Магистр, оценив выражение лица своего визави, на котором растерянность стремительно сменялась нешуточной паникой, прислушался к тишине за дверями кабинета и поднялся.

— Будет лучше, если я сам доставлю ее сюда, — сказал он. — Лишние участники нам не нужны. У вас ведь две дочери, барон?

— Две, — заторможенно кивнул Руэйд, — но…

— Надеюсь, они спят не в одной комнате?

Хозяин дома открыл было рот, чтобы спросить, какое это имеет значение, и тут же его закрыл. Ну конечно! Магия! Как можно было забыть, что напротив тебя сидит чародей?.. Барон Д’Элтара, почувствовав слабость в ногах, вымученно кивнул.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал герцог. — Проводите меня в спальню вашей младшей дочери, я сниму ориентиры и отправлюсь за ней прямо оттуда. Кроме ночного лакея в доме есть еще кто-нибудь, кто сейчас на ногах?

Руэйд мотнул головой.

— Хорошо, — повторил его светлость. — Отошлите его за чем-нибудь, что придется как следует поискать.

Барон подчинился. Способность трезво мыслить вернулась к нему еще не в полной мере, но, слава богам, герцога эль Хаарта трудно было вывести из равновесия. Спокойный, деловитый, он задавал вопросы, сам же решал их без промедления, а Руэйду оставалось только кивать и делать то, что от него требовали, всецело полагаясь на благоразумие человека, с которым он был едва знаком…

Ночного лакея благополучно услали в винные погреба, искать редкое вино, которого там и в помине не было, и наказав без него не возвращаться, а хозяин и гость поднялись наверх, в комнату Кассандры. Пропустив герцога первым, барон Д’Элтара вошел следом, закрыл дверь на ключ, торчавший изнутри в замочной скважине, и окинул взглядом спальню. В глаза ему бросилась нетронутая постель. Значит, дочь нынче ночью даже не ложилась — а еще это значит, что… Руэйд, стиснув челюсти до полного онемения, тряхнул головой. Он не хотел даже думать об этом.

— Вам… — заставив себя сосредоточиться на деле, проговорил он и поднял глаза на остановившегося в центре комнаты герцога, — вам нужно что-нибудь для…

— Не беспокойтесь. Всё, что требуется, у меня всегда при себе.

Он на несколько мгновений прикрыл веки, чуть шевельнул губами и, очевидно, сняв неведомые барону «ориентиры», потянулся рукой к цепи на шее.

— Амулет мне придется снять, — пояснил он.

— Да, конечно…

Руэйд, склонив голову, отступил на шаг, упершись спиной в закрытую дверь. Он понимал, насколько глупо себе ведет — что магу те несколько жалких футов? Да и пожелай гость причинить вред хозяину, он сделал бы это еще внизу, не говоря уже о том, что сейчас они с магистром были в одной лодке… Руэйд всё понимал. И внутренне стыдился своей трусости, так же, как и невольной бестактности в отношении собственного соседа, только ничего с собой поделать не мог. Страх перед даром, которым сам он не обладал и которому не смог бы противиться, оказался сильнее голоса разума.

Впрочем, даже если герцог что и заметил, он ничем этого не выказал. Аккуратно снял с шеи свой амулет, опустил его в карман черного камзола и, вновь прикрыв глаза, вывел раскрытыми ладонями в воздухе перевернутую восьмерку. Вжавшийся в дверь барон, на всякий случай застыв столбом и даже перестав дышать, смотрел, как высокую фигуру его сиятельства медленно окутывает вихрящаяся сизая дымка: сначала ноги, потом торс, потом голову… В лицо ударила тягучая воздушная волна, выросший из пола мутный смерч закружился в центре комнаты на том самом месте, где стоял королевский магистр алхимии, раздался легкий хлопок, словно откупорили бутылку игристого, и гость исчез. Только подрагивающая кружевная занавесь на окне да собственное колотящееся сердце — вот и все, что осталось барону в память о нем.

Выждав с минуту, сам не зная, зачем, Руэйд отлип от двери и с опаской прислушался к себе. Кажется, ничего не изменилось. Дышалось так же свободно, ноги не подгибались, слабости телесной он тоже никакой не чувствовал. Сила, как бы опасна она ни была, не коснулась его даже краешком, и чему тут удивляться? Не умей герцог эль Хаарт держать под контролем собственный дар, грош бы ему цена была и как чародею, и как магистру. «А я-то хорош! Затрясся хуже зайца, едва до амулета дошло, — в запоздалом приступе раскаяния подумал барон. — Стыд да и только!» Он сокрушенно вздохнул и еще раз окинул взглядом комнату младшей дочери.

Всё здесь было на своих местах, всё в порядке. Выстроившиеся стройными рядами резные фигурки драконов на каминной полке, раскрытая энциклопедия в кресле у окна, аккуратно расправленное покрывало на узкой кровати… Нет, Кассандру никто отсюда не похищал, она ушла сама. Среди ночи, в самый глухой час, в дом мага — и к магу. В первый ли раз? И неужели все-таки затем, на что с присущей ему безжалостной прямотой намекал герцог? В воспаленном сознании на секунду промелькнул образ дочери в объятиях молодого эль Хаарта, и Руэйд почувствовал, что весь покрывается холодным потом. Маг! Всевидящие боги, почему именно маг?! Демоны с ними, с репутацией и скандалом, что разразится на весь Мидлхейм, узнай о сегодняшней ночи хоть одна живая душа! Маг, вот что хуже всего! Хуже поруганной чести и навсегда закрытых дверей светских гостиных, хуже подлога, хуже своры драконов!.. Магия несет гибель. Она милует только своих, а у Кэсс нет ни капли дара — чем мог прельстить ее герцогский сын, что она позабыла об этом?

Руэйд, вновь ощутив противную дрожь в ногах, тяжело опустился на угол кресла. Они с женой мечтали о том, чтобы их младшая дочь встретила достойного юношу, полюбила его и забыла, в конце концов, о драконах — что же, мечта сбылась. Так, как никто из них и представить себе не мог.

— Кассандра! — забывшись, простонал барон. Обхватил руками голову, зажмурился и повторил:- Кассандра! Боги, за что нам всё это? Чем мы вас так прогневили?

Никто ему не ответил. Барон горько усмехнулся — он спрашивал не в первый раз. Да, то подложное письмо… Даккарай… драконы… Кто бы мог подумать, что все они вместе взятые очень скоро покажутся ему сущим пустяком?

Порыв холодного ветра уже знакомо ударил в лицо. Руэйд Д’Элтара, вздрогнув, открыл глаза. И вскочил с кресла: посреди комнаты, в сизых обрывках тумана, стоял Кендал эль Хаарт, держа на руках Кассандру. Правая рука ее безвольно свешивалась вниз, а кудрявая темноволосая головка покоилась на затянутой в черный муар груди магистра. Глаза девушки были закрыты.

— Кэсси! — придушенно вскричал барон, бросаясь к дочери. То, что амулета на герцоге по-прежнему как не было, так и нет, Руэйда уже не заботило. Он и думать обо всем забыл.

Кендал эль Хаарт сделал шаг вперед, и мутная воронка растаяла в воздухе за его спиной.

— Лучше поскорее уложить баронессу в постель, — сказал он, передавая свою ношу с рук на руки хозяину дома. Тот кивнул. Прижимая к себе хрупкое, казавшееся сейчас совсем невесомым тело дочери, Руэйд Д’Элтара напряженно вглядывался в ее бледное лицо. Она была жива, она дышала. Она вернулась домой. «И будь я проклят, — с внезапным ожесточением подумал барон, — если позволю хоть всем магам мира снова отнять ее у меня!»