Ну, гоминидов, так гоминидов - мое дело маленькое бери и снимай! А пофотографировать и запечатлеть на видео тут, действительно, было что. Природа дикого края захватывала дух - вековые деревья, то мрачные ельники, стерегущие свои сокровенные тайны; то жизнерадостные березняки, расчерченными белоснежными стволами, повествующие лесные сказки. А бесчисленные ручейки и речушки, от кристально прозрачных, до молочно белых или даже с рыжиной, катящие свои говорливые воды, в нехоженой глухомани. Нет-нет, да сверкнёт на поверхности, шальной солнечным зайчик, прорвавшийся сквозь полог ветвей, или плеснёт рыбий хвост, в тихой заводи под бережком. И горы, горы, горы. Даже состарившись, разрушенные водой и ветром, много где захваченные корнями деревьев, кустов и трав, они не сдались ещё неумолимому времени, и при каждом удобном случае являли нам свой характер. Тропа беспрестанно петляла, то ныряя вниз по крутому склону, то змеясь к вершине больших и малых возвышенностей, через коварные осыпи или же, и вовсе, по голым камням. Хорошо хоть погода благоволила - сухо и солнечно - не хочу даже себе представлять, как бы мы преодолевали, эти коварные преграды в дождь, ведь даже утренняя роса делала каменные выходы и мелкий галечник предательски скользкими.
И горожане, в массе своей, оказались не готовы к таким путевым трудностям. За день экспедиция проходила не много - от силы несколько километров и даже эти показатели, на третий день, упали еще на треть. Но указанный нашими "гидами" первый "маркер", придал силы, тем, кто особо пал духом, поскольку позволил сделать внеочередной привал, дабы "как можно более тщательно изучить окрестности на предмет следов".
Ну, изучит, так изучить - тут и заночевали, благо место для стоянки оказалось на редкость удачным. Холмик, над речкой, с которого открывался прекрасный вид, обдуваемый прохладным ветерком. Сделав требуемое количество снимков самого древесного образования, и обшарив, под руководством бывалых следопытов, и чуть ли не с лупой, все близлежащие окрестности, был отпущен научным начальством на все четыре стороны, а именно в сторону костра, где уже готовился ужин, чей запах я уловил очень и очень издали.
Да, я всегда обладал хорошим − явно выше среднего − обонянием, но в этом путешествии, мои возможности, различать запахи, возросли настолько, что, кажется, уже выходили за рамки человеческих. И если бы только нос! Со слухом тоже творилось что-то "неладное" − я стал различать тишайшие шорохи, производимые зверьком или птицей, притаившимися в кустах и траве. Мог по звуку, не оборачиваясь, различить, кто приближается ко мне, допустим, со спины. Даже тихий, в полголоса, разговор моих попутчиков, за несколько десятков метров, гремел в ушах, громогласным крещендо.
Это, кстати, позволило мне, случайно, подслушать один, до крайности экспрессивный, дамский междусобойчик - Галина "объясняла" Мариночке, что той, не надо "разевать рот на чужого мужика" − меня, стало быть. Еще "этой ученой курице, не стоило распускать перья и крутить хвостом". И все, похоже, из-за того, что, на этой самой, первой долгой стоянке, я помассировал, бедной девушке, усталые плечи, натруженные рюкзаком, которые она благосклонно обнажила, распустив ворот рубашки. Ну, вот что в этом такого? Но обещание, сибирячки, "повыдёргивать руки-ноги, городской фифе" я воспринял более чем серьёзно. Вот ведь влип!
Впрочем, вечер того дня, вернее ночь последовавшая за ним, принесла еще один негаданный сюрприз. Ярым и опытным криптозоологам, уж точно. Ведь под покровом темноты, нас посетил-таки йети! Да, именно, вот так, запросто и пришел, хотя по всем приметам и заверениям наших провожатых "их тут давненько не было и вряд ли скоро появиться вновь". Сюрпризом это, конечно, оказалось для всех, но особенно для дежурного кострового - совсем зеленого в походных делах студента третьекурсника, и бедняжки Марины − вот ведь, день у девчонки не задался!
Владик, а паренька звали именно так, был приставлен поддерживать огонь с вечера до полуночи. Работёнка не пыльная - знай себе, подбрасывай поленья, дров в достатке − главное не уснуть. Он и не заснул, хотя сменщик, продравший глаза и выползший из палатки, к назначенному часу, клеймил бедного Вадика, последними словами, поскольку на "посту" того не обнаружил. Но костер горел весело и сменщик счёл, что Вадя, набросав дров побольше, слинял дрыхнуть в свою палатку. Каково же было всеобщее удивление, когда "неоправдавшийся доверие дежурный", на утро, был обнаружен, вовсе не в палатке, а на высоте семи метров на березовом стволе, причем все сучья, по которым взбирался горемыка, им же самим и были обрублены. Стащить это щуплое тело с верхотуры, оказалось, не слишком, но все же, затруднительно.
Вадя, отпоенный самогоном, поведал, что он собственными глазами видел, как йети бродил, ничуть не боясь огня, прямо между палаток, а когда очевидец указывал место, где наверняка должны быть следы, выяснилось, что ночного гостя видела и Мариночка. Она, в состоянии близком к истерике, сидела в наглухо застегнутой палатке и, напрочь, отказывалась выходить. Увещеваниями и уговорами девушку извлекли из, её ненадежного укрытия и после аналогичной "анестезии" смогла-таки рассказать леденящую кровь историю.
Напившись на ночь чаю, Марина, некоторое время спустя, почувствовала непреодолимое желание выйти. Вооружившись фонариком, отправилась в близлежащие кусты, где её поджидало (да-да, именно так ПОДЖИДАЛО) мохнатое нечто, огромного росту. Когда луч света, от того "мышиного глаза", что девушка сжимала в руке, выхватил из темноты, нечто косматое и чёрное, аспирант-этнограф уже буквально уткнулась в волосатую тушу - человеческое дыхание шевелило шерстинки на широкой груди, но и её собственные волосы колыхались от чьего-то могучего дыхания. Фонарик пал в траву, девушка бежала в палатку и всё это в полной тишине! Потому-то о визите ночного гостя стало известно только на утро.
Дядька Митяй ходил мрачнее тучи, Лешак тоже диссонировал пессимистичной миной, с нежданно-негаданно осчастливленными учёными. Галки вообще не было видно. Странно, но пропажа назойливой девчонки взволновала меня не на шутку - липкая волна страха накатила и никак не хотела отступать, в голове настойчиво крутились мысли: "Вдруг её утащило это доисторическое чудище" и думать так у меня были все основания. Ведь каких только историй я не наслушался за прошедшие дни - этнографы так и сыпали приданиями, коренных малочисленных народов, в частности эвенов, как их местный эквивалент "снежного человека" − хэеки, похищают девушек и женщин. Впрочем, пару часов спустя, Галина-таки появилась.
С момента обнаружения "лежки с аркой" минула еще неделя. Неделя бесплодных скитаний по лесам и косогорам. Хотя наши проводники, надо отдать им должное, на пятый день вывели группу к небольшой цепочке отметин, отдаленно напоминающих следы, сорок последнего размера. Отметины были мной обстоятельно "задокументированы" и кроме того с них даже сделали слепки. Рутина!
Однако это всё было не важно - жизнь казалась прекрасной и удивительной, ведь мой роман с Галочкой, развивался полным ходом. От букетной стадии (с конфетами в тайге напряжёнка), перешли к прогулкам с поцелуями, и темпераментная девушка, не особо комплексуя, очень быстро освоила лобзания на французский манер. От нежных прикосновений, но более от аромата ее молодого тела у меня кружилась голова. Природа брала своё, и мне хотелось большего. Впрочем, зайти особо далеко случая не подворачивалось - всё время, в самый неподходящий момент, на горизонте образовывался Галкин брательник. Он буквально чувствовал мои намерения и, всякий раз, неожиданно "вырастал" из кустов, разрушая интимность момента. Что поделать - патриархальные нравы...
Уже даже, в общем, смирился с мыслью, что дальше поцелуев и предварительных ласк дело не пойдет, но моя возлюбленная, а надо признаться, что простой деревенской девчонкой, я увлекся на удивление сильно - мне, буквально физически, требовалось ощущать её присутствие рядом.
