«Stand up and fight»

Когда мы подошли уже вплотную, стоявший по центру этой троицы плешивый толстый мудак с дебильными усиками открыл рот, готовясь выдать что-то подобострастно-приветственное, но кто-то, возможно даже Карл, воткнул ствол пистолета между его маслянистых губ и нажал на спуск. Двойной подбородок жирдяя забавно дёрнулся, из его затылка плеснуло назад красным, и он упал как мешок с дерьмом.

«Sacrilege of doom tonight»

Второй даже успел поднять ствол, но его изрешетили сразу из четырёх автоматов. Третий заметался в панике, бросил пушку… И тем самым обрёк себя на куда более мучительную смерть: выстрелами ему сначала перебили колени, потом продырявили ладони, потом поочерёдно отстрелили все пальцы на руках. Впрочем, на каком именно этапе этой торжественной процедуры он скопытился от болевого шока, мне лично неведомо.

— Ну что, суки! — заорал кто-то, и я лишь пару мгновений спустя узнал свой собственный голос: — Уяснили, что будет с теми, кто нас разозлит?!

Уже отсюда я чувствовал там, за тонкими стенами казино и борделей ужас. Серьёзные люди с большой охраной могли бы дать отпор нашей импровизированной варбанде, только вот в таких гадюшниках они не обретаются. А местные…

Нет, не все они замерли в ужасе, как кролики перед удавом. Кто-то зашевелился, засуетился, потянулся в оружейный шкаф или просто под подушку, я чувствовал кожей их ненавидящие взгляды из зашторенных окон.

Чувствовал это не я один. Старший, с нечеловеческим упорством тащивший на себе всю дорогу обе наших «трубы», всадил по несколько выстрелов в те дома, из которых по нам уже начали было стрелять, перезаряжая гранаты с нечеловеческой скоростью. Жиденькие хлопки со стороны добычи стихли, над новыми руинами полотнищем задрожал густой чёрный дым.

Серые земли это не Город и даже не земли Тьмы — жилища тут не были неприкосновенными. Да и возродятся наши доблестные противники далеко, прямиком в лапах благих и мудрых созданий, от чьей благости, мудрости и «правосудия» они и скрывались тут годами. Никто не придёт.

Мы вошли в город и разделились, кто направо, кто налево… Я пошёл прямо, прислушиваясь к проснувшемуся во мне демоническому чутью. Удивительная способность — вот только посреди страха и смерти, провозвестниками которой мы были, она меня совсем не удивляла. Я закинул карабин на плечо. Никто из местных уже не решился бы напасть на одного из нас, чтобы завладеть оружием и защитить себя, а в тесноте куда сподручнее орудовать пистолетом.

Казино или бордель? Бордель или казино? Я начал водить стволом по запертым дверям и проговаривать про себя считалочку из какого-то дурацкого американского сериала: «Eenie, meenie, minie, mo, catch a tiger by his toe. If he hollers, make him pay fifty dollars every day. My Mother says to pick this one; O-U-T spells out goes you, right in the middle of the red, white and blue.»

— Ага, значит так? — На последних словах ствол направился на деревянную дверь небольшого прилизанного коттеджика. Прямо картинка из детской книги: два этажа, белые аккуратные стены, красная двускатная крыша… «Гостевой домик тётушки Ро» — гласила вывеска.

— Тук-тук! — воскликнул я, навёл пистолет туда, где, по идее, должен был находиться запор, и зажал спуск. Заплясал туда-сюда кожух-затвор, ствол немного повело вверх и вправо, но пули, выбивавшие щепки из тонкого дерева двери, всё-таки проломили замок.

— Просто универсальная отмычка! — хохотнул я, когда курок клацнул в холостую, а затвор встал на задержку. Нажатие на кнопку — и пустой магазин падает вниз, одно движение руки — и на его место становится новый, а затвор плавно досылает патрон в патронник и запирает ствол. Пинком я открыл истерзанную дверь и вошёл внутрь.

Просторная прихожая, столики с журналами, со страниц которых улыбаются работавшие здесь девицы, перевёрнутые стулья… И никого.

«Наверху!» — подсказало мне чутьё, и, отодвинув тяжёлую атласную штору, скрывавшую проход, я ступил на широкую винтовую лестницу, вполоборота поднимавшуюся на второй этаж.

Шаг, шаг, шаг. Медленно. Неторопливо. Тяжело. Необратимо.

Какая-то из шлюх не выдержала напряжения, выскочила из-за колонны и с истеричным визгливым смехом бросилась на меня с ножницами в руках.

Бах!

Затвор лениво дёрнулся и выбросил гильзу. Ещё до того, как тело дурочки упало, латунный цилиндрик зазвенел по белому камню лестницы. С усмешкой перешагнув самоубийцу, я пошёл дальше.

На втором этаже предсказуемо разместился короткий коридор и пять дверей в «номера». Пять запертых дверей. В руки мои снова лёг автомат, я опустился на колени, чтобы держать его пониже над полом, и стены ближайшей комнатушки прошила длинная очередь. Понизу, чтобы достать тех, кто «изобретательно» залёг, надеясь, что пули пройдут над головой. Послышались стоны раненых и умирающих.

— Так будет с каждым, кто не откроет дверь и не выйдет немедленно! — проорал я, вешая оружие обратно на спину.

Звуки отпираемых замков и скрежет по полу отодвигаемой мебели из баррикад стали лучшим свидетельством того, что я был услышан. Они вышли.

— Ты старовата будешь, мадама! — процедил я сквозь зубы в лицо дородной даме в платье, измятом и изорванном во время игры в прятки, и с настоящим золотом на шее. Выстрел — и хозяйка борделя отправилась возрождаться в Городе.

— Ты не в моём вкусе! — издевательски-извиняющимся тоном сообщил я субтильной азиатке с короткими разноцветными волосами, а потом вышиб мозги и ей тоже.

Остались двое: полуобнажённая плоскогрудая блондинка с холодными глазами и татуировками под якудзу, да нервно дрожащий паренёк, лет этак двадцати пяти. Её клиент? Острые черты лица, стройное тело, тонкие пальцы пианиста, тревожные серо-зелёные глаза — а он, наверное, нравится всяким там страстным демоницам и многоопытным ангельшам… Я всматривался в его черты, чувствуя, как меня начинает жечь зависть.

— Танцуй! — я пару раз стрельнул девице под ноги, та отскочила и торопливо принялась изображать что-то отдалённо похожее на стриптиз, срывая немногочисленные остатки одежды. В отсутствие музыки и на фоне трупов это было так нелепо, что я рассмеялся.

— Иди сюда! — ствол пистолета указывал на «клиента».

— У меня есть связи! Я работаю в администрации Города! Ты пожалеешь!

Мой хохот был ему ответом.

— Мы договоримся! Я могу заплатить! Я много заплачу! Убери пушку, мужик!

— Сюда подошёл!

— Тронешь меня хоть пальцем — и тут из Города будет целая рота, нет дивизия крылатых!

— Заткнись уже, и иди сюда! — я выстрелил ему над правым плечом, — умирать будет больно! А уж я-то постараюсь растянуть удовольствие!

Шатаясь, он подошёл ко мне, и рывком за волосы я заставил его встать на колени. Какой-то зверь внутри меня заревел довольно, почти счастливо! Смотрите, ангелы и демоны! Вы унижали меня! Вы оскорбляли меня! Вы ранили и убивали меня! Вы насиловали меня. А теперь Я буду творить… Я творю это над каждым, над кем захочу!

Только когда дрожащие тонкие руки расстегнули ширинку на моих джинсах, я понял, наконец, причину нараставшего дискомфорта: кровь, насилие, страх жертв, обнажённые люди, оружие в руках — всё это возбуждало меня настолько, что мне банально становилось тесно. Впрочем, не всё ли равно! Под дулом пистолета, моя жертва, с гримасой ужаса и брезгливости коснулась меня кончиком языка, и я тихо простонал от этого сладостного чувства. А потом одной рукой прижал пистолет к его лицу, другую положил пленнику на затылок — и с силой насадил его рот на свой член, так, что у того выступили слёзы на глазах. Несчастный задёргался, борясь со мной и с рвотным рефлексом, тогда я ослабил хватку, позволил ему чуть-чуть отстраниться — и снова подтянул к себе. Потом ещё раз.

— Знаешь, чел… Что-то в этом есть… Гейское что ли… Не нравится мне это, — я отпустил его голову, и продолжил, обращаясь уже к девице: — знаешь, дорогуша, подойди сюда и займи его место. Ты с этим знакома, ты ртом работать умеешь — а этот вот, определённо, сосёт, — я посмеялся над своей шуткой в гордом одиночестве.