамаша Оли-Горшок, в которую, собственно, и пошла дочка, по сравнению с этими крестьянками показалась бы балериной. И принцессе невольно подумалось о том, что ей повезло с мамой хотя бы потому, что та была относительно стройной. "Уж лучше пусть мама продолжает меня пороть, чем станет такой толстенной!" - подумала Зорти.
Все эти жирные бабы одетые в безразмерные платья и повязанные неряшливыми платками, без устали тараторили, так что слова нельзя было вставить, и плевались наземь какой-то растительной жвачкой. Вряд ли у них можно было разузнать хоть что-нибудь полезное.
Чуть поодаль собралось несколько девчонок, но общаться с ними тоже было бы без толку. Зорти с первого взгляда узнала типичных кукольниц, одинаковых во всех уголках галактики. Ну, это ее и не удивило - ведь девчонок, похожих на нее саму, она не встречала за всю жизнь. Разве что, Лену Флёрову, но и ту она знала недостаточно хорошо. Одним словом, принцесса поняла, что если кто и поможет ей что-то разузнать, то это мальчишки.
Оглядевшись по сторонам, Зорти заметила невысокий холмик, на котором не было грязи. Там-то и собрались те, кто был ей нужен. Небольшая стайка пацанов самого разного возраста - лет от четырех до пятнадцати. Все они, как один были одеты в блеклые, невзрачные штаны и рубахи, причем у многих очень сильно на вырост. Расположившись на голой земле, мальчишки о чем-то галдели, похоже увлеченные какой-то игрой.
Принцесса приблизилась к ним, но они, в пылу игры даже не заметили ее. Приглядевшись, девочка поняла, что режутся они во что-то вроде орлянки или пристенка - в подобных вещах она совсем не разбиралась, деньги вообще не интересовали ее, кроме как в плане нумизматики. А тут из-за них шла битва ни на жизнь, а на смерть.
