.* * *
Обиделась?.. Что-то я не то сморозил… Надо было лучше продумать, что говорить. Она, наверняка, обиделась. Что же я такого сказал?.. Кажется, что она очень худая, а в худобе красивого нет ничего и даже наоборот… Получается, что я ее уродливой назвал. Господи, какой же я идиот! Девочки-подростки все на внешности своей помешаны, а я брякнул такое. Хотел, ведь, как лучше… Она даже не поела ничего… Надо попытаться ее найти и все объяснить… Хотя, чего уж тут объяснять? Дальше некуда.
Оставляю свой обед и спешу следом за Кирой. Но ее уже и след простыл. Наверное, забилась куда-нибудь и плачет тихонько. Я обхожу всю школу, даже пытаюсь выяснить, через уборщицу, не закрылась ли она в кабинке женского туалета, но ее нигде нет. Нахожу номер ее сотового телефона. Я ни разу до этого не звонил ей. Набираю, но она не отвечает. Должно быть, просто не берет трубку. Мне пора на занятие. Может, она все-таки подойдет?..
Занятие начинается, но Киры так и нет. Чувство беспокойства не покидает меня на протяжении всего занятия, и я время от времени поглядываю на дверь. Занятие заканчивается. Все ученики переодеваются и уходят. На душе неприятным осадком чувство вины и тревога. Беру телефон, чтобы еще раз попытаться ей позвонить. И тут слышу скрип двери. Оборачиваюсь. На пороге стоит Кира. Голова опущена, сутулится, волосы не собраны в пучок, как обычно перед занятием, а белыми спутанными прядями спадают ниже плеч. Стоит и молчит. Но у меня, как камень с души. По крайней мере, с ней все в порядке. Я подхожу, прикрываю дверь и беру ее за плечи.
– Кира…
Раздается тихий судорожный всхлип.
– Извините меня, пожалуйста…
Ее голос дрожит и прерывается. Видимо, она плакала все это время. И все из-за меня…
– Кира… это ты прости меня. Я наговорил какой-то ерунды, совершенно не подумав. Я даже не сразу понял, почему ты убежала. До меня потом только дошло, что я сказал. Я просто хотел тебя убедить, что нужно питаться хорошо, чтобы быть здоровой и красивой. А получилось, что сказал, будто ты худая и… некрасивая. Ты, действительно, худенькая, потому что мало ешь, но ты красивая.
Кира снова тихонько всхлипывает. А я начинаю путаться в своей оправдательной речи. Сейчас снова дров наломаю…
– Я опять что-то не то говорю, да?..
– Вы меня обманываете… просто чтобы успокоить. Не надо. Я знаю, что я вовсе не красавица. На меня еще ни один мальчик внимания не обратил. Ну и пусть некрасивая, таких, ведь, тоже много, и живут как-то.
– Обманываю?..
Я беру ее за подбородок и приподнимаю ее голову. Она немного упирается, но несильно. Ее глаза неуверенно встречаются с моими, но взгляд она не отводит. Я смотрю на нее. Какая она, Кира? Я как-то не обращал на это особого внимания: девочка и девочка, хотя и своеобразная, конечно… На меня в упор смотрят огромные глаза совершенно потрясающего изумрудного цвета. Я ни у кого раньше не видел таких глаз. Они немного покраснели и припухли от недавних слез, но это нисколько не умаляет их неповторимости и красоты. Тонкие черты лица, очень бледная, но чистая нежная кожа, на щеках пробивается румянец, она часто краснеет от смущения. Смущается и сейчас. Губы тоже припухшие, немного потрескавшиеся (должно быть облизывает на холоде), слегка приоткрытые, длинная шея, и волосы, на редкость белые, с едва заметным пепельным оттенком, густые, волнистые, спускающиеся почти до пояса ее худенькой, но очень изящной и стройной фигурки.
– Ты красивая, Кира. Правда… я не обманываю.
Я отпускаю ее подбородок и вновь беру за плечи.
– Сейчас ты веришь мне?
– Да…
Чувствую, что она поверила, потому что я сказал правду, которую только что сам для себя открыл. Она едва стоит на ногах, ее слегка пошатывает.
– Кира, мне кажется, ты сейчас снова упадешь.
– Нет, все в порядке, – едва слышно выдыхает она.
Я провожаю ее к матам и усаживаю на них. Приношу стакан воды. Она судорожно глотает.
– Послушай, ты же свой обед даже не съела сегодня! Ты так и ходишь голодная?
Кира чуть кивает головой.
– Это моя вина. Давай-ка я тебя накормлю. Столовая, должно быть, закрылась уже, но тут, рядом со школой, небольшое кафе есть. Пойдем туда и поедим. Я, кстати, тоже чертовски проголодался. Кира смотрит на меня растерянно.
– У меня денег с собой нет.
– Ты из-за меня сегодня не поела. Так что я и плачу. Буду свой грех искупать.
Кира чуть улыбается, при этом ее лицо словно озаряется мягким сиянием. Удивительная улыбка.
– А как же репетиция? – неуверенно спрашивает она.
– Думаю, что танцевать ты сегодня не в состоянии. Для этого силы нужны, а у тебя их нет. Заменим репетицию обедом или даже скорее ужином.
Мы идем в кафе, и я смотрю, с каким аппетитом Кира уплетает заказанную мной еду. Может, моя лекция о вреде голодания все-таки возымела свое действие?..
Потом я отвожу ее на машине домой, вернее, опять до остановки автобуса. Я пытаюсь ее уговорить подвезти прямо до дома, но она, как обычно в этом вопросе, непреклонна. Прошу позвонить или отослать смс. Она уходит в вечернюю мглу, а я отчего-то беспокоюсь намного больше обычного. Не отъезжаю от остановки и жду сообщения от нее. Оно вскоре приходит. Все в порядке. Но я зачем-то звоню ей. И она через несколько мгновений берет трубку.
– Да? – слышу ее голос.
– Кира, все хорошо?
– Да, мистер Тайрон. Я уже дома. Я вам смс только что отправила.
– Должно быть, не дошло… – вру я. – До свидания, Кира, до субботы.
– До субботы, мистер Тайрон.
.* * *
Вчера приехала Аманда. Она менеджер по рекламе в достаточно крупной фирме, так что иногда уезжает в командировки. На этот раз ее не было десять дней. Я соскучился. Отношения у нас, пожалуй, неидеальные, иногда и размолвки случаются. Но она красивая. Каштановые блестящие волосы, немного жесткие на ощупь, но всегда вкусно пахнущие какими-то экзотическими цветами, раскосые синие глаза с внимательным, а порой пронзительным взглядом (иногда мне кажется, что она просвечивает меня насквозь), чувственные губы, причем, нижняя губа слегка выпячена так, что создается впечатление, будто она обижается или недовольна чем-то, и отличная подтянутая фигура с соблазнительно округлыми формами. Словом, мириться с ней бывает крайне приятно, а особенно приятно встречаться после ее командировок. К счастью, они не слишком длинные, и эта, последняя, оказалась самой затяжной. Я еле дождался.
Я забрал ее из аэропорта и привез к себе. Мы не живем вместе, просто встречаемся. Жить совместно – серьезный шаг, и я пока не могу на него решиться. Возможно, со временем…
– О, Дэн, ты что, сам все приготовил?! Как романтично!
– Ну, почти… – уклончиво отвечаю я.
Это она об ужине. Еду я заказал в ресторане. Иногда готовлю сам, но сегодня времени не хватило. Хотя, полагаю, это не так важно. Главное, чтобы все было красиво. Последний штрих – зажигаю свечи. Аманда вся сияет. А сейчас важно не поругаться из-за какой-нибудь ерунды, чтобы не сорвать долгожданное романтическое продолжение вечера после вроде бы удачно начинающегося романтического ужина.
Все идет по плану. Мы обсуждаем поездку Аманды, которой она весьма довольна. Потом переходим к моим делам. Здесь почва зыбкая. Аманде, также как и моим родителям, не очень нравится, что я занимаюсь танцами. Дело в том, что по образованию я юрист. Я по-честному отучился в университете на факультете социологии, а потом окончил престижную юридическую школу, угробил на нее четыре года, правда, заочно, но тоже на совесть. Еще и в юридической конторе успел поработать пару лет. До сих пор не могу понять, как мне на все это терпения хватило. А сейчас занимаюсь танцами. Всегда чувствовал, что это мое. Только доход с этого небольшой, да и непрестижно. Аманде это не нравится, и она периодически пытается меня наставить на путь истинный. Но сегодня я мастерски увиливаю от разговора и вновь придаю вечеру романтический настрой. И наконец, мы гасим свечи…
.* * *
Яркий свет пробивается сквозь шторы. Приоткрываю веки и пытаюсь сообразить, какой сегодня день. Рядом спит Аманда, ее каштановые волосы сияющими волнами раскинулись по подушке. Вспоминаю, Аманда вчера вернулась из командировки, мы ужинали, а потом… Будоражащая волна восхитительных воспоминаний обдает все мое тело, и я окончательно просыпаюсь. Бросаю взгляд на часы: без четверти десять. И тут меня накрывает другая волна, волна паники. Я внезапно вспоминаю, что у Киры сегодня выступление на конкурсе, а конкурс начинается через пятнадцать минут. Вчера я забыл поставить будильник. Выскакиваю из-под одеяла и в спешке одеваюсь. Сонная Аманда пытается выяснить, что случилось, а я отвечаю ей что-то невразумительное, хватаю телефон и ключи от машины и стремительно вылетаю из дома. Сажусь за руль и звоню Кире, но она не берет трубку. Подъезжаю к автобусной остановке, у которой обычно высаживаю ее. На остановке Киры нет. Мы вчера договорились, чтобы она подошла сюда к девяти, подождала немного, и если меня нет, отправлялась бы своим ходом. Автобус идет прямо до школы, в которой проходит конкурс, так что проблем с дорогой нет. Аманда могла попросить подбросить ее домой или на работу с утра, поэтому я не был уверен, сумею ли забрать по пути Киру. Снова звоню, и снова гудки. Надеюсь, она уже там. По дороге, как назло застреваю в пробке. Время уже половина одиннадцатого, конкурс начался. Номера выступления должны были определить непосредственно перед началом на жеребьевке. Хоть бы она была не в первой десятке! Наконец-то доехал. Кое-как припарковываю машину и бегу в школу. Конкурс уже идет. Я кидаюсь за кулисы, туда, где участники ждут своего выхода. Киры там нет. Начинаю спрашивать, не видел ли кто ее. Но все в напряжении, и никто ничего толкового мне ответить не может. Кто-то говорит, что, вроде бы, она уже выступила. В конце концов, я подхожу к жюри, где строгого вида дама, глядящая на меня поверх очков, отвечает:
