- Много ли серебра было? - Спросил гильдмайстер вовсе не из праздного интереса.

- Так, ваша милость, они же нам не отчитываются, но телег было шесть, и гружены были сильно, кони едва тянули, хоть запряжены были парой.

Гильдмайстер прикинул - получилось почти пять тонелад[1]. Был он человек опытный, так что сразу спросил:

- Дорогой сколько телег меняли?

- Две, ваша милость. Остальные с помощью Пресветлых Богов и Святого Лигозерия, да хранит он путешествующих с грузом по суше, дошли. Но мы не задержались почти, у них четыре телеги в запас были. Которые поломались, их там и бросили., чинить не стали Не жалеют добро, богатеи.

- Да что бы им такие мелочи беречь, у них серебра в рудниках - на десять поколений хватит.

- Осмелюсь почтительно и покорно доложить, ваша милость, там в Делене плохо у нас.

- Что такое?

- Похоже, ваша милость, последний раз мы краску везём. Мастер, что её делать умеет, с предками своими соединился, да простят его всемогущие боги.

- Так он же должен был учеников иметь?

- Должен-то должен, только ему кого ни водили, он про всех говорил, что бестолковые и учить их бесполезно. Приставлял корзины с грузом носить, а что делает, не показывал. Его уж и уговорами, и подарками, и розгами - ни в какую!

- Не от розог ли и умер?

- Избави все святые, ваша милость, вовсе нет! Змея укусила, когда ходил за сырьём. А он к самим местам, где жуков собирал, не брал никого с собой, говорил - уйдут жуки, нельзя будет набирать, вообще весь промысел падёт! Там его ехидна и цапнула. Он до лагеря пятьсот шагов не дополз. Я не видел, до нашего приезда ещё было, но люди сказывали, страшен был, синий и лиловый весь, лицо перекошено...

- Упокой его Боги и Святые с миром. Упрямый был человек, если ремесло не передал - не знаю, что там будем брать теперь. Но вы ведь ещё груз принять должны были?

- Точно так, ваша милость, и приняли дальше в Керсеите, уже в неделе от Акебара. Пришли люди Гериела, привезли двадцать возов серого дерева и шесть возов хемпеша. Серое дерево хорошее, стволы большие, в обхват, чистые, без гнили. А вот хемпеш - стволы тонкие, в дело только у компя годны, а остальное только на щепу под выварку на краски. Гериел передал, хемпеш весь в округе вырубили, теперь только ждать, пока саженцы силу наберут. А это лет двадцать, не меньше.

- Да и не беда, Жуар, я ещё три участка арендовал. Подальше, и сильно подальше, да нетронутые. Гериел на своих дорубит серое дерево, можно даже оставить на развод сколько-то, и туда пусть переезжает. Давай дальше, времени уже много.

- Слушаюсь почтительнейше, ваша милость. Так вот, Гериела нам неделю ждать пришлось. Благо, сын комеса Гирты с нами остался, груз и солдат своих оставил. Я так почтительнейше рассуждаю, ваша милость, что он в первый раз из Делена отъехал, а Керсеит-то раз в пять побольше будет, да и развлечений там для благородного человека с деньгами не в пример больше. Так что он, сдаётся мне (извините, ежели непочтителен я), только обрадовался, что можно задержаться. Так что мы оттуда до самого Акебара всё под охраной ехали.

- А в столице что?

- В столице узнали мы, что прежний Император, да простят его Боги и Святые, к предкам своим отправился, а в Империи нынче опять смута. Кто говорит - наследник тоже мёртвый, кто говорит - живой он и скоро придёт в метрополию за короной законной своею, кто говорит - дом Аттоу опять за своё и воду мутит, и будто бы они как раз наследника похитили и убили. А слышал я и вовсе слухи странные и невероятные, будто наследник-то как раз здесь, в Кармоне обретается и корону на себя надел уже.

Интонация Кальмона сделалась вопросительной, говорил он медленно и осторожно, и видно было, что мучает его любопытство несказанное.

- Так и есть, Жуар, так и есть. Здесь Его Величество Император Йорриг Сеамас, седьмой этого имени. Во здравии, хоть и ранение перенёс, злобными предателями нанесённое, да, во славу Всемогущих, не смертельное и ныне не опасное. Не сомневаюсь, Жуар, что ты Императора ещё увидишь в должное время.

Кальмон, сильно потрясённый, совершил требуемые традицией поклоны и прочие телодвижения, хоть видно было, что он сильно смущён непонятностью последствий.

Гильдмайстер задал ему ещё несколько незначительных вопросов о поездке и сделал жест, отпуская. К его удивлению, Кальмон задержался, потупившись и снова принявшись мять шапку, коя внезапно и незаметно опять появилась в его руке.

- Что ещё? - Спросил гильдмайстер.

- Так что вот, ваша милость, осмелюсь ещё почтительнейше и покорнейше доложить, что есть у меня послание к вам от лиц, пришедших в наш Гильдейский Дом, как узнали они, что я из Кармона прибыл. Они меня вызвали на улицу, завели там в кабак приличный, заказали всего на большую сумму и поставили мне есть-пить. А между тем стали спрашивать, правда ли, что я из Кармона в Акебар явился, да от кого именно. А как узнали, что от вашей милости, так стали обхаживать, будто я благородный, и всё обиняками расспрашивать, знаю ли я что про Его Величество. Когда же услышали, что уехал я из Кармона, ничего не зная про Императора нынешнего, да продлятся его дни, и про события здешние, о коих ваша милость мне столь неожиданно поведали, так стали спрашивать, скоро ли я обратно. Я им как есть сказывал, что в Акебаре мне сидеть незачем, а в Кармон отъеду, как соберусь. И тут они мне и говорят, что они, мол, из кумпании торговой гальвийской, где сам король Гальвии в кумпанах, и что хотят они с новым Императором мира и торговли, выгодной для обеих сторон, а для того ищут, кто бы их к Императору подвёл да про их намерения добрые рассказал.

- И что дальше?

- А дальше дали они мне письма и голубей дюжину. Письмо для вашей милости вот, - Кальмон закопался опять в сумке; достал, наконец, и вывалил на стол не одно, а два письма - запечатанные в пакеты зеленым сургучом с гербами Всеобщей тороговой компании Гальвии, - и для Императора тож. Не велите казнить, ваша милость, не мог я отказаться, слишком важные то люди были! - И Кальмон повалился на колени.

- Вставай, любезный, нечего тут. Ты правильно сделал, мне любые сведения нужны. Буде кто тебе упрёки делать станет или, того хуже, в предательстве обвинит - говори, что поступал по моему повелению, и отсылай ко мне.



[1] Тонелада - бочка емкостью в две тысячи фунтов воды или вина. По весу - без малого тонна на наши меры.

3

С Гальвией всё было очень непросто.

Это была страна, с которой Империя одновременно находилась в крайне враждебных отношениях (ещё бы, после стольких войн!) и в отношениях взаимовыгодной торговли (ещё бы, при такой потребности в продуктах друг друга, которые нечем было заменить!).

Гальвия нависала над северными границами Империи (от которых выгодно была отделена обширной горной страной, где умеренно процветали четыре из восьми имеющихся в метрополии исторических Марок). Но куда важнее было то, что Гальвия, оседлавшая эстуарии двух крупнейших на континенте рек, сохранявших судоходность почти что до степей Восточного Уллузана (Родан на юге) и почти что до тайги загадочных земель Криев-Валодов, где непонятно кто правил непонятно кем, и, как говорили, вовсе не было городов с нормальными каменными домами (Иззил на севере), так вот - Гальвия сидела на важных водных торговых путях. Сидела много столетий, что не замедлило привести к появлению у гальвийцев сначала толкового речного флота, а потом - ещё более толкового морского.

Пока Империя в своём Южном море отбивалась от галер косоглазых карракийцев, крючконосых гиккосов, чернокожих мауронов (ну ладно, не всегда отбивалась, чаще, вообще-то, наоборот) - с гальвийцами воевали на суше, с переменным успехом. В итоге, у Империи случился высокоразвитый и очень мощный галерный флот, прекрасно показывавший себя в течение нескольких сотен лет на Южном море.

А потом самые-самые юго-западные народы Империи, те же сотни лет добывавшие рыбу для пропитания на совершенно непригодных для боя суденышках, жившие в глубоком тылу Империи как со стороны народов Южного моря, так и со стороны народов Севера (и не думайте, что только гальвийцы из них агрессивны), - развили свои судёнышки для плавания в океане и стали-таки по нему плавать.