— Согласен, — отозвался его светлость. Задумчиво посмотрел на растущую луну, прислушался к тишине и щелкнул пальцами. Нейл улыбнулся про себя — предчувствие его не обмануло. В душном воздухе повеяло свежестью, запах гниющих водорослей заметно ослаб, а окружающее поляну сонное безмолвие стало еще гуще и глуше. Купол. Ну да, в саду же теперь полно охраны…

— Я только что говорил с бароном, — без предисловий сказал герцог эль Хаарт. — Учитывая тот факт, что в отношении его дочери ты все-таки не преступил известную грань и непоправимого вреда никому не нанес, к нам больше не имеют претензий. Юная баронесса уже совершенно здорова, а в скором времени покинет отчий дом, чтобы стать кадетом военной школы Даккарая. О том, что вас связывало, вы оба забудете, и мы все постараемся тоже забыть. Надеюсь, мне нет нужды объяснять, почему?

Молодой человек качнул головой:

— Никакой.

— Что ж, рад это слышать, — почему-то с сомнением обронил его светлость. И после паузы продолжил:- Присутствовавший при нашей с бароном беседе маркиз Д’Алваро, которого зять счел необходимым поставить в известность, уверил меня, что его племянница не станет искать с тобою встречи — и отдельно просил проявить к тебе снисхождение, не наказывая слишком уж строго. Я ему обещал.

— Спасибо.

Герцог в задумчивости скосил глаза на сына.

— Не за что, — неожиданно сказал он. — Я и так этого делать не собирался. Не вижу смысла махать кулаками после драки, к тому же за свою неосмотрительность ты уже наказал себя сам. Однако…

Нейл снова мысленно улыбнулся. Разумеется, этого следовало ожидать — уж слишком всё вышло быстро и бескровно, а так не бывает. Всегда есть какое-то «но», никуда от него не денешься, да и глупо было бы думать, что отец вот так запросто, единым махом все ему простит! Он с трудом оторвался от созерцания поверхности пруда и повернул голову.

— Однако?..

Герцог пожал плечами:

— Я не склонен слишком уж доверять человеческой природе. Можно зарекаться сколько угодно и от чего угодно, уверяя окружающих и самое себя, что ты усвоил урок, но когда дело касается чувств, тут, увы, никто не может дать никаких гарантий. Ко всему прочему, ты не один, вас двое — а я, признаться, даже за твое благоразумие теперь не поручусь, что уж говорить о чужой дочери? Барон был со мной откровенен, и подтвердил, что инициатива того злополучного ночного визита целиком принадлежала ей. Зная тебя, не удивлюсь, если и ваше знакомство также инициировала она — хотя сама же не отрицает, что ты сразу дал ей понять, кто ты, и предупредил о возможных последствиях. Амулет ты при девушке, определенно, снимал. Причем не единожды, и не на минуту, так что у нее была возможность оценить твою силу — но, тем не менее, не хватило здравомыслия отнестись к ней серьезно. И раз так, то ни мое присутствие, ни даже охрана, боюсь, не остановят это безрассудство храбрости, если госпоже Д’Элтара вдруг во чтобы то ни стало захочется повторить свой недавний подвиг…

— Да, — обронил молодой человек, вновь отворачиваясь к затянутому ряской пруду. — Она, пожалуй, и дракона с гнезда согнать не побоится.

— В таком случае, — заметил его светлость, — в Даккарае ей самое место. — Он сделал паузу и добавил:- А никак не рядом с тобой.

— Да, — повторил Нейл. — Я знаю.

Герцог раздумчиво кивнул, в душе ощущая какую-то странную неудовлетворенность. Осознание Нейларом своего проступка и покорность отцовской воле были налицо, однако почему-то вовсе не радовали. Его светлость взглянул на луну, потом на сына и, все-таки задвинув подальше неуместные колебания, сказал:

— Тогда, думаю, ты поймешь и примешь мое решение. Сейчас для этого уже поздно, через две недели начнутся занятия во всех высших школах, и вы оба покинете Мидлхейм, разъехавшись в разные стороны. Но учебный год пролетит быстро, наступит новое лето, адепты Бар-Шаббы, так же, как и кадеты Даккарая, вернутся домой на каникулы — и я не хочу долгих три месяца сидеть как на иголках в ожидании новой беды, даже если ее не случится. Поэтому сразу из школы ты отправишься в Белую усадьбу.

— Куда? — вяло удивился Нейл. Это название он слышал впервые.

— В Предгорье, — пояснил герцог эль Хаарт. — Туда, где ты и родился. Белая усадьба когда-то принадлежала твоему отцу; он оставил ее твоей матери, а через два года, согласно условиям завещания, имение перейдет к тебе. Так что заодно познакомишься с наследством, понемногу вникнешь в дела… И, надеюсь, не сочтешь это ссылкой: рано или поздно тебе все равно пришлось бы всем этим заняться.

Нейл пожал плечами.

— Хорошо, — сказал он. — Я поеду.

— И через год — тоже, — добавил герцог, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за сыном. Однако, чего бы он ни ждал, в ответ услышал только:

— Как скажете. Наследство так наследство, если вам так будет спокойнее…

Нейл помолчал и, все так же глядя прямо перед собой, добавил без всяких эмоций:

— Я знаю, вы хотите как лучше. Только зря опасаетесь — я умею делать выводы, и Сандра, похоже, тоже научилась. Она больше не придет.

— Вот как? И откуда такая уверенность?

— Иначе уже давно была бы здесь, — просто сказал молодой человек, — это же Сандра. Но я, конечно, поеду в Предгорье. Мне без разницы, каникулы есть каникулы.

Голос его остался отрешенно-спокойным, а в устремленных на воду светлых глазах не шевельнулось даже намека на какое-то чувство, словно речь шла о случайном знакомом, а не о той, кого он еще недавно молча оплакивал. Кендал эль Хаарт, сощурившись, всматривался в неподвижное лицо сына, сам не зная, что пытается в нем отыскать, но видел только одно — неколебимое равнодушие. И равнодушие это, слишком явное, чтобы быть истинным, но неподдельно искреннее для возможной игры, отчего-то вдруг показалось герцогу смутно знакомым. Так же, как и этот прозрачный до пустоты взгляд, так же, как… На мгновение, заслонив профиль сына, перед его светлостью встал образ жены, и две прямые сошлись: всегда больше похожий на отчима, чем на родную мать, Нейл сейчас был копией Вивиан эль Хаарт. Выгоревшей, закрывшейся на все замки, отгородившейся от мира — той Вивиан, которая похоронила себя заживо, полагая, что так будет лучше для всех.

Герцог непроизвольно выпрямился, чувствуя, как несмотря на удушающую жару знакомо холодеют руки.

— Нейлар, — отрывисто сказал он, призвав на помощь все свое хладнокровие, — послушай. Это не конец. Я говорю сейчас очевидные вещи, я знаю, но все-таки выслушай меня и постарайся понять — нет идеальных людей, все ошибаются. Да, чьи-то ошибки стоят дороже, но это не повод ставить на себе крест: непогрешимы одни только боги. А прошлое должно оставаться в прошлом, иначе в конце концов оно подменит собой настоящее и навсегда лишит тебя будущего!

Молодой человек не ответил. Посидел, задумчиво хмуря темные брови, тоже взглянул на луну и, медленно повернувшись к его светлости, вдруг спросил: