Эта книга посвящается детям всех возрастов, которые когда-либо приходили в отчаяние. Мой вам совет: выбирайтесь оттуда. Любыми способами. И не дайте себя сплести.

– Ты мне уже ничем не поможешь, мой Господин. Со мной все кончено. Мы оба не знали, что нас здесь ждет. А вот теперь мы знаем, почему эти болота зовутся Болотами Печали. Печаль повисла на мне тяжелой гирей. Она тянет меня вниз, и я тону. Спасения мне нет

М. Энде. «Бесконечная история»

Бетти Бойл звали, конечно, совсем не Бетти. Это было имя для родителей, вечно занятых деловых людей, предпочитавших газеты и хороший табак. Школьная учительница, прагматичная мисс Сюзи Гвинн, называла ее только Элизабет, и никак иначе. С самого детства Бетти должна была вести себя как маленькая леди. Окружающие считали, что из такого очаровательного ребенка обязательно вырастет настоящая светская львица. В конце концов, уже в шестилетнем возрасте она очаровывала своими золотыми кудрями и синим платьем с большим бантом, а ее умение петь песню про зеленые рукава растрогало даже старушку миссис Дрейк, соседку из дома справа.

Правда, в последнее время кудри Бетти стали уже не совсем кудрями, да и платья сменили порезанные джинсы. Бетти исполнилось двенадцать, и вся ее жизнь была возложена на алтарь черной меланхолии.

И дело не только в том, что Бетти совершенно не хотелось становиться светской львицей и уподобляться напудренной и элегантной матери, и не в том, что мисс Сюзи Гвинн в очередной раз застукала ее с книгой старинных легенд. И, конечно, вовсе не в Артуре Ниме из ее класса, о настолько высоких материях Бетти еще и думать не полагалось (как были уверены и ее мама, и мисс Сюзи Гвинн, и даже отец, после нескольких серьезных разговоров на кухне, был с этим согласен).

Просто в жизни не было ни единого лучика света, который мог бы рассеять тоску, нависшую над всей жизнью Бетти.

Бетти исполнилось двенадцать, и в этот день ее жизнь кончилась.

В ее комнате с черными занавесками было пасмурно и сумрачно, хотя на улице был полдень и весеннее солнце согревало улицу Высоких Осин, на которой стоял особняк семьи Бойл. Но солнце и весна не могли порадовать Бетти. И ничего другое тоже не могло. Ей было прекрасно известно, что внизу, в гостиной, приодетая по случаю в лучшее платье мама накрывала на стол, и что скоро привезут заказанный в самой модной кондитерской города торт, и придут дети из школы, которых позвала ее мама, потому что на дне рождении дочери обязательно должны быть друзья. Так, конечно, принято. Придет задавака Энни Мораг, и рыжая Вивиан О'Брайен, и занудная Клара Поул, вечно поучающая всех вокруг и рассказывающая, как надо жить. Вот уж лучшая компания для двенадцатилетия!

Бетти тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Взгляд ее уперся в рамку на кровати. Там, вместо фотографии красивого мальчика вроде Артура Нима, стояла вырезанная из журнала картинка с элегантным вампиром. Вампир тоже не радовал, как и новая книга, купленная у старого букиниста, и предстоящий чинный вечер с чаем из старинного сервиза. Невыносимое занудство! Когда Бетти была моложе, она думала, что день рождения – это ее праздник, и она может сама выбирать занятие, но реальность оказалась совсем другой. Все – от и до – было продумано ее светской мамой и должно было представить дом Бойлов в наилучшем свете.

– Как хорошо, что сейчас не девятнадцатый век, – мрачно сообщила Бетти нарисованному вампиру. – Иначе бы мама отправила меня на какой-нибудь дурацкий бал.

На бал Бетти не хотела, если это, конечно, не бал вампиров или фей, или хотя бы вечеринка в закрытом клубе «Носферату», но туда ее не пускали: даже в лучших драных джинсах и с синей помадой она не могла пока сойти за шестнадцатилетнюю, тем более, что тот случай плохо кончился: ее поймал охранник и вызвал родителей.

Ох и недовольной же выглядела мама!

Бетти перевела взгляд на часы. Равнодушные цифры показывали почти пять. Это значит, что скоро придется все-таки встать и искать в шкафу приличное платье, а потом спускаться к гостям и целый вечер сидеть с приклеенной улыбкой…

У Бетти просто не было на это сил! Ей казалось, что с каждым днем она все больше слабеет и никак не может играть во взрослые игры и соответствовать ожиданиям. Даже в школу она теперь просыпалась с трудом. Ей было так плохо, не хотелось ничего, но взрослым разве объяснишь? У них есть свои планы на детей, и ты ничего не можешь им противопоставить.

Разве только сбежать, как делали дети в старых сказках, но у них были силы и много энергии, а у Бетти нет ничего.

Ни жизни, ни веселья, ни даже настоящих друзей… Ей захотелось плакать, так сильно она себя жалела. Слезы потекли из-под густо накрашенных ресниц, Бетти уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала. Проплакав некоторое время, она уснула, обнимая обтянутую черной наволочкой подушку.

Ей снилось, что Ткачиха плетет ее жизнь.

Медленно, прядь за прядью, собирает в свои клешни длинные серебряные нити и связывает в красивый мерцающий узор. Ткачиха тянула и тянула пряжу ее жизни, и Бетти во сне казалось, что она видит, как это происходит. Как нити тянутся прямо из ее спины.

Во сне Бетти помнила все.

Она знала точно день и час, когда Ткачиха заинтересовалась ей. В тот день Бетти поссорилась с Артуром Нимом на заднем дворе школы и прибежала домой, и была такой несчастной, что ей просто необходимо было выговориться хотя бы маме, но мама торопилась на очередной прием в честь какой-то заезжей звезды, и ей было совсем не до дочери. Тогда Бетти так же лежала на кровати и плакала, и проклинала свою жизнь, и мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришел и забрал ее, потому что жить стало незачем.

И пришла Ткачиха.

Это произошло полгода назад, и с тех пор Бетти такая – не радуется белому свету и сладостям, много спит и с трудом находит в себе желание хотя бы встать с кровати. Потому что Ткачиха прядет ее жизнь, и когда она закончит узор…

– Я умру, – сказала Бетти вслух, открывая глаза.

Странный сон кончился, но остатки его, как часто бывает, еще преследовали Бетти. Она осторожно огляделась. Она все так же лежала на кровати ничком, обнимая подушку, и в комнате не было ничего необычного, кроме странного, скрежещущего звука, который был едва уловим и оттого казался еще более жутким.

Бетти осторожно повернула голову и увидела, как тянутся от ее спины две блестящие серебряные нити. Она села на кровати, стараясь двигаться очень медленно – вдруг эти нити легко порвать, что тогда будет? Подойдя к большому напольному зеркалу, она принялась изучать свою спину. Нити тянулись от лопаток вперед, но ткань футболки была нетронутой, никаких дырок или прорезанных швов. Кожа в том месте, откуда тянулись нити, странно похолодела.

Это Ткачиха! Страшное озарение настигло Бетти, зеркало отразило, как сильно она побледнела.

– Но ведь если эти нити тянутся из-моей спины, – хрипло сказала она вслух, стараясь, чтобы звук собственного голоса успокоило, – значит, они тянутся куда-то? Куда?

Бетти двигалась осторожно, развернувшись так, чтобы видеть конец нитей. Серебристое сияние заканчивалось в самом темном углу комнаты, за платяным шкафом. Нити растворялись прямо в стене, по обоям растекалось черное неприглядное пятно.

– Что это? – мама Бетти была помешана на чистоте и регулярно требовала от дочери приводить комнату в порядок, поэтому девочка точно могла сказать, что еще вчера никакого пятна не было.

Пятно пульсировало и жило своей жизнью. Бетти протянула руку и коснулась его. Пальцы погрузились внутрь на несколько сантиметров, и девочке показалось, что она ощупывает что-то живое. Она вскрикнула и с отвращением отдернула руку. Пятно отпустило пальцы с противным чавкающим звуком. Нити остались внутри.