— Я могу ее увидеть? Это очень важно, — Захар знал, что должен поговорить с ней, она должна знать, что он рядом, что ждет ее. — Ну пожалуйста.
— Нет, только завтра утром, когда худшее будет уже позади, — хирург знал, что огорчает этими словами, но как надоедает объяснять одно и тоже по кругу. — Сейчас вы можете помолиться за нее и вернуться завтра с халатом и тапочками. Думаю, ей это будет нужно. Ну и там цветы и всякие штучки. Если что-то случится, мы позвоним.
Блондин вышел из больницы. В его руках было роскошное белое платье в кровавых подтеках. Куда ему идти? Что ему делать? А что, если она не переживет эту ночь? Что, если умрет?
Кажется, впервые за всю свою жизнь он зашел в храм. Там не было никого, горели свечи, пахло ладаном. Он не знал, как это делается, как люди молятся.
— Я не пришел просить высот для себя или своих близких. Все, что у меня есть я заработал своим трудом, большего мне не надо, — его худые пальцы сжимали кружево. — Но пришел сказать, что если ты заберешь эту душу, тебе придется принять и мою. Я не оставлю ее тебе, я буду ходить за ней тенью в это мире, в любом следующем. Ты не можешь просто так отнять ее у меня, никто не сможет. Так и знай.
Он вышел, легче не стало. Хирург прав, завтра Тае потребуются вещи. Он позвонил Злате и дал задание, у нее были ключи от ее квартирки. Сам он вернулся в больницу. Медсестры понимающе кивнули и принесли подушку с одеялом. Это платье все еще хранило ее запах барбариса, он не выпускал его из рук. Тут он был совсем рядом с ней, тут ему было спокойнее.
— Ну что ж вы такие сердобольные! — Виктор Степанович тряхнул парня за плечо. Тот подскочил на месте, но от головокружения сел на место. — Я же сказал домой! Ладно, твою перевели в общую палату, но она еще не в сознании. Можешь повидать, только не трогай, — Захар рванул в палату, на которую показал старый доктор. Тот вздохнул, он сам не спал всю ночь, девочка-то совсем молоденькая, да еще и невеста. — Ох, Галя, вечно нарушаешь режим! Так просто невозможно работать!
Тая лежала в палате, пахло лекарством. Ее кожа была белее, чем когда бы то ни было. Макияж смылся. На не была зеленая простыня и куча трубочек, которые помогали ей пережить пулевое ранение. Со стороны она была похожа на тень, не на человека.
Захар не заметил, как по его щекам побежали слезы, она выглядела мертвой. Слабые писки прибора и ребристые линии говорили об обратном. Он сел на маленькую табуретку и, наконец, откинул в сторону окровавленное платье.
— Тая, — он надеялся, что она очнется от звуков его голоса так, как это бывает в дурацких комедиях, но она молчала. Своими длинными пальцами он коснулся ее холодной руки и отпрянул. Она не шевелилась, совсем. — Ты что решила сбежать в последний момент? Поздновато тебя схватил предсвадебный мандраж, — он усмехнулся. Она все еще не отвечала. Его ладонь накрыла ее. — Ты же меня не оставишь, правда? Ты не можешь так поступить. Ты не такая, как остальные, — слезы капали из его глаз, он не вытирал их, все равно придут новые. — Это была моя пуля. Кто просил тебя забирать ее себе? Эгоизм — это моя фишка, — тишина накрывала его с головой. Что если она никогда не ответит? — Я отругаю тебя, когда ты придешь в себя. Ты совсем отбилась от рук. Я был с тобой слишком мягок, но теперь нет. Вот увидишь. Я заставлю тебя следить за собой, никогда больше не позволю быть такой беспечной. Ты должна сделать это ради меня. Я без тебя жить не буду. Я откажусь от жизни, в которой не будет тебя, поняла? Этой жертвой ты не спасла меня. Если не вернешься, я пойду за тобой, — угрозы не работали, ее глаза были закрыты. — Тая, я так люблю тебя… Так люблю… — он положил ее ладонь на свою колючую щеку и поцеловал. — Не бросай меня. Я тебя умоляю. Я буду хорошим мужем, клянусь тебе. Сделаю все, что ты захочешь. Родим детей, будем путешествовать, состаримся, держась за руки. Вернись ко мне, ну же!
— Захар…
========== 17 глава ==========
Тая открыла глаза в душной комнате. Тело болело, голова не держалась, зато на нее смотрел застывший Захар. Удивительно долго он целовал ее маленькую ручку и сыпал благодарностями, пока она пыталась восстановить картину событий. Мысли путались, она хотела задать вопрос, но язык не слушался, очень хотелось пить.
— Отойдите, молодой человек! — Виктор Степанович показался в дверях. Медсестра увидела оживленную пациентку и сразу сообщила ему. — Дорогу профессионалу! И уберите отсюда Ромео!
Блондин не стал упираться, он был слишком счастлив. Пару слов о том, чтобы она не боялась, он скоро вернется. Ему объясняли, что ее нельзя тревожить, доктор расскажет ей, что и как, проверить состояние. Злата с Максом были здесь, они привезли одежду и необходимые медикаменты. Они поздравляли его и говорили что-то о планах на свадьбу, о переносе на ближайшую дату. Он не слышал. Кажется, он достиг высшей точки счастья, своей личной нирваны.
Паулина Андреевна дождалась пока дочь с зятем скроются за углом, чтобы погреть еду для Захара. Она подумала, что лучшего момента для разговора по душам не представится и села на диван, где ее сын уперся в одну точку и бесконечно улыбался.
— Теперь ты можешь понять меня, — женщина взяла его ладонь, на ее безымянном пальце все еще блестело обручальное кольцо. — Так бывает, когда весь мир сосредотачивается в одном человеке. Такой бывает любовь. И ты продаешь свою душу, чтобы получить счастье служить ей.
— Наше чувство вернуло ее с того света, но не сделало больно никому, — блондин не злился, не убирал рук.
— А как же ее отец? Ее мать? Разве им не причинили вреда ваши отношения? — Паулина Андреевна не была святой, но и не ее сын будет судить ее. — Тебе не было больно? А ей? — он молчал, потому что ответ был положительный. — Я не говорю, что поступила правильно. Мне жаль, что я не смогла забрать вас с собой, жаль, что ваш отец не смирился. Если бы я знала, что вы остались одни… Мне казалось, что так я спасу вас от бесконечных судебных разбирательств. Я стала злодейкой, но была уверена, что отец будет вашей опорой. Мне очень жаль…
— Ничего, — Захар посмотрел на нее далекими серыми глазами. — Это все больше не имеет значения. Важно только то, что она рядом со мной. Только это.
— Так, ну и кто будет качать меня на руках? Опять никто? — Виктор Степанович вышел из палаты довольный собой и своим мастерством. — Ромео, твоя-то крепким орешком оказалась. Швы хороши, Наташенька постаралась. До свадьбы, может, и не заживет, но вот до годовщины и не найдешь! — светловолосый парень смотрел на него с нетерпением, ему хотелось быстрее проникнуть внутрь. — Ну иди уже, иди! Эх, молодежь, никакой благодарности!
Тая еле улыбалась вошедшему Захару. Сил у нее хватало едва чтобы дышать, но его счастливое лицо придавало энергии.
— Не получилось сбежать? — он сел на стульчик возле ее кровати и бережно взял за руку, она покачала головой. — Больше никогда так не делай, хорошо? Ты меня напугала.
— Моя мама… — она не знала, как загладить свою вину перед ним. Столько раз его могли убить, столько раз… — Прости…
— Не смей! — он услышал, как щелкнул замок, показались Макс и Злата.
— Извините, что помешали, но братец не догадается, что тебе сейчас нужно попить и поесть, — блондинка показала на небольшой пакетик в руках, ее муж принес цветы. Это была обаятельная пара.
— Да, точно! — он выхватил пакет. Захар хотел сам позаботиться о ней, так, как она всегда это делала с ним. Придерживая ее кудрявую головку, он дал ей немного воды. — Теперь надо немного поесть. Тут какой-то бульон… — его дрожащие руки впервые кормили кого-то. Это удивительно теплое чувство: быть опорой.
Тая провела в больнице почти месяц прежде чем Виктор Степанович убедился, что она готова снова попасть в мир. Захар подкупил главврача и тот разрешил ему временно переехать к невесте. Конечно, он никому не разрешал кормить ее или обмывать, он все делал сам, кроме уколов и хирургических осмотров. Он работал рядом с ней, ел, пил. За это время они стали неделимы.
