Герман Николаевич Архипов не подвел, пришел вовремя: красивый, статный, молодой, сорок лет, а уже руководит городской больницей. Зайдя в аудиторию, он громко восхитился:

– Какие красивые девчонки!

В ответ раздались аплодисменты и смех.

«Замечательное начало, – подумала Шумская. – Знает доктор, что сказать молодым девушкам».

Студентки к диалогу были подготовлены хорошо, вопросы, которые они будут задавать Архипову, – интересные.

Этим курсом Евгения Олеговна гордилась. И была в них уверена, хотя интервью – это один из самых сложных жанров. Требуется следовать определенной тактике и стратегии. Восходит к античному диалогу. «Ты, Сократ, прекрасно спрашиваешь, мне и отвечать приятно» – слова, приписанные Платону, хорошо отражают и современную суть. В нынешнем интервью не спрашивают: «На сколько процентов вы перевыполнили план?» Здесь важно дать возможность высказать свою точку зрения. Нужно идти к собеседнику с мыслью и за мыслью: цифры и имена – этого недостаточно для того, чтобы написать хороший материал.

Архипов начал рассказывать о себе, о том, что мечтал в детстве стать милиционером, и это звучало мило и немного наивно.

– Теперь я просто чиновник, – с сожалением сказал он.

– А вы разве сейчас не оперируете? – задала вопрос одна из студенток.

– Нет, совсем нет времени. Надо заниматься ремонтом стационара и другими хозяйственными вопросами. На двух стульях усидеть нельзя, это правильная пословица.

– А вы не жалеете, что оставили операции? – спросила другая студентка.

– Я жалею, что не стал милиционером, – улыбнулся Архипов.

«Ну вот, что он опять про милиционера, – сердилась Шумская. – Еще сейчас скажет, что его папа заставил стать врачом!»

Но, к счастью, Архипов не стал развивать эту тему.

– Шучу я, девушки, шучу. Это так жара на организм действует. Я очень жалею, что у меня нет возможности оперировать, я ведь хороший хирург, но в сутках только двадцать четыре часа, и я очень много работаю.

Правильно все-таки, что она его пригласила. Такие успешные люди, как образец, с которого надо делать жизнь, нужны молодежи, очень нужны. Вон как у девчонок глаза горят. А вот Свету Приходько она упустила, недоглядела: студентка опять пришла на занятие с голым животом, майка еле грудь прикрывает. Евгения Олеговна не ханжа и понимает, что такое мода, но показывать на занятиях голые части тела – дурной вкус. Она потом поговорит с Приходько, проводит Архипова и выскажет девушке все, что о ней думает.

– Я не обманул ваши ожидания, Евгения Олеговна? – спросил после завершения занятия Архипов.

– Что вы, Герман Николаевич! Огромное вам спасибо.

– Красивые у вас девчонки, – он лукаво улыбнулся. – Как и их преподаватель.

Евгения смутилась и подумала: жаль, что они уже подходят к выходу на стоянку и она сейчас попрощается с гостем. Она бы и сама позадавала ему вопросы, интересный он человек, такие встречаются редко. Около стоянки машин никого не было, Герман Николаевич нажал на кнопку брелока, и его автомобиль «подал голос», как обученная собака.

– Спасибо вам еще раз, Герман Николаевич, – с чувством произнесла Шумская и пошла назад в здание института.

Но уже у входа зачем-то оглянулась и увидела, как Архипов оседает на землю, а парень, появившийся неизвестно откуда рядом, поддерживает его за руку.

Юля переживала. Звонившая на горячую линию в газету женщина сообщила о том, что кто-то завтра собирается убить главврача горбольницы Германа Николаевича Архипова. Ерунда какая-то! Кому понадобится убивать Архипова? Дамочка наверняка не в себе.

– Юлька, чего-нибудь случилось? – Вадик Тымчишин закончил принимать звонки и обернулся к ней.

– Еще пока не знаю, мне надо подумать, – задумчиво ответила Юля.

– Молодцы! Молодцы! Я знал, что все у нас получится! – Егор Петрович был очень доволен и даже похлопал в ладоши. – Звонков больше сотни, газету читают, на газету надеются, газету просят о помощи. Вам, Мила Сергеевна, отдельная благодарность за организацию.

– Да никто и не сомневался, что хорошо получится. У вас всегда светлые идеи. – Мила Сергеевна осталась довольна похвалой Заурского.

– Всем спасибо, все свободны. Планерка завтра в девять, – у Егора Петровича было великолепное настроение.

– Знаем мы это «свободны», – прошептал Тымчишин. – Завтра выдадут очередное задание, и опять – полный вперед. Сорнева, ты что как будто не в себе? Что случилось, подруга? Поклонник звонил, звал на пляж? Так ты соглашайся! На улице вон марево, только на пляже и спасаться. У меня, между прочим, уже на пять тем серьезных встреч наметилось.

– Ой! – спохватилась Юлька. – Пляж отменяется. Вадик, я обещала, что мы бабушке Колокольцевой поможем!

– Ты бы, Сорнева, уже бабку к себе забрала? Носишься с ней как с писаной торбой, а она капризничает.

– Круто капризничает! Уж ты-то эту историю хорошо знаешь. На Анну Павловну люстра сегодня упала.

– Надеюсь, с люстрой ничего не случилось?

– Тымчишин, как смешно! Никто не хочет отвечать за этот идиотский капитальный ремонт, а бабушка страдает. Я обещала, что мы приедем и с люстрой что-то решим.

– Юлька, может, ей в ЖЭК лучше позвонить или социальную службу домой вызвать? Люди за это деньги получают, это их работа. А такие инициативные, как ты, уже коллегам в тягость. Может, ну ее, бабку?

– Ладно, я без тебя справлюсь, – сердито ответила Юля. – Девчонок вон позову. А то Колокольцева на горячую линию нашу дозвонилась, значит, ей помощь очень нужна.

– Да ладно, Сорнева, тимуровец ты наш редакционный, это я так, от жары вредничаю. Поеду я с тобой к бабуленции, привешу люстру на место, куда от тебя деваться?

– Спасибо, Вадим.

Юля знала, что помочь Вадик никогда не откажется, а все остальное «защитная завеса из слов», на которую не надо обращать внимания. Но вот что ей делать с последним звонком, с сообщением о возможном убийстве Архипова?

В полицию позвонить? Засмеют! Егору Петровичу рассказать? Но ведь никаких точных сведений нет. А мало ли неадекватных людей в редакцию обращается? Наверное, каждый пятый не в себе, да еще в такую жару.

– А у тебя как журналистский улов? – поинтересовался Вадик.

– Да есть несколько тем, – уклончиво ответила Юля. – Мой главный улов – бабушка Колокольцева. – Она помедлила и все-таки призналась: – И еще был какой-то странный звонок, непонятный…

– Летом масса побочных явлений, не переживай, – успокоил Вадик. – У меня тоже чудики звонили.

– Нет, у меня другое, я даже не знаю, как сказать.

– Ну если ты, подруга, слов найти не можешь…

– Вадик, не ерничай. Это был очень странный звонок. Понимаешь, женщина, которая позвонила, она не похожа на ненормальную.

– Ну и что она хотела? Заасфальтировать дыры в своем дворе?

– Нет, это совсем другое. Она сказала, что завтра может случиться убийство.

– Здрасьте, приехали! – всплеснул руками Вадик. – У тетки точно от духоты съехала крыша. Тепловой удар. Надеюсь, ты посоветовала ей выпить таблетку аспирина и лечь с холодным компрессом на кровать. А еще лучше, пойти в кино, там кондиционеры работают.

– Я не успела ей ничего сказать. Женщина сообщила про убийство и сразу повесила трубку. Она сказала, что позвонила мне, потому что доверяет как журналисту.

– Ну, Юлька, твое имя в городе на слуху, у тебя статей много про расследования, поэтому дамочка сориентировалась. Истеричка, наверное.

– Нет, Вадик, не похоже. У нее не было истерики, надрыва, а чувствовалась в голосе обреченность, печаль.

– Она сказала, кого должны убить?

– Да!

– Ну, не тяни, Сорнева, не тяни! – нетерпеливо воскликнул Вадик. – Кого?

– Главного врача нашей горбольницы Германа Архипова.

– Да ну! – Тымчишин присвистнул. – Прямо убить? Ну, это посложнее, чем люстра бабушки Колокольцевой. Ты знаешь, у меня была похожая история. Один мужик настойчиво звонил в редакцию и рассказывал, как его избили сотрудники пенсионного фонда. Я его фамилию спросил и начальнику организации позвонил. Мужик оказался больным, его там хорошо знали. Конечно, ни о каком избиении и речи не шло. Может, эта женщина больна неврозом навязчивых состояний? А ты позвони Архипову.