Усатая Харя вытер взмокший лоб. Сражение складывалось неплохо, за исключением боя у флагмана, но и там все должно было кончиться хорошо. Брандеры вышли на исходные позиции, а корветы резерва держали наготове абордажные боты, ожидая, когда брандеры расправятся с монстрами. Пора было готовить атаку на Форпост. Он быстро нажал несколько клавиш, переключаясь на командующих эскадрами:

– Эй, парни, начинайте выводить на исходные позиции корабли десантных групп.

Они по очереди кивнули, потом Старый Пердун спросил:

– Как там с королевой?

Усатая Харя нервно дернул головой и пробормотал:

– Дай-то бог…

Доны несколько мгновений смотрели в его глаза, наполненные болью и страхом, потом отключились. Дон Крушинка протянул руку, собираясь вызвать адмиралов Шанторин и Жермен, но тут на экране возникло лицо Упрямого Бычка в шлеме, залитом зеленой тролличьей кровью. Увидев его глаза, Усатая Харя похолодел.

– Адмирал, – произнес тот напряженным голосом, – флагмана достигла вторая волна… – Он запнулся. – Там казгаротов раза в четыре больше, чем было при Карраше.

Старый дон смотрел на экран невидящими глазами, все еще отказываясь верить в то, что сообщил Упрямый Бычок. Одного казгарота было достаточно, чтобы уполовинить команду целого корвета. При Карраше они сильно потрепали донов, прежде чем пали под ударами их топоров с келимитовыми лезвиями. Там их было с полсотни, а здесь… И все они сейчас рыскали по коридорам и галереям флагмана. Он лихорадочно развернулся и переключился на дуплексный канал. Связь сработала не сразу, но потом появилось изображение рубки линкора, и через мгновение весь экран заняла оскаленная морда казгарота.

Рассекающий остановился перед дверьми и поднял взгляд на проем арки, заполненный келимитовыми буквами. Это была Стена скорби. Здесь стояли имена всех Могущественных, погибших со времени Изначального Изгнания. Всех трехсот. Рассекающий осмотрелся. Он еще никогда не был в Зале изгнания, как, впрочем, и никто из его Поколения. Уже много тысячелетий Могущественные не собирали большую аалу. Рассекающий вздохнул, и его крылья и уши непроизвольно приняли положение крайнего почтения. Не было в мирах, принадлежащих Могущественным, ничего из созданного разумом более древнего, чем Зал изгнаний. Он еще раз окинул взглядом наружные стены, коим Поколение прародителей придало столь странный, но, как и все сделанное руками Могущественных, невообразимо прекрасный облик, и шагнул внутрь.

Грубые каменные скамьи с прорубленными сзади полостями для нижних концов крыльев ступенями сбегали к каменному же колодцу Круга правды. В дальнем конце площадки виднелось высеченное из камня изображение, портала изгнания. Все это Рассекающий уже не раз видел в Залах Могущественных на разных мирах, но сейчас он находился в зале, с которого были скопированы все они. От камней этого зала веяло глубокой древностью, а портал казался настоящим, хотя все Могущественные знали, что Мир изгнания расположен за несколько тысяч световых лет отсюда. Вспомнив о Мире изгнания, Рассекающий невольно вздрогнул. Только один раз в жизни каждому Поколению позволялось посетить Мир изгнания, и нет ничьей вины в том, что однажды они обнаружили, что на поверхности этого мира кишмя кишит иной разумный вид.

– Приветствую Рассекающего.

Рассекающий повернулся, на ходу принимая позу вежливого приветствия. Перед ним в позе уважительного приветствия стоял Созвучащий. Рассекающий поспешно чуть раздвинул концы крыльевых когтей, отметив, что Созвучащий в курсе изменения его статуса доверия. Когда он, единственный из отряда, привел свой корабль из системы Мира изгнания, его ввели в состав алой аалы. Он тогда опасался нового обвинения, но бой возглавлял не он, а записи показали, что если бы он ввязался в схватку, обладая той информацией, которая была известна на момент начала, или попытался бы следовать примеру Угрожающего, то при любом раскладе его корабль остался бы там. Потому было решено, что он наиболее верно оценил обстановку, а имена остальных Могущественных его отряда заняли нижние строчки на Стене скорби. Между тем Созвучащий принял позу покорного удовлетворения желания собеседника. Рассекающий оглянулся. До начала аалы оставалось еще много времени, и по Залу изгнания бродило всего несколько фигур – судя по всему, новички, как и он. Поэтому он принял позу благосклонного внимания и обратился к Созвучащему:

– Вы тоже участвуете в аале?

Созвучащий принял позу вежливого отрицания:

– Нет, я вместе с собратьями представляю созданного нами Проникающего.

Рассекающий развернул крыльевые когти и чуть раздвинул локти в позе вежливого интереса. Он знал, что создание Проникающего требует большого искусства, но, в конце концов, разве фиолетовая трапеция не занималась этим на протяжении сотен тысячелетий и разве он сам еще недавно не делал то же самое? Как бы то ни было, тема не заслуживала отдельного обсуждения. Созвучащий скромно стоял рядом, признавая более высокий статус Рассекающего и ожидая, когда тот снова обратится к нему.

– Возможно, вы более подробно знаете, почему объявили большую аалу?

Созвучащий развернул уши в жесте согласия:

– Причин несколько. Но главная в том, что линия реальности слишком далеко скакнула от линии анализа.

Рассекающий повторил жест согласия:

– Я слышал, несовпадение составляет больше сотни пунктов?

– Да. Один только факт совместных действий социальных структур с доминантой разных полов увел линию реальности в сторону на сорок пунктов… – Он помедлил и, приняв позу вежливого опасения, добавил: – Устанавливающий опасается, что возможны еще более резкие скачки.

Рассекающий развел локти и коленные когти в жесте недоумения:

– Я могу понять беспокойство фиолетовых и алых, но большая аала?..

Рассекающий приподнял плечи в жесте насмешки:

– Я слышал, что оранжевые опасаются возбуждения миров, вследствие больших потерь среди всех подчиненных каст, а бирюзовые – потерь Могущественных и обвинений в небрежении в связи с делом Относящегося. Так что совпали желания всех четырех аал.

Рассекающий принял позу раздумий:

– Значит, вероятность волнений подчиненных каст велика?

Созвучащий принял позу предположения:

– Скорее всего, нет. Просто оранжевые, как всегда, перестраховываются. Во всяком случае, сегодня вы, в отличие от меня, услышите их меморандум.

Зал изгнания постепенно заполнялся Могущественными. Созвучащий и Рассекающий некоторое время постояли рядом, размышляя над услышанным, потом Рассекающий принял позу вежливого сожаления о предстоящем расставании и, дождавшись ответной позы, направился к указанному ему месту.

Ритуал большой аалы очень напоминал ритуал алой, тем более что открывал ее старший среди Поколения древних алой трапеции. Однако руладу начала пропели все. Когда последовал знак, позволяющий сесть, Рассекающий опустился на каменную скамью, аккуратно разместив крылья в полости позади нее, и, приняв позу внимания, наклонился всем телом, чтобы лучше видеть происходящее в круге правды. Первым право говорить было предоставлено Древнему из оранжевой аалы. Он вышел на середину и, ритуальным жестом вздымая крылья над головой, в знак признания над собой власти аалы, произнес традиционную формулу:

– Дозволено ли мне говорить?

Открывавший аалу Древний из алой трапеции громко ответил столь же традиционным «да».

Когда Древний из оранжевой аалы закончил говорить, над Залом изгнания повисла мертвая тишина. Его сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Принятое несколько оборотов назад решение о приостановке войны оказалось ошибочным. Вернувшиеся на родные миры члены подчиненных каст принесли с собой ересь о новых откровениях. Последние несколько Покорений проходили почти бескровно, и алые волны «диких» никогда не поднимали свой гребень столь высоко. Уже сотни, а некоторые миры даже тысячи, десятки тысяч своих кратких поколений жили в привычном мире, в котором Низшие – сражались, Полезные – трудились, а Приближенные – оттачивали остроту мысли и гордо несли знамя созидания. Каждая каста умела что-то одно и не посягала на права и обязанности другой, и только Могущественные умели все – на то они и были Могущественными. Они властвовали над всеми, и милость их была сладкой, а гнев – страшным. Но вот подчиненные касты вступили в битву с расой, которая тоже умела все. И не только умела, но и на протяжении нескольких поколений осмеливалась бросать вызов власти Могущественных. Немудрено, что даже в тупых головах Низших стали возникать неблагонадежные мысли. Пока шла война, это было не страшно. Когда мысли возникают в головах тех, кто сражается, развивать их нет времени. Некому было и заносить их на миры, с которых они пришли: те, кто сражался, как правило, рано или поздно погибали, и очень редко кто-то из них возвращался. Но несколько оборотов назад на аале оранжевой трапеции было решено, что демографическая ситуация на многих мирах, поставлявших Низших, да и иные касты, требует возвращения особей в возрасте воспроизводства. Хотя бы на несколько оборотов. Аала алых, по просьбе которых и была проведена оценка демографической ситуации, скрепя сердце согласилась приостановить Покорение и вернуть касты на родные миры. Теперь оранжевые признавали, что подобный шаг принес больше проблем, чем выгод. Сотни миров, то есть практически все, с которых набирались команды кораблей, были заражены ересью. До открытого отрицания дело еще не дошло, но случаи неповиновения и демонстративного принятия смерти уже были. На одном из миров касты Приближенных Могущественным пришлось даже пойти на публичную фугу боли для нескольких тысяч, хотя их эстетические чувства бурно протестовали против столь грубого и приниженно-массового примитивизма.