«Бежать, только бежать! – продиралась Азель сквозь колючий густой кустарник и заросли крапивы, выраставшие сплошной преградой у нее на пути. – Впереди просвет. Может, там озеро? Бежать к нему».

Но тут, оступившись, она зацепилась ногой за торчащий из земли корень и, потеряв равновесие, упала на сухую жесткую листву.

«Все!» – пронеслось в голове.

Азель зажмурилась, готовая принять смерть, но вдруг прямо над ее головой послышался дикий визг, а потом еще и еще. Она приподнялась и медленно оглянулась. Рядом с ней в луже крови лежал вожак. Тот самый, что смотрел на нее из кустов. Из сердца хищника торчала стрела. Рядом с ним корчились в предсмертных муках еще два волка. Одному из них стрела попала в глаз, другому – в грудь. Азель начала медленно отползать в сторону, все еще не понимая, что же произошло. Голова кружилась, перед глазами мелькали черные круги, крик птиц мешался с предсмертными стонами волков, все вокруг поплыло, и, сделав еще одно движение, она вдруг закрыла глаза и упала на землю, больше не двигаясь…

Ледяная вода тонкой струйкой лилась на лицо. «Холодно!» – поморщилась Азель. Девушка медленно открыла глаза и сквозь мокрую пелену увидела над собой взволнованного юношу. На его плече сидел сокол и, не мигая, буравил ее глазами. Юноша, положив ее голову на колени, осторожно лил воду ей на лицо.

– Где волки? – испуганно взглянула она на него.

– Не волнуйся, волков больше нет. Я прогнал их. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, вы спасли меня, синьор, – узнала графского сына Азель и жадно глотнула ключевой воды.

– Называй меня просто Эгмонт, – улыбнулся он, прислонив ее рот к своей серебряной фляге.

– Спасибо!

– Что ты делала одна в этой глуши?

– Собирала малину, – опустила глаза девушка.

– Нельзя быть такой беспечной. Ты зашла слишком далеко в лес. А вдруг бы я не оказался рядом?

– Тогда меня бы съели волки, – прошептала она.

– Точно бы, что съели. Их тут семеро было. Целая стая. Я думаю, с гор спустились. Видать, еды там стало мало. Голодные. Мои стрелы едва остановили их. Пообещай, что больше никогда не пойдешь в лес одна.

– Обещаю, – несмело улыбнулась Азель.

– А ты красивая, – вгляделся в синие бездонные глаза юный граф. – Как тебя зовут?

– Азель.

– Хорошее имя. Музыкальное. Азе-е-ель, – нараспев крикнул он.

– Азе-е-ель, Азе-е-ель, Азе-е-ель, – где-то в лесу повторили вслед за ним сойки-пересмешницы.

– Скажи спасибо сойкам. Это они донесли твой крик до меня, – засмеялся Эгмонт. – Ты из нашего графства?

– Да, синьор.

– Мы же договорились, Эгмонт.

– Да, Эгмонт, – чуть слышно повторила за ним Азель.

– Вот так-то лучше. Ладно, забирайся в седло, – одним прыжком он оказался на коне и протянул руку девушке.

– А как же малина? – растеряно огляделась она по сторонам в поисках своего кузовка.

– Да забудь ты про малину, – и он, с легкостью подхватив ее, усадил перед собой.

Они неспешно ехали в замок. Всю дорогу Эгмонт весело болтал, расспрашивая ее обо всем, и сам рассказывал Азель разные забавные истории. А девушка сразу же, разомлев от нахлынувшего на нее счастья, слушала и слушала его голос, медленно растворяясь в нем вся, без остатка. Ее спас графский сын! Ее Эгмонт. И вот сейчас они одни. Одни на целом свете! Они вместе. Она едет рядом с ним, ощущая прикосновение его красивого молодого тела, вдыхает его запах, несмело дотрагивается до сильных мускулистых рук. Да за эти мгновения Азель готова была еще и еще раз пережить то, что произошло с ней сегодня в лесу. Волки, волки, вы сделали меня счастливой! И пусть она больше никогда не встретится с ним, но эти дивные мгновения будет помнить всю свою жизнь. «Милый, милый Эгмонт, – чуть слышно шептали ее губы, и она, взволнованная, еще сильней прижималась к нему. – Хочу, чтоб так было всегда».

– Вот мы и приехали, – остановил коня юный граф. – Значит, ты золотошвейка?

– Да, – очнулась от своих грез Азель.

– А мне как раз нужно расшить новый камзол. Где ты живешь? – весело спросил он.

– Вон за тем прудом, – показала девушка в конец деревни.

– Я скоро навещу тебя, Азе-е-ель, – опять нараспев произнес ее имя графский сын.

– Я буду ждать вас, синьор, – спрыгнула она на землю.

– Эгмонт, Эгмонт, – прокричал он и, пришпорив коня, поскакал к замку.

А Азель так и осталась стоять посреди деревни, глядя ему вслед, раскрасневшаяся, взволнованная, с тихой улыбкой счастья на лице.

– Побереги-ись, – пробасил грубый мужской голос.

И тяжелая добротная телега, доверху груженная сеном, поскрипывая и покряхтывая, медленно проехала по дороге.

– Ну как? Как это у тебя получается? – старательно выводил на пяльцах золотые нити Эгмонт, а те почему-то все время путались или обрывались.

– Ты не спеши, и все выйдет, – забрала у него шитье Азель и распустила небольшой узелок. – Вот так, – сделала она еще два крестика, закончив рисунок.

– Красота! – как пушинку, подхватил ее на руки юный граф и начал кружиться с ней по поляне. – Ты моя золотошвейка! Самая лучшая золотошвейка на свете! Я люблю тебя! Люблю-ю! Люблю-ю! – на весь лес кричал он, а она, счастливая, прижавшись к нему, словно маленький зверек, весело хохотала…

Их роман длился уже два месяца. Два волшебных, чудесных месяца! Юный граф примчался к Азель на другой же день после их встречи в лесу, и больше он с ней уже не расставался. Все это время они расшивали ему камзол. Эгмонт совсем забросил свои обычные занятия и увлечения. Он перестал ездить на охоту, совершенно не интересовался хозяйством, позабыл танцы и флейту, бои на мечах, стрельбу из лука, друзей и псарню. Хотя нет, флейта тоже всегда была с ним, и он мог часами вдохновенно играть на ней для своей Азель. Все мысли графского сына были поглощены одной ею. Милая, милая Азель! Девушка с персиковой кожей и иссиня-черными, как вороново крыло, волосами. Только она составляла теперь смысл его жизни.

Вот и сейчас они уединились на берегу озера и любовались закатом. Тихая ночь незаметно опускала на лес звездное покрывало. Где-то в чаще ухал филин, и в ярко-красных лучах заходящего солнца нежные лотосы, застывшие воском на тихой зеркальной глади, полыхали алым огнем, отражаясь пунцовым заревом.

– Какие удивительные цветы, – невольно залюбовалась Азель.

Эгмонт разделся и вошел в воду. Прохладный туман окутал его густой дымкой, и юный граф, растворяясь в вязком розовом молоке, неслышно поплыл к самому красивому цветку. Он осторожно сорвал лотос и, не нарушая хрупкой гармонии вечернего таинства, бережно преподнес его Азель.

– Это будет цветок нашей любви, – положил он его к ногам восхищенной девушки.

– Да, только нашей, – нежно взглянула она в его глаза.

– И он никогда не завянет.

– Так же, как и наша любовь.

Они сидели, обнявшись, под плакучей ивой, и птица счастья, пролетая в это мгновение над лесом, осыпала их едва заметным мерцающим дождем.

– Скоро у меня день рождения, и я представлю тебя отцу, – гладил Эгмонт послушные кудри Азель.

– А если он не примет меня? Я же служанка, – испуганно посмотрела Азель на него.

– Я расскажу ему, как люблю тебя. Отец добрый и все поймет.

– Мне все равно страшно, – прижалась к нему девушка. – Вдруг нас разлучат.

– Да что ты такое говоришь! – с жаром воскликнул Эгмонт, обхватив ее гибкую талию. – Мы любим друг друга, и это главное! И всегда будем вместе.

– Правда? – доверчиво посмотрела Азель в его добрые карие глаза.

– Конечно, – и он, осторожно приблизив ее лицо, нежно поцеловал в губы.

Поцелуй любви! Впервые это произошло несколько дней назад. Эгмонт решил прокатиться с Азель до дальних гор к Высокому водопаду. Он выбрал для нее в своих конюшнях белогривую красавицу Бени, недавно выменянную на меха куницы у одного персидского шейха. Та просто очаровала девушку своей величественной грацией и статью. Таких плавных линий и необычного окраса Азель не видела еще никогда в жизни. В их деревне держали много коней разных мастей, но в основном это были грузные приземистые тяжеловесы, привыкшие к нелегкой монотонной работе. Бени же была словно соткана из облачного полотна: легкая, воздушная белоснежная и такая быстрая, что казалось, будто она не скачет, а летит по воздуху наперегонки со своими подружками-облаками. Новая хозяйка тоже понравилась лошади. Бени с благодарностью приняла из рук Азель несколько кусочков сахара, позволила ей расчесать свою мягкую гриву и, разрешив оседлать себя, стала безропотно выполнять все ее команды.