- Что ты никак не сможешь доказать... - усмехнулся Галеев.
Я собрала волю в кулак. Мой единственный шанс, получится ли?
- Ну почему же, я ведь не круглая дура, чтобы подписать договор с клубом, не читая его. Поэтому "за базаром следила", все наши разговоры, на всякий "пожарный" случай, записывала на диктофон. Кстати, писали обе, втайне друг от дружки, естественно. Если эту скорпиошку прижать хорошенько, идентичность записей вполне убедительный довод.
Галеев задумался, я терпеливо ждала его решения.
- Ладно, - процедил наконец сквозь зубы Ильяс. - Будем считать, что от могилки ты отползла. Дальше всё зависит от того, как ты себя поведёшь. Собственно, ты права, одну тебя наказывать было бы нерационально и несправедливо. Надо отследить и накрыть всю цепочку: "подружку" твою, посредника, заказчика. Ну и вытрясти их до потрохов. За подсказку насчёт того, чтобы записи ваши сверить, спасибо. Вопрос, что дальше делать? Оптимальный вариант был бы - не высовываться тебе пока, пусть "эта скорпиошка", как ты её назвала, сама позвонит, проявит инициативу. Думается, она понимает, в какое серьёзное дело вляпалась, но надеется, что за тебя никто не вступится. Уроют тупую фигляршу вроде как за её разоблачения о клубе, тем всё и закончится. Но мы не можем так долго ждать, действовать надо без промедления. Так что придётся тебе всё-таки самой, первой, своей подруженьке весточку послать. Сделаешь вид, что ни о чём пока не подозреваешь, встретишься с ней, главная твоя задача - завлечь её в такое место, где бы вы оказались наедине.
Я уточнила, не взять ли мне с собой диктофон, чтобы уличить Вику? Однако Ильяс ответил, что девчонка - стреляный воробей, на такой крючок её не подденешь, уж лучше они по-своему с ней поговорят. Расслабься, мол, не впервой.
Что мне оставалось делать? Молиться!
Глава 5. Две "сбитые лётчицы"
Сказать по правде, я очень сомневалась, что Вика решится на новую встречу со мной, однако выхода другого у меня не было, я понимала, что мне нужно не просто решиться на звонок, но и применить весь свой артистизм в действии. Малейшая дрожь, наигранность в голосе спугнули бы птичку, которую воробьём никак нельзя было назвать, поэтому я старательно гнала все грустные мысли прочь, стараясь не думать о том, что со мной будет дальше.
К моему удивлению, Вика легко клюнула на приманку. Ворона, не воробей, конечно. Мудра, но подвело профессиональное любопытство: хоть статья и закончена, всегда найдутся детали, которые не мешало бы уточнить. Дальнейшее было делом техники, подкатила машина Галеева, я даже не стала смотреть, как "богиню журналистики" запихивали внутрь.
Естественно, меня отстранили от работы, обобрали до нитки, заменили на дублёршу. Однако быстро убедились, что так можно в два счёта всю клиентуру в клубе растерять, тем более что ажиотаж вокруг моего имени и в самом деле возник невероятный (работал, работал "чёрный пиар"!), и в конце концов вернули обратно.
Трудно передать мой восторг, когда я вновь оказалась в своей гримёрке. Жизнь постепенно начала возвращаться в прежнее русло. Меня совершенно не интересовало, что с моей бывшей подруженькой дальше произошло, но она сама мне позвонила. Долго высказывала своё возмущение, что она теперь занесена в какой-то чёрный список, ни в одном издании не принимают её материалы. Ещё что-то про астрономический долг, который на неё повесили и, естественно, счётчик, который уже начал тикать. Пригрозили, что иначе продадут в бордель, либо вообще в сексуальный трафик отправят.
- Зачем так делать? Неужели нельзя было понять - это просто моя работа?
- Ну, у ребят из охраны тоже работа. Ни у кого из них нет к тебе ничего личного, - хмуро отреагировала я. - Ну а если тебе непременно нужно поплакаться, то у меня картина не лучше, я такая же, как и ты, "сбитая лётчица". Машину, квартиру, сбережения - всё конфисковали, то, что на работе пока оставили, ровным счётом ничего не значит, ищут мне замену. Найдут, сразу дадут пинка под зад. Зато я теперь знаю цену настоящей дружбе.
- Ну хорошо, - не унималась Вика, как будто меня не слышала, на мои проблемы ей ровным счётом было наплевать, - я-то ладно, а Артурчика-то за что прессанули? Он ведь сделал тебе хорошую рекламу, выложив ролики с твоими высказываниями в Интернете? Да, "чёрный пиар", но ведь пиар!
Я вздохнула. Ничего-то ты не поняла, "глянцевая идиотка". Даже после драки всё ещё пытаешься кулаками махать.
- Авторское право, что поделаешь. В следующий раз будет знать.
- Авторское право? Да он-то тут причём? Сама, дура, соловьём разливалась. Никто ведь тебя не пытал!
А это уже провокация пошла. Не дождёшься! Учёные уже!
- И что мне теперь делать? - сделала последнюю попытку выманить меня из норы Викажур.
Я не сомневалась в том, что меня снова пытаются развести, записывают наш разговор на диктофон, поэтому не стала проявлять свою запоздалую мудрость (совиную: всё знает, только спит слишком много).
- Жить дальше.
- Да уж, замечательнейший совет! - зло прошипела Викуся, прежде чем нажать кнопку "отбой".
Ну, а что ты хотела, дорогая? Чтобы я посоветовала тебе уехать в другой город? Петербург, например.
Соединить первую древнейшую профессию со второй: всех ублажить из тех, кто тебя "окунул", пройдясь по кругу, а в дальнейшем быть у них верной шавкой на побегушках?
Знать наперёд, с кем можно связываться, а с кем лучше воздержаться, в сторону отойти?
Не быть такой жадной до грязных, "крысиных", денег?
Не дождёшься. Жизненный опыт дорого стоит. Набей-ка лучше себе ещё побольше шишек. Да побольней чтобы было. К примеру, хотя бы вполовину того, как больно сейчас мне. Эх, заползла всё-таки змея в моё сердце, долго ещё теперь придётся после неё душевные раны врачевать.
Глава 6. "Хрустальная любовь"
История одного предательства... В какой-то мере я впала в детство.
Словно не было книг, которые я запоем читала. Пусть небольшого, но выстраданного, выплаканного житейского опыта.
А ведь отнюдь не ангелы меня окружали.
И не было на всём белом свете ни единой живой души, с которой я могла бы поделиться своими проблемами. Даже дневнику нельзя было теперь доверять.
Кто-то сказал, что друзьями обзаводятся только в детстве, в лучшем случае, в молодости. Всем остальным: приятелям, коллегам, знакомым, даже если их Бог посылает, до конца не следует верить. Странно, но утверждение это, на ком бы я ни примеряла его, практически всегда срабатывало.
Но почему так? Казалось бы, в детстве у человека и ума-то ещё нет достаточно зрелого, и в людях он не разбирается по-настоящему, а вот на тебе! Может, объединяют общие воспоминания? Школьная скученность, когда знаешь всех своих товарищей до потрохов? И то, что одному никак не выжить - затравят, забьют? Поневоле приходится примыкать к какой-нибудь, той или иной, стае?
Домашний двор - те же условия, порой даже куда более жёсткие, здесь редко идут "стенка на стенку", стараются наносить удары исподтишка: и "семеро одного" бьют, противу всех старинных правил, и "лежачего", и беззащитного, причём чаще всего - ногами. Не только у ребят, у девчонок сейчас приблизительно то же самое.
Учёба в институте - та же куча-мала, особенно, если к ней ещё и общага прибавляется. Вот тут мозги уже достаточно соображают, не зевай, выбирай. Заводятся не только дружеские отношения, но и столь необходимые в жизни связи.
Что ещё? Армия? Какие-нибудь экстремальные ситуации?
