В свои студенческие годы Райка была излишне пытливой и ненасытной академически. Ей легко было с этим жить, потому что очень немногое снаружи могло нарушить это ее желание.

Она была внучкой русских евреев из Киева, всегда богатых – и там и здесь.

Ее отец, однако, от семейного бизнеса торговли свежей рыбой был отстранен, потому что имел грехи перед женой, но на Райке это никак не отразилось. Она была любимой внучкой и наследницей приличного состояния.

Но обо всем этом Малыш узнал значительно позже, когда поселился в Филадельфии. А в начале он просто познакомился с ней, одинокой, не взятой после ужина на вечеринку, погожим июньским вечером.

Малыш тогда сидел на теплой гранитной глыбе напротив ресторана на воде под названием Кронберг и наблюдал за девушкой, крутящей в руках карту города. У него был свободный вечерок – на дачу не надо было ехать, и он решил познакомиться. Одним из способов знакомства с американцами был способ найденных денег: нужно было просто поднять у них из-под ног смятый рубль и невинно спросить, не их ли это деньги. Малышу было где-то даже стыдно пользоваться таким методом, но он отнимал меньше всего усилий.

Так он и поступил в тот раз: медленно подошел к ней и нагнулся, чтобы завязать толстый шнурок на чешской туфле, а встал уже во весь рост с протянутым рублем. Девушка, однако, денежку не взяла, а полезла в свой худой кошелек, чтобы пересчитать свою наличность. Рубль оказался не ее, но «она могла бы найти ему употребление, если малышу он тянет руку».

От одной этой фразы, произнесенной с легким латышским акцентом, малышу стало нестерпимо хорошо. Он готов был к приключению с этой, внешне никакой, девочкой.

Малыш подумал тогда, что должно быть переводные герои О» Генри заезжают и в их страну, и ему повезло встретиться с одной из них. Только позже он узнал, что такими летучими фразами оперируют ее бабушка и дедушка из Киева.

Малыш решил ответить так, чтобы не спугнуть и не насторожить ее. Он сказал, что если рубль и действительно не ее, то, по крайней мере, она была соучастницей его находки и может официально претендовать на любую его половину. Он говорил это серьезным голосом судейского секретаря из чеховского рассказа и был уверен, что такой ответ поймет не любой местный житель, но девочка засмеялась откровенно, не стесняясь своих безукоризненных зубов. Она все поняла с иронией во главе.

Это сразу дало ей право обратиться к Малышу на «ты», толкнуть его слегка в плечо и предположить, что все другие жадные американцы впились бы в этот рубль. Малышу ничего не надо было делать: девочка сказала, что ее зовут Райкой, что имя ее обозначает предбанник рая, но когда она получит свой PhD то станет большой Раей или большим раем.

Малыш тогда и сам не заметил, что они уже не стоят, а идут.

Они шли тенистой асфальтовой тропинкой вдоль забора зоопарка по направлению к кино-театру Великан. Случилось ли это само собой, или был в том Райкин план, и вся игра ее с вращением карты города была заманиловкой для Малыша или другого беспечного карасика, сказать сейчас трудно.

У Малыша не было никакого конкретного плана, как не бывает планов у птиц, мигрирующих по сезонно или рыб, плывущих вспять по мелководью против течения для нереста. В те годы у Малыша в голове шел бесконечный процесс, похожий на варку стали или прокат бумажной ленты. Такие процессы не останавливаются, как правило. В них можно подбросить катализаторов, добавить дутья или увеличить кислотность пульпы, но технологически они безостановочны.

Райка взяла контроль над разговором в свои руки. Она рассказывала про американскую команду студентов, про то, что летние 6 недель, по ее мнению, вовсе не учеба, а отмывка каких-то шпионских башлей под крышей студенческого обмена, что она в России 4 раз – случайно получила подработку на лето – ехать с этой программой, что ей надо заканчивать ее дисcер про русских писателей 20—30 годов.

Малыш шел рядом с ней, слушал и думал про доскаональность и занудство – когда одно переходит в другое, и обратим ли этот процесс.

Райка неожиданно замолчала, как если бы услышала его мысли. Он не подал виду, что уловил это, а задумчиво спросил, знает ли она, кто жил вон в том доме, с булочной на первом этаже. Она сказала ему, что узнает об этом очень скоро – как только он ей это скажет и никогда не забудет. Малыш оценил ее рвение к знаниям и сказал: «В этом доме жил писатель Пильняк. Помнишь… кому таторы, а кому-ляторы?»

Райка встала, как вкопанная, и вдруг резко стала заваливаться куда-то назад.

К счастью там оказалась скамейка. Малыш уселся рядом, и противоречивые чувства посетили его. С одной стороны он был горд за себя, что, не метясь, от бедра попал не только в яблочко, но и в Райкино сердце – наповал буквально.

А с другой стороны – он не хотел сложностей – a что, если она припадoчная с пузырями. Но припадочной она не была, а просто взяла его за незастегнутую пуговицу мадрасовой марлевой рубашки и стала говорить, что это все не случайно, что он ей ниспослан кем-то и что Аннушка опять пролила масло. На последних словах пуговица была вырвана из рубашки с мясом.

Малыш сидел растроганный и не умел достойно ответить на такое кроме как сказать, что он будет рад быть ей полезен, чем сможет.

Райке такие слова понравились. Она положила пуговицу в нагрудный карман своей тонкой трикотажной блузки диковинного дизайна. Малыш проводил глазами свою пуговицу и только тут заметил, что на Райке нет лифчика, и на него в упор смотрят в два дула ее груди во всей очерченной красоте.

Райкино выражение благодарности на этом однако не закончилось – она обняла его с полным телесным контактом. В подобном объятии до этого он был всего один раз в своей жизни: во втором классе его так обняла молодая учительница, когда он все-таки нашелся на выставке достижений народного хозяйства в Москве.

К сожалению объятия родственников и жены в сравнение не шли.

Около зоологического сада они купили мороженого на общий рубль и как бы случайно дошли до магазина «Старая книга». Малыш не любил тот магазин: все продавщицы в нем были толстыми, подарков не принимали и нужных ему книг не оставляли.

Райка подала одной из них список книг, которых бы она хотела купить, и та ушла куда-то.

Малыш обратил Райкино внимание на толщину очков другой продавщицы. Он сказал, что через ее стекла можно увидеть людей, если смотреть на географическую карту. Райка шутке не обрадовалась, хотя та была американской.

Появилась продавщица со списком и стопкой книг. Райка заплатила какие-то деньги в кассу, а Малыш рассматривал что-то неинтересное в одной из книг про методику библиографии. Он надеялся, что у Райки запланировано что-то на вечер, и они смогут распрощаться до следующего раза. Но случилось все не так. Райка повела Малыша с книгами к себе в общежитие. Малыш был к такому не готов. Он знал, что все, кто там работают, связаны с ГБ, и его возьмут под контроль как только, так сразу. Он высказал свои опасения Райке. Она сказала, что проведет его, как всех любовников проводят – через черный ход. Малышу было безумно интересно посмотреть, как они там живут и что делают. Для него это была почти что американская территория. И он пошел.

Через 15 минут Малыш сидел на подоконнике в женской комнате общежития и думал о том, как хорошо, что ему не надо…

На спинках всего сидячего и лежачего висело женское белье. В комнате было 6 кроватей, на двух из них спали девушки в бессознательных позах. Райка и не подумала их завуалировать, а сразу взялась за Малышову пуговицу, но рваная рана на рубашке была такой значительной, что без заплатки или штопки было бы не обойтись.

Малышу было жалко эту марлевую мадрасовую рубашечку, а то бы он просто выбросил ее и пришел домой в другой. Райка залезла в какой-то рюкзак и вытащила оттуда несколько рулончиков каких-то лент, которые при внимательном рассмотрении оказались маленькими заплатками в форме клубничек, грибков или цветков. Малыш выбрал ромашку, как самую бесцветную.