Лезвие меча врезалось в древко аллэ почти до его середины и завязло. Перерубить древко оно не смогло - но Уаиллару пришлось копье бросить, так как он не мог его освободить. Тут сработало то, что многокожие были крупнее, тяжелее и - как ни обидно было признать - сильнее, чем любой из аиллуо. Начни молодой воин давить своим мечом - Уаиллар не смог бы вывернуть копье так, чтобы ударить.

Схватка была проиграна, что было неприятно. Еще неприятнее было то, что копье, надрубленное почти до середины, стало ненадежным.

А самое главное - Уаиллар понял, что против жжёного камня многокожих их оружие слабовато.

Потом они много раз разыгрывали тренировочные схватки, но Уаиллар уже не позволял себе блокировать удары: он только сбивал их шлепками копья сбоку, уводя от своего тела. Или просто уворачивался.

Тем не менее, он выигрывал практически все схватки один на один. Ни у кого из многокожих не было ни скорости, ни гибкости, ни ловкости аиллуо. Ни его боевого опыта.

Но как-то утром, - это было накануне их прибытия в аиллоу многокожих, где была в плену Аолли - когда Уаиллар в очередной раз обозначил, что убил всех троих многокожих (а они уже сражались трое против одного, и он всё время побеждал), Старый вдруг сказал что-то своим товарищам, и они как-то сдвинулись, сгрудились вместе, и стали двигаться, как один воин. И тут Уаиллар понял, что у него нет ни малейшей возможности добраться до любого из них: стоило ему обозначить нападение на одного, как двое других обозначали, что он получил смертельный удар. Он пробовал много раз по-всякому - бесполезно. Кончилось тем, что Старый зацепил его копье своим мечом - и копьё переломилось там, где было надрублено.

Старый объяснил:

- Мы называем это 'строй'. Когда мы в строю, мы действуем, как один воин. И тогда не хватит и десяти ваших на одного нашего.

Уаиллар был расстроен потерей копья. Без привычного оружия он чувствовал себя голым. Новое взять было негде: подходящая роща уаралы, которую можно уговорить дать воину копьё, не на каждом шагу встречается.

Старый, чуткий, как горный волк, предложил одно из странных копий, которые они захватили у убитых многокожих, напавших на них на дороге. Это копье многокожие называли как-то вроде 'аллауарра'[1], у него был тонкий и узкий наконечник, под которым находилось несимметричное лезвие, с одной стороны широкое, приспособленное для рубящих ударов, а с другой - острое, непонятно для чего. Уаиллар попробовал поработать аллауаррой - и был жестоко разочарован. Во-первых, она оказалась очень тяжелой по сравнению с привычным аллэ. Это делало движения неуклюжими и медленными; невозможно было, например, совершить обратный мах так быстро, как умели воины аиллуо. Во-вторых, из-за несимметричного лезвия, с аллауаррой невозможно было выполнять обычные для копья приемы. Чтобы с ней освоиться, пришлось бы потратить уйму времени - переучиваться всегда тяжело, а для воина опытного, у которого навыки стали его природой, тем более.

Только потом он осознал, что взял и держал в руках мёртвое дерево, увенчанное еще более мёртвым обожжённым камнем - то есть нарушил один из запретов, уарро. И с ним ничего, совсем ничего не случилось.

Потом они прибыли в аиллоу многокожих - и само это прибытие было странным и непонятным, но альвийский воин уже понял, что таким странным и непонятным будет всё, что связано с этими существами.

Их встретила толпа, накрыв смешанной вонью немытых тел, гнили и мертвечины - мёртвых растений, мёртвой земли, мёртвого, искажённого огнём камня, плоти мёртвых животных, забив уши грубым рёвом, лязганьем и стуком, оглушив грохотом громотруб. Прямо на большой площади Старый зачем-то застрелил нескольких многокожих, которые перед этим громко выкрикивали что-то, что Уаиллар не понял.

Уаиллар шёл между лошадьми, поддерживая Аолли, которая наколола ступню о какой-то острый обломок, и чувствовал только усталость, раздражение и разочарование.

Потом они добрались до знакомого ааи, где он давеча нашёл заточённую в клетку жену, и после некоторой неразберихи, занявшей почти два дня, наконец устроились в той самой тёмной искусственной пещере.

Дальше пошли однообразные дни, не наполненные ничем, кроме прогулок, тихого отдыха рядом с женой и общения с калекой-воином. Принявшим их многокожим было не до них - они приходили и уходили, всё время вели какие-то сложные разговоры друг с другом, а Старый с молодым другом даже не занимались воинскими искусствами, хотя остальные, кроме уолле-вождя, делали это каждый день, из-за чего во дворе перед фонтаном то и дело лязгало, стучало и пыхтело.

День на третий альвы попросились пройтись по городу - и гуляли потом еще, пока не наскучило.



[1] Ну не может альв выговорить 'алебарда'.

4

То ли на седьмой, то ли на восьмой день многокожие поуспокоились, напряжение из их разговоров почти ушло. Вожди их снова стали упражняться по утрам. Уаиллар хотел бы к ним присоединиться - это было хоть какое занятие, отвлекающее от невыносимого безделья, но у него не было оружия. Он всё равно устраивался у стены, наблюдая за тем, как двигаются многокожие, за их ухватками и приёмами, оценивая сильные и слабые стороны каждого, изучая особенности работы с оружием.

Старый как-то понял - или почувствовал - томление Уаиллара (близкое, честно говоря, к отчаянию) и, подумав, велел принести ему 'меч', очень похожий на тот, что носил и использовал сам. Воин аиллуо с сомнением взял его, попробовал хват, повторяя то, что видел у многокожих - и с удивлением понял, что это оружие ему может подойти: оно было, конечно, короче аллэ, по-другому сбалансировано, но по весу показалось приемлемым (тяжелее аллэ, но гораздо легче, чем аллауарра), а главное, поскольку тяжесть его концентрировалась вблизи рукояти, было достаточно манёвренным.

Он попробовал поработать мечом против Старого - без особого успеха, как и ожидал. Стало понятно, что рукоятка плохо подходит для его руки. Старый заметил это, взял Уаиллара за руку (тот вздрогнул, будто рука попала в огонь, но не стал сопротивляться), покрутил кисть, приложил к рукоятке в нескольких положениях, кивнул и забрал меч. На ломаном альвийском дал понять, что рукоятку надо переделать, а меч он вернет.

На следующий день Уаиллар уже держал меч с рукоятью, которая была тоньше, чем до того, длиннее и немного другой формы. Старый взял Уаиллара за вторую руку и приложил к рукояти ниже кисти ведущей руки. Двуручный хват оказался удобным; многокожим рукоятка была бы коротковата для такого хвата, а более узкие кисти альва располагались на ней с комфортом.

Старый принес еще сделанное из мёртвого дерева подобие меча, тоже с удлиненной рукоятью, под свои руки, и продемонстрировал Уаиллару стойки, связки и движения с двуручным и одноручным хватом. Воин аиллуо попробовал повторить - они были понятны и удобны, но было ясно, что придется учиться заново.

Что оказалось для Уаиллара неожиданным, Старый пообещал и дальше показывать ему приёмы и связки для работы мечом.

И сдержал обещание. Они упражнялись каждое утро, и Уаиллар, со своим опытом и умениями, быстро усваивал не такую уж хитрую науку работы с мечом. Уже через несколько дней ему удавалось достать 'Аллэ, а иногда и Старого. Младшего он пока достать не мог. Тот был быстрее других многокожих.

Все эти упражнения давали Уаиллару много пищи для ума, а не только пользу для мышц. И эта пища оказалась довольно горькой.

Как-то, придя после занятий в свою комнату к Аолли, он задумчиво сказал ей:

- Ты знаешь, ведь это счастье - что многокожим пока ничего не нужно в Лесу.

Она удивилась:

- О чём ты?

- Если им будет нужен Лес, или если они захотят, чтобы аиллуо перестали ходить в походы чести на их сторону озера, то они уничтожат всех аиллуэ меньше чем за один сезон.

Аолли не поверила:

- Аиллуо лучшие воины! Ты же всё время побеждаешь!