За окном, откуда-то издалека послышались голоса людей, и Малфой вновь судорожно бросился к окну. Гроза поутихла, а тьма поглотила все вокруг, и он не мог понять, откуда доносятся звуки.

— Черт, Грейнджер, пошли отсюда, немедленно! Высвободи руку! — зашипел он и затрясся на месте от накаляющейся обстановки.

— Я не закончила, Малфой, — едва слышно бросила она.

— Ты, черт возьми, понимаешь, что они нас прикончат? У наших семей старые счеты, тянущиеся из далекого прошлого, и ты думаешь, Хойт оставит тебя в живых, если прикончит меня на твоих глазах? Нет Грейнджер, как бы не так, — он вновь завелся, стараясь хоть как-то контролировать свои приступы, — знаешь, что он сделает? Он начнет тебя трахать, прямо здесь, заставив меня на это смотреть, а потом ты будешь смотреть, как его дружки прикончат меня, пока он будет продолжать тебя иметь? Ну как? Крутая перспектива на ближайшее будущее?

========== Глава 14. Побег ==========

Гермиона стояла напротив Слизеринца, который судорожно метался по темной комнате, и внимала его словам не зная, как ей поступить. Она не верила не единому его слову. Нет, так не бывает…

С другой же стороны, что если сейчас она подвергает их опасности, и роет собственноручно могилу на две персоны?

Если они умрут тут, от рук Йсолонца, то Малфои будут изгоями до конца своих дней, а Хогвартс заклеймят позором. Ланг вывернет всю ситуацию в свою пользу, чтобы отмыть такое грязное пятно с гимназии Беливук. Она не могла такого допустить, так или иначе, всю жизнь она боролась за справедливость.

— Черт, Грейнджер, я прошу тебя! Сними оковы с руки, и уходим! — прошипел сквозь стиснутые зубы Малфой, — его губы подергивались, а глаза были наполнены испугом.

Ситуация выходила из-под контроля; голоса усиливались с каждой минутой, и означало это одно — его скоро найдут.

— Неужели ты хочешь умереть?! Грейнджер! — он запустил пальцы в платиновые волосы и яростно сжал кулаки, чуть ли не выдрав клок.

— Малфой, я уже умерла, понимаешь? Я, черт возьми, уже умерла. Там, внутри! Понимаешь? — она истерично закивала головой, и ее веки нервно задергались, — ты знаешь, что я испытала за эти часы, проведенные тут?! Ты видишь это? — она переходила с обрывистого шепота на более повышенный тон и протянула руку с оковой. — Я просидела тут, как животное, на привязи, в страхе, что я умру здесь… Малфой, я похоронила себя, понимаешь?

— Гермиона, посуди сама, какой мне смысл идти сюда за тобой? Зачем мне это нужно?

— Не неси чушь! Даже не пытайся перетянуть одеяло на себя! — яростно перебила его девушка, — ты — единственный, кто знал, что я тут! И раз у вас давние счеты с Хойтом, то может быть для тебя есть своя выгода запереть меня тут, а затем прикончить?

Драко застыл в оцепенении.

— Грейнджер, возьми мои воспоминания, вынь их! — он полез в карман черного тренча и достал несколько стеклянных пузырьков, и трясущимися руками принялся быстрее их открывать, — если я умру сегодня, то не забудь посмотреть в омут памяти, тогда ты поймешь, какую ошибку ты позволила себе допустить.

Грейнджер медленно подошла к нему и взмахом палочки вынула несколько светящихся нитей, которые по одной были отправлены в стеклянные сосуды.

Малфой оглянулся на окно, Йсолонцы были уже возле дома и, с каждым шагом, они приближали его к неминуемой расправе.

Гермиону покосило в сторону, и она рухнула на пол, теряя сознание. Ее организм был измотан до предела.

Блондин бросился к ней, и упал на колени, подхватив ее и усадив напротив себя. Он отодвинул пряди волос с ее лица и посмотрел в ее глаза, которые начали медленно закатываться.

— Нет, нет, нет, Грейнджер! Не сейчас! Дьявол! — он потирал мочки ее ушей, оттого Гермиона постепенно приходила в себя. Шорохи раздавались около входной двери первого этажа, свидетельствуя о том, что Йсолонцы пытаются ее отпереть.

Малфой схватился за кандалы и произнес заклинание, пытаясь открыть замок. Он пробовал нескончаемое количество раз, но замок предательски не поддавался. На нем было наложено мощное заклинание, которое мог снять только наложивший его волшебник.

— Малфой, это все, перестань… Это конец… — еле дыша вымолвила Гермиона, — мы даже не сможем отсюда выбраться, они уже близко.

В этот момент дверь на первом этаже с грохотом разлетелась в щепки, и парни по одному начали заходить вовнутрь. Они не торопились подниматься наверх, тщательно стараясь заставить жертву испытать весь ужас и тщательно распробовать приближение смерти на вкус.

Послышался скрип лестницы…

Малфой уже практически себя не контролировал, тело наотрез отказывалось его слушать, и он не переставая оборачивался на дверь, каждый раз — словно в последний. Лестница издавала пронзительные скрипы под ногами шайки Хойта, которые ехидно обсуждали предстоящую расправу. Они находились уже на середине лестницы, постепенно набавляя темп наверх.

Блондин внезапно поменялся в лице, и занес палочку над цепью, — Редукто! — и цепь лопнула в середине. От сильного грохота Йсолонцы бросились наверх, держа палочки наготове.

Считанные секунды.

Малфой схватил руку Гермионы и из последних сил, сосредоточившись, трансгрессировал вместе с ней к повороту дороги, по которой он добирался до замка.

Слизеринец на свой страх и риск воспользовался трансгрессией, потому как в совершенстве этим навыком до сих пор не обладал. Он и раньше пробовал перемещаться при помощи трансгрессии, но в большинстве случаев его эксперименты заканчивались плачевно; обычно многочисленными переломами и застреваниями. На этот раз ему крупно повезло, по всей видимости, из-за бешеного желания выжить.

Их выбросило на сырую траву, неподалеку от кованых ворот, простирающихся ввысь к звездному небу. И как только Гермиона оказалась за пределами территории гимназии, замок оковы в момент отщелкнулся, высвободив ее руку.

Наступала глубокая ночь, которая вовсе не предвещала быть теплой.

Юноша аккуратно повернулся к Гермионе, но та была неподвижна. Она лежала на спине, волосы спутанными прядями частично покрывали ее бледное в лунном свете лицо, и вся она была холодная и сырая. Он резко дернулся к ней, не понимая свой испуг; то ли из-за страха перед отцом, то ли из-за того, что она становилась ему не безразлична.

Всю свою сознательную жизнь он убивал в себе подобного рода чувства, полагая, что это слабости, которые лишают человека воли. А если же он не мог искоренить их, то начинал заниматься самообманом и самовнушением до такой степени, что начинал верить в свою же иллюзорную ложь. Потому он и был таким мерзавцем, выдрессированным своим же отцом, сломанным где-то внутри, с неисчисляемым количеством внутренних конфликтов, превращавших его в сущего дьявола.

Он склонился над ней, стараясь понять, дышит ли она вообще. И она дышала, слабо, но дышала. Малфой выдохнул и откинулся назад. В эту же секунду он зажмурил глаза что есть силы, и стиснул зубы до боли в челюстях. Его охватило мерзкое чувство. Вот он, момент самой страшной войны для него, войны против самого себя.

Придя немного в чувства, он открыл глаза и подхватил Гермиону вместе с кейсом, и встал на ноги. Нужно было идти, но куда? Он знал, что они находились вблизи границы Словении, на северо-западе Хорватии.

Блондин пошел в глубь леса, неся девушку на руках, чтобы разбить небольшой лагерь. В полнолуние идти по лесу было достаточно рискованным занятием из-за оборотней и прочих существ, которые могли тут обитать.

Он прошел несколько миль, и остановился на небольшой поляне. Драко аккуратно положил Гермиону и поспешил открыть кейс. На его счастье он по случайности закинул палатку, которую он брал для прохождения дополнительных курсов по выживанию с магическими существами. Мерлин, как он был счастлив в этот момент.

Его отец позаботился о том, чтобы во время ночевок в лесу Драко был в безопасности, потому приобрел ему тент с улучшенной магической защитой. Ему потребовалось не более трех минут, чтобы разбить небольшой лагерь.