Он привел следователя в большую кухню, включил свет, и Андрей в который уже раз пожалел о том, что живет в городе. Все-таки двухкомнатная квартира на восьмом этаже, пусть и на Масловке, то есть не на самой окраине, все равно тесновата и скучна. Не сравнить с размахом сельских домов, простором, масштабами, словно здесь и воздуха больше, и есть где развернуться. Конечно, в деревнях имеются и маленькие домишки, но современные дома строят все-таки многокомнатные, да и земли, как правило, много, можно и сад посадить, и огород. Андрей снова вспомнил Людмилу, ее светлые льняные волосы, нежные розовые губы, на которые он, оказывается, смотрел все то время, что находился рядом с ней. А какая у нее грудь, и это при тонкой талии! И крепкая, и стройная, ладная. Он понимал Никитина, который влюбился в нее и пожелал сделать ее хозяйкой своего дома, хозяйства, да и всей его жизни вообще.
– Где вы были одиннадцатого числа, можете вспомнить?
– Здесь, на ферме. Мои работники могут это подтвердить.
«Да уж, шаткое алиби», – подумал Лазарев. Еще бы его работники не подтвердили.
– Как вас вообще сюда занесло?
– Я москвич, купил землю и решил здесь обосноваться. Людмилу сразу заприметил, – начал рассказывать Никитин, доставая из холодильника закуску – куски копченого мяса, контейнеры с соленьями. – Начал ухаживать, как положено, – цветы, конфеты, подарки. Водочки?
– Я на работе, – развел руками Лазарев.
– Да какая ж работа, когда уже темно? Оставайтесь у меня. Посидим, поговорим. Вы же приехали про Вадима спросить, так я вам расскажу все, что знаю. Честно признаюсь, я не особо общительный, никого сюда не приваживаю. Стоит только открыться, как толпами ходить будут – за кормами, зерном, деньгами. Я не жадный, но у них у всех есть земля, животные. Нет, у меня образовался, конечно, небольшой круг людей, которые мне приятны, и это в основном люди в возрасте, и я помогаю им, чем могу, а они мне подсказывают, что и как. Знаете, я же овец развожу, коровами занимаюсь, заложил фундамент сыроварни…
Нет, этот точно не стал бы травить механика, думал Лазарев, с аппетитом поедая соленые огурцы и перцы. Он отзвонился жене, предупредил, что не приедет ночевать. Ей оказалось, как это ни странно, все равно, она сказала, что находится у матери, что они что-то там кроят, шьют. Словом, решение остаться «по работе за городом» было воспринято как бы с пониманием, пусть и с холодком, но, главное, не было омрачено ни скандалом, ни подозрениями, все прошло на редкость спокойно.
Вообще-то, такое поведение было не свойственно Андрею, он редко ночевал вне дома, и уж если ему приходилось где-то заночевать, то это никогда не было связано с его службой. Как это он так расслабился и решил пойти наперекор своим принципам и согласился разделить ужин с совершенно незнакомым человеком, он и сам не понимал. Признаться себе в том, что его просто очаровала сельская жизнь, он был еще не готов. Хотя давно уже мечтал что-то в своей жизни поменять, сделать ее свободнее и счастливее. Людмила? Неужели он согласился остаться здесь на ночь, чтобы у него была возможность еще раз утром встретиться с ней?
– Вы разговаривали с Людмилой откровенно? Вы пытались понять, почему она так вцепилась в этого Вадима?
– Конечно. Но знаете, все ее отговорки звучали как-то по-детски, честное слово. Я не урод, нравлюсь женщинам, к тому же со мной она была бы как за каменной стеной, и она это знает. Я хочу сказать, что она была бы материально защищена. Когда я делал ей предложение…
– А вы делали ей предложение?
– Конечно, и неоднократно! Я вот так же, как и вы сейчас, недоумевал, что она нашла в Вадиме. Я видел его не раз, ничего особенного. Да и Людмила, скажу, совсем не романтичная особа, она вполне себе твердо стоит на земле, работает, держит коров и копит деньги. И любая другая на ее месте не раздумывая вышла бы замуж за меня, даже не любя, просто чтобы обеспечить себя на всю жизнь.
– Быть может, она не верит вам? Ведь выйдя за вас замуж, она будет зависеть от вас, и развод, если такое случится, снова вернет ее на прежнюю материальную ступень. Вы понимаете?
– Конечно! Я неплохо разбираюсь в женской психологии и понимаю, что женщине важно иметь какие-то гарантии. Я и об этом ей говорил, сказал, что мы заключим с ней брачный договор и в случае развода ей будет выделена сумма, причем немалая. В любом случае она не ушла бы от меня голая и босая. И она это знает.
– Значит, любовь? – Андрей отправил в рот кусок мяса. Мысленно он уже купил себе дом в Полевой и приобрел собственную коптильню. – Выходит, она так сильно любила Вадима?
– Быть может, я сейчас совершу ошибку, доверившись вам. Но все равно… Дело в том, что я навел кое-какие справки о Вадиме. Да, он обыкновенный автомеханик, работает на станции техобслуживания. Зарабатывает тысяч пятьдесят, но точную цифру вам никто и никогда не скажет, возможно, его месячный доход может достигнуть и ста тысяч, но все равно, учитывая его образ жизни, постоянно меняющихся любовниц (кроме того, он любит выпить), вряд ли ему удалось бы скопить на двухкомнатную квартиру на Садовой-Каретной. Спрашивается, откуда у него эта квартира? Он купил ее только в прошлом году.
– В прошлом году? – Лазарев этого не знал. Действительно, удивительно для автомеханика средней руки. – Выходит, у него есть еще какой-то доход, о котором нам ничего не известно.
– Вот и я о том же.
– Вы сказали, что разговаривали с Людмилой. Она приоткрыла вам свои планы с Соболевым?
– Да, она сказала, что ей не нужны мои «миллионы», как она выразилась, что я для нее чужой человек и что у нее есть мечта, которую сможет осуществить только Вадим. И эта ее мечта – дом на берегу реки. Я знаю это место.
– Да, я тоже слышал об этом.
– Она, как тигрица, вцепилась в этот участок. Согласен, там очень красиво, и им действительно повезло, что Вадим купил его дешево: один местный заболел, и ему нужны были деньги, все решилось очень быстро, и Соболев не растерялся.
О Соболеве, получается, и говорить-то было особо нечего. Не знал Никитин тайного источника его доходов, не знал историю покупки дорогой квартиры на Садовой-Каретной, потому что если бы знал, то уж точно поделился бы. Вот и получалось, что Андрей, опер, задержался у фермера ради вкусной жратвы, тепла и возможности еще раз увидеть понравившуюся женщину. Не глупо ли? Так он думал, попивая водочку и слушая разговоры фермера о своем хозяйстве, о проблемах и удачах, о болезнях животных и олухе-ветеринаре, пока не произошло нечто, что сильно изменило ход его мыслей, и его визит к Никитину уже не стал ему казаться стыдным и глупым.
Приблизительно в полночь раздался звонок. Звонили у калитки. Какой-то ночной посетитель. Судя по реакции Владимира, этот ночной звонок и его удивил, он явно никого не ждал.
– Извините. Пойду посмотрю, кто там.
Он вышел, Андрей незаметно двинулся следом. Отставая от него так, чтобы тот не заметил его, он, выйдя из кухни, миновал длинный коридор, гараж и затаился за металлической дверью, устроив себе отличный наблюдательный пункт, – вспыхнувший над воротами фонарь хорошо осветил часть дорожки и калитку.
– Ты? Люся? – услышал Андрей и, вытянув голову, чтобы получше разглядеть, кого фермер называет Люсей, увидел входящую во двор Людмилу. В длинной черной дубленке с пышным меховым воротником, в белых сапогах (и это в такую-то грязь!), с непокрытой головой, она стояла перед великаном фермером и что-то оживленно ему говорила. Андрей даже дыхание задержал, чтобы получше слышать.
– Ты уж прости меня, что я так поздно, да и не вовремя. Вижу, у тебя этот… мент… Ты уже знаешь, что произошло. Теперь, когда его нет, я могу сказать тебе… Конечно, все это прозвучит сейчас так, как если бы я. О господи, не знаю даже, как сказать… Словом, пока Вадим был жив, я не могла ответить на твои чувства, понимаешь? Хотя, нет, как можешь ты понимать, когда ничего не знаешь… Он был страшным человеком, поверь мне. Я толком о нем ничего не знаю, в смысле, чем он занимался, с кем водил дружбу, возможно, занимался какими-то нехорошими делами. Иначе как бы он купил квартиру? Но я его боялась, очень боялась. И не то чтобы он угрожал мне, нет… Хотя он знал, что ты ухаживал за мной.
