Прихвостни Ивона в тот вечер уничтожили все хорошее во мне, прикоснувшись к Мэл. Сколько бы я не берег ее от дерьма, что разливалось вокруг меня, она все равно в него вступила. Я не смог отстоять девушку. Их было слишком много. А когда очухался, едва успел вытащить ее из костра. Конченные выродки! Опорочили невинное создание! И в этом виноват только я!

Когда потухло солнце, было некогда об этом думать. Я просто выживал, пока не встретил ее на ступенях госпиталя. Мэл смогла вернуть мне смысл жизни…

Сердце застучало с бешеной скоростью, когда мимо прошли патрульные в убогой серой форме с логотипом Патрии – три рваных шрама от когтей в черном круге.

Пронесло! Капюшон сделал свое дело. Наверное, правительство Патрии жалеет, что подобрало меня полумертвого на той забытой улице. Оборотни из группы зачистки с кислородными баллонами сразу привели меня в чувство и потащили в подземелье. Я даже не помню лица того оборотня, который меня укусил. Зато хорошо запомнил жгучую боль во всем теле. Казалось, меня разрывает на молекулы. А потом резко наступило облегчение, будто душу поселили в новое тело – сильное, здоровое, быстрое.

Впервые перекидываться было почти так же больно, как становиться оборотнем, но в шкуре ягуара я непобедим. У сил нет границ. Их невозможно рассчитать и укротить. Никто не учил сдерживаться, поэтому я и убил того несчастного воришку. За секунду перекусил ему шею. В то время даже не знал, что оборотень может умереть, если голову отделить от туловища или пустить серебряную пулю в сердце. Это упущение правительства. Надо предупреждать о таких вещах! Я думал, что оборотни так же бессмертны, как вампиры. Но мы иные. Слишком похожи на человека. По рассказам Теи, вампиры бесчувственные создания. Они живут лишь настоящим, не вспоминая о прошлом. Беспрекословно подчиняются правителю и преступления у их вида настолько редки, что они не строят тюремных камер, как оборотни. Идеальные не убиваемые создания со своей идеологией, отличной от нашей. Если Мэл стала одной из них…

Плохо, но лучше, чем умереть.

Наконец, я добрался до Зеленого квартала. Жизнь здесь кипела. По вычищенным аккуратным улочкам бегали детишки, играя в мяч. Мамаши сидели на лавочках, наблюдая за чадами. Над небольшими деревьями нависали ультрафиолетовые лампы, словно фонари, освещающие путь в ночи. Дома сделаны из тех же подручных материалов, но тщательно выкрашены в бежевый цвет. Будто из клоаки попадаешь в оазис красоты и покоя. Надо отдать должное рептилиям. Они сумели сохранить цивилизацию, к которой так привыкли люди. Здесь я почувствовал себя человеком, и даже закралась надежда, что не все в этом мире еще потеряно.

В конце улицы находился магазин с бледно горящей вывеской «Свежее мясо». Это самый дорогой продукт в наше время наряду с овощами. О фруктах такому отребью, как я, вообще можно не мечтать.

Я остановился у входа, не решаясь войти. Вдруг там патруль. Сжал в руке украденный жетон. На имя хозяина, наверняка, есть ориентировка, а на мое, так подавно. Лучше пока перебиться.

Я обогнул магазин и увидел закуток. За мусорными баками было достаточно места, чтобы провести ночь и не привлечь к себе внимания. Мне не впервой скитаться по помойкам. Я чувствовал себя, как рыба в воде. Постелил на землю тонкий плед, который свистнул из подсобки бара, достал бутыль со спиртным и подложил под голову сумку. Начал хлестать пойло прямо из горла и думать о том, как избежать наказания. Вечно скитаться по Патрии не получится. Да и что это за жизнь! Но если пораскинуть мозгами и вспомнить прошлое – другой я и не заслуживал. Одиночество – вот мой удел. У меня никогда не будет такого красивого дома, как у ящеров, жены и детей. Я даже в свою лачугу, что выделило государство Патрии, вернуться не могу. Не удалась у меня ни жизнь человека, ни жизнь оборотня. Хотя был шанс начать все с чистого листа. Сам виноват!

Внутреннее самобичевание оборвал звонкий, но короткий крик. Я напрягся и привстал. Тишина. Только собрался сделать глоток, как истошный вопль повторился и, похоже, принадлежал он ребенку. Недолго думая, я вышел из укрытия. Рядом с баками кучка подростков окружила девчушку лет восьми на вид. Она держала в руках плитку шоколада, изо всех сил прижимая ее к груди, и кричала всякий раз, когда кто-то из подростков пытался ее забрать.

– Эй! Оставьте ее!

В ответ меня обложили трехэтажным матом и прижали девчушку к стене. Знаю я таких шакалов, которые смелые только в толпе. Не раз в младших классах становился объектом насмешек для мальчишек постарше, пока однажды не выловил их поодиночке. То ли алкоголь, то ли чувство несправедливости толкнули меня схватить самого крупного за шкирку и откинуть в сторону так, что тот навзничь свалился на землю. В суматохе девочка успела убежать, и толпа начала окружать меня. Я мог перебить их за считанные секунды. Оторвать головы и разорвать на куски. Перекидываться рожденные оборотни начинают ближе к восемнадцати годам, и эти сосунки явно еще не доросли до трансформации. Но агрессии больше, чем в любом древнем оборотне.

– Идите домой, дети, – попробовал я все уладить миром. Не тут-то было! Самый мелкий бросился мне на спину и стащил капюшон. По ошарашенным взглядам я понял, что они узнали во мне опасного преступника, которого разыскивала вся Патрия. Я скинул с себя мелкого и бросился к мусорным бакам, чтобы поскорее собрать вещи и унести отсюда ноги, пока они не подняли ненужную мне шумиху.

Я не успел даже наклониться, как за спиной раздался ор. Набежали патрульные, а подростки кричали, что я тот самый преступник с листовок. Я стоял под прицелом пистолетов с серебряными пулями, подняв руки вверх. Черт меня дернул помочь ребенку! А ведь всегда жил с понятием: не делай добра!

– Мне нужен адвокат.

– Ха! Адвокат ему нужен! Ты не в том мире, сынок!

Глава 13

Под конвоем меня вели в центр Патрии. В считанные минуты я оказался в подземелье подземелья. Тут уже было не до шуток. Глухие коридоры в виде сплошных рвов без отделки, с сыплющейся на голову землей. Сначала я старался уворачиваться, а потом привык. Что тут скажешь? Я в жопе мира! Отщепенец общества, убийца, который не имеет права жить. Я смотрел на каменные лица патрульных и понимал, что мои дни в государстве оборотней сочтены. Вспомнились слова Теи о том, что особо опасных преступников отправляют в Валениум. Хорошо, если так. Лучше умереть среди вампиров, чем вечно батрачить на оборотней.

Мы спускались все ниже, в жуткий ров, который казался адом после Зеленого квартала. Недостаток кислорода и вонь сопровождали весь путь.

– Суд хоть будет? – задал я вопрос патрульным.

Они рассмеялись в ответ, а один произнес, смакуя каждое слово:

– В Патрии нет судей! Линдис Наура подписала твой приговор на основании материалов дела. Но тебе повезло больше всех. Ты сразу отправишься к вампирам. Не прочувствуешь всей лирики этих мест.

Мы зашли в тупик. Изо рва наружу шла шаткая веревочная лестница. Патрульный подтолкнул меня, заставляя зацепиться за деревянные прутья и вскарабкаться наверх. Я подчинился без пререканий. Не было смысла оказывать сопротивление. Пуля настигнет раньше, чем успею перекинуться.

Я карабкался по лестнице так долго, что даже страх перед неизвестностью прошел. Вскоре меня окликнул патрульный и вручил кислородную маску с баллоном. Я надел ее и полез дальше.

Когда оказался на улице, постарался внимательно осмотреться, но кроме груды разрушенных домов ничего не увидел. На поверхности мы никто! Обычные люди! Оборотень, как и человек, умрет от недостатка кислорода.

Вайралет с логотипом Валениума завис в сантиметре от земли, ожидая партию преступников. Рядом стояло наше «произведение искусства», которое называлось леткой. Несуразная конструкция, по виду напоминающая мужской половой орган. Абы как краской нанесен логотип Патрии. Я побежал к вайралету, подгоняемый патрульным. Остановился у трапа и вспомнил, как такой же агрегат забирал мою Мэл. Вспомнил силуэт мужчины, что подхватил ее на руки…