Затем зашли в подъезд многоэтажки (кажется, это был единственный дом с тринадцатью этажами в этом городе) и поднялись на лифте на десятый этаж. В этом тесном помещении моя фобия опять проявилась во всей своей красе. Я забился в угол и пытался дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Это же так легко, просто дышать! Так какого черта я резко разучился? Оскар не заметил моего состояния. Он что-то напевал под нос, явно был возбужден. Когда двери лифта открылись, я не торопился выйти. Мне захотелось убежать. Принц в недоумении смотрел на меня.

– Ну ты чего?

Моя рука потянулась на кнопки. Не успел я нажать на цифру «1», как Оскар схватил меня за рукав и вытащил из кабинки лифта. Побег не удался.

– Я тебе уже сто раз говорил: перебори свой страх! Я же тебя не сожру, ну, в самом деле!

Пока он открывал дверь, юноша не прекращал ругаться. Все бубнил и бубнил. Затем опять силой затащил внутрь квартиры своей. Он включил свет в коридоре, и я огляделся. Кажется, жил он тут один. По крайней мере, в гардеробной было пусто. Юноша повесил свою куртку на вешалку и, не снимая обувь, прошелся на кухню с пакетами. Опять во мне проснулось возмущение. Как он может в квартире шляться в уличной обуви?

– Чего там застыл? Проходи, давай.

Я не мог последовать его примеру. Я снял обувь и нерешительно повесил свое пальто. Затем маленькими шажками направился в кухню. Оскар уже делал закуски, а на столе гордо стояла бутылка выпивки. Юноша бросил на меня взгляд.

– Не жарко тебе? Будь добр, убери свои шикарные волосы со своего лица. Там, в комнате где-то лежали резинки моей девушки. Можешь взять одну из них.

И выставить свое личико напоказ? Я и так на грани нервного срыва! Тем не менее, послушно направился в комнату. Она у него была одна. Ну, точно парень живет один! Сама квартира была приятной на вид. Современная такая, опрятная. Мебель из высшего качества, на потолке развешаны хрустальные люстры; но особо тут выделялось зеркало на полный рост. Явно для того, чтобы принц мог полюбоваться над собой в полной мере. Я усмехнулся. У зеркала стояла тумбочка. Наверняка, резинки были там. И не прогадал! Рядом с резинками стояла рамка с фотографией. Там была фотка симпатичной девчонки. Не настолько она была прекрасна, чтобы при виде нее мне хотелось бы упасть в обморок от страха перед ее красотой. Ее русые волосы были распущены, улыбалась она ярко. Это и делало ее прекрасной. Не трудно было догадаться, что она являлась девушкой Оскара. Я вздохнул. Мне не светило завести себе девушку. Я подумывал завести пса и состариться вместе с ним. Если только он сам не против.

– Нашел? – Оскар засунул свою голову в комнату.

Я взял резинку и собрал волосы в хвост. Юноша кивнул.

– Другое дело. Пойдем, посидим на кухне.

И вот мы сидели за столом. Выпили первую рюмку, заели закуской. Оскар о чем-то мне рассказывал, а я наливал себе и пил. Я хотел, чтобы фобия скорее отошла на второй план. Наблюдал, как принц эмоционально размахивал руками, хохотал как безумный, а я все не включался в процесс. Я становился лишь угрюмее и угрюмее. От каждой выпитой рюмки настроение мое ухудшалось. Я уже мог смотреть в лицо Оскара. От моего взгляда парень прекращал ржать и ерзал на месте.

– Тебе не весело? – спросил он.

Прежде чем дать ответ, я выпил еще рюмку. Затем, вконец став самым угрюмым человеком в мире, еле выдал:

– Как мне может быть весело?

– Просто обычно после выпивки люди расслабляются…

– Ты себя слышишь?

– В смысле?

– Ну, кроме себя ты больше никого и не слышишь.

Я выпил еще. Когда наливал следующую, Оскар отнял у меня уже заканчивающуюся бутылку.

– Так, тебе уже хватит.

Было заметно, что ему за меня стало тревожно. Я захихикал. Это было не веселое хихиканье. Скорее, жуткое. Зловещее.

– Мало того, что ты за меня решил, будто мне приятна твоя компания, так еще и решаешь, что мне хватит пить? А не охуел ли ты там часом? Да кто ты такой, чтобы влезать в мою жизнь и делать ее в разы хуже, чем она есть?

– Да что я сделал-то? Всего лишь хотел помочь!

– От твоей помощи мне только худо. Поэтому, почему бы тебе… – внезапно я всхлипнул. – Как меня все достало! Куда бы я ни пошел, не было такого, чтобы меня просто оставили в покое! Везде найдется такой умник, чтобы попортить мою жизнь…

Началось. Слезы стали течь из моих глаз, а я пытался руками их остановить. Оскар при виде моего позора запаниковал.

– Эй, дружище, что с тобой? Возьми, – он протянул мне салфетку.

Я взял ее. Слезы, может, и мог остановить, но словесный поток отнюдь.

– Почему нельзя игнорировать мое существование? – Я высморкнул в салфетку. – Просто не замечать меня. Это так сложно? Конечно, сейчас не так тяжко, как в школе, но все же…Я же специально приехал в этот маленький городок, так какого хуя…

– Тсс! – Оскар приложил свою ладонь к моему рту. – Прошу тебя, давай без мата! Что там у тебя в школе произошло?

Захлебываясь слезами, я что-то там рассказывал о своей жалкой жизни. В процессе я пил, а когда взял следующую бутылку, парень отнял ее и заставлял говорить и говорить. Я и говорил и говорил. Наверное, никогда в жизни столько не чесал языком. Даже в горле пересохло. По завершению я замолк. Я глотал слезы вместо воды. Оскар несколько раз тяжело вздохнул.

– Жесть, – выдал он.

– Я и без тебя знаю!

– То есть, поэтому у тебя эта фобия?

– Нет, это, блеать, само появилось! Я же ебанутый на голову извращенец!

Лицо принца поморщилось.

– Я же просил без мата…

– Тяжело без мата! – Я взял еще салфетку. – Мне надо покурить.

Я встал и понял, что падаю. Потолок и пол поменялись местами, меня замутило. Я упал на пол. Оскар вскочил со своего места.

– Господи, вот же пьянь! Ты как?

– Меня тошнит…

– Так, только давай не на пол! Прошу тебя, Авель, потерпи до сортира!

Я держал рот рукой. Сам я не дойду до унитаза, это однозначно. Я пополз по полу. Оскар нагнулся надо мной и взял меня за подмышку. Подняв на ноги, мы поползли в уборную. Хорошо, что волосы были собраны, и не пришлось их держать, пока я выпускал содержимое своего желудка. Оскар стоял рядом и смотрел на эту отвратительную сцену. Но мне было так хреново, что не было дела до его мнения. Когда я закончил и спустил воду, парень помог мне дойти до ванной. Я помыл лицо и прополоскал рот. И все это под внимательным наблюдением Оскара. Будь я трезв, покончил бы собой.

– Полегчало?