Перед самой пятницей Форегъ велел привести к нему тридцать человек для ритуала, да чтобы это были самые, что ни на есть, надежные люди. Отец воспротивился: он-то уж уверился, что слава сподвижников Царя Царей достанется только нам, Маккавеям! Форегъ был непреклонен: нужно тридцать.═

Батя тогда решил схитрить: послал тайно нас с братом к одному человеку, Ноем его звали, и тот подобрал нам людей - якобы, рабов с виноградников. Среди них были и нубийцы с прободенным кольцом носом и черноусые сарацины, и турки; даже несколько рыжебородых варваров из-за моря, и один мореход из Персии... словом, всякой твари по паре. Народец подобрался породистый и с норовом.═

Батя рассудил так: после ритуала лишних можно будет под разными предлогами устранить, чтобы не путались под ногами, но: если это будут люди из знатных семей, по городу пойдут кривотолки. Если же под нож пойдут пришлые и никому не знакомые, плакать по ним не станут.

К тому времени, как настала пятница, мы с Марком, да и Илия тоже, просто с ног сбились, подготавливая всё, как того хотелось Гиганту. Наконец во двор, вкруг выкопанной ямы, в которой горел огонь, вывели двадцать шесть рабов: отмытых, накормленных до отвала и одетых в хорошую одежду, чтобы Рефаим не заметил подмены.═

Перед тем как выйти с подворья, наряженный римским центурионом Форегъ лично обошел каждого из нас и вручил по серебряному динарию, доставая монеты из просторного кожаного кошеля: якобы заранее решил наградить преданных ему людей... Где он взял деньги, было неизвестно: Илия клялся потом, что в наших сундуках ничего не пропало.

И вот началось: несколько часов мы стояли и пели. Нужно было дождаться особого знака: когда время придет, в небо ударит свет, хорошо видимый на ночном небосклоне. Каким образом Форегъ собирался добиться света, мы себе не представляли, да и не наша то была забота. Будет свет - сделаем, как он говорит, не будет - тоже ничего страшного. Во всяком случае, так думали мы с Марком, потому что нам до отцовых обид было как до нашествия парфян, случившегося сорок лет назад...═

Вот мы и рассуждали: постоим, рты пораззеваем, монетки в руках повертим... Выйти из круга не можно было и помыслить: отец, скорый на суд, запорет до смерти. Мы и не дергались. Вторили прилежно брату Илии, так же, как и рабы, коим за радение обещали вольную...

Был ли в небе обещанный свет, мы так и не узнали: в один миг - солнце к тому времени давно скрылось и на небе сияли звезды - монеты в руках разогрелись до нестерпимого жара. Я хотел бросить свою, да она уже успела прикипеть к пальцам. У остальных - то же самое.═

Так и повалились наземь, кто где стоял, в страшных корчах. У брата Марка пена пошла ртом, Илия светился весь - казалось, видны кости, даже сквозь одежду и кожу... В середине круга, там, где горел костер из драгоценных сандаловых поленьев, пламя взметнулось выше крыш, опаляя нас, беспомощных. В последний миг, перед смертью, я успел услышать мольбу отца: "простите, дети мои..."

...Бывший вампир устало откинулся в кресле. Вытер платком лоб, затем взял кубок с водой, жадно отпил.

- Что же было потом? - не выдержал Таранис.

Счастливчик пожал плечами.

- В воскресение мы очнулись. Подворье было заперто, всем соседям заранее═ сказали, что на праздники мы подались к родным в деревню, так что никто ничего не заподозрил.═

- Ну, а как же Форегъ?═

Счастливчик рассмеялся.

- В этом-то и весь цимес: он не успел. Рафаэль, падкий, как и говорил Гигант, на азартные игры, поставил немало на то, что у Никодима ничего не выйдет из его затеи. Разумеется, он тоже был на месте казни... И в тот миг, когда Гигант пронзал грудь Иегошуа, архангел распознал блеск Небесного оружия и догадался, что кто-то из его подопечных дал деру из Рахвии, оставленной без присмотра. Одно мгновение ока понадобилось, чтобы восстановить порядок.

А оказавшись вновь в тюрьме, Форегъ, естественно, не смог воспользоваться плодами своего труда...

Вероятно, после казни он хотел вернуться на наше подворье, по-тихому собрать Печати, и только потом показаться Рафаэлю - с благодатями тридцати архангелов он разнес бы Второе Небо на атомы... А уж потом вернуться на Землю и прибрать к рукам всё сущее.

Но Гигант просто не успел: Рафаэль вовремя спохватился. И ведь никому ни единым словом не обмолвился, подлец, о своем упущении, пока не стало слишком поздно...

- А вы, значит, ожили на третий день, как и обещал Иегошуа. - пробормотал Тристан. Маккавей покачал головой.

- Иегошуа обещал Воскресение! Чудо Господне, явление сколь волшебное, столь и удивительное. Мы же - просто восстали, будучи при этом мертвыми. Отец, посчитав, что это Божий промысел, решил податься в странники. Взял самую завалящую котомку и ушел. Больше мы его не видели.

В первые дни была сущая неразбериха: мы и сами не понимали, что умерли; только отчего-то всё время мучила жажда, как во время лихорадки, и воротило от пищи. Первым догадался Илия, не зря он был самый умный... Вычитал в древних папирусах из Айгюптоса о так называемых "живых убитых" - рабах, отличавшихся выносливостью, силой и живучестью; их использовали на постройке пирамид и поили человеческой кровью... А кем являлись правители Та-Кем? Ну конечно! Пирожок за догадливость. Нашими разлюбезными ангелами...

- И что ты будешь делать теперь, став человеком? - спросил Таранис.

- Искупать. - на рябой физиономии Счастливчика проступила детская улыбка. - Буду ходить, говорить с людьми - авось, кто-то да и послушает старика... Я был мертв две тысячи лет, а теперь жив - не это ли проявление Божьего провидения?

- Скорее, попущения. - буркнул Яррист. Он был совершенно пьян - впервые, наверное, в жизни. - Твои бывшие сородичи затравят тебя, как бродячую псину, Маккавей. Просто чтобы доказать, что везение твое кончилось.

Счастливчик вздохнул.

- Очень хотелось бы заявить, что отныне вампиры - не моя проблема, но...═ - он═ вновь улыбнулся - поживем, увидим.

ЭПИЛОГ

...Когда я увидел её, исхудавшую, с жестким, сведенным судорогой ртом и помертвелыми глазами - заплакал.═

Я думал: вот передо мной дочь моя, единственная, которую я люблю. Я её вырастил и воспитал, и научил всему, что, как я полагал,═ поможет ей в трудную минуту.═

Знал ли я, что это не сделает девочку счастливой? Конечно. Но счастье преходяще, а своей судьбы не может избежать никто.═

Сейчас же, стоя над нею, глядя в изможденное её лицо, на израненное тело, которому даже я не могу принести исцеления,═ сомневаюсь: был ли я прав, возлагая право решать на себя одного? ══ ═Когда-то я остановил руку Авраама... Не смог взять на себя ответственность за чужое дитя. Обречь на муки дитя своё, родное, любимое - во много раз горше. И всё равно я пошел на это. Кто же станет судьей мне?

НАОМИ

...Ощутив под боком теплый, пушистый комок, опустила руку и═ почувствовала тельце с шелковистой шерсткой. Кошка...

Открывать глаза было страшно, но в какой-то момент оставаться в неизвестности сделалось невмоготу.

Напротив, на стене - потемневший гобелен: огромное дерево с золотыми листьями и цветами, а под ним крошечные олени, зайцы, лисы...═

Показалось, я в госпитале Ордена, на Мальте... но нет. Запах не тот: известь, ржавчина, и, почему-то, апельсины. Сицилия! Вампиры! - я═ судорожно забилась в одеяле, пытаясь встать, но, увидев рядом с собой знакомую фигуру, затихла.

Он совсем не изменился: тот же взгляд печальных мудрых глаз, седые и редковатые, до плеч, волосы, темное морщинистое лицо. Добрая улыбка.