"Вы, в Америке (гласит одна выдержка из письма), может быть, не верили в победу Германии, а мы, во-первых, ее пережили, ибо Францию они победили, и мы знаем, что такое эта победа. И когда мы думали, что спасти нас от этого может только советская Россия, мы все ей прощали, и в прошлом и в будущем. Во-вторых, вы не видали воочию подлинных русских германофилов, которые проповедовали и оказывали поддержку Германии против России во имя свержения советской власти. Достаточно было их видеть, чтобы ощутить, что мы ближе к Сталину, чем к ним, и что он России менее вреден. Так эмоционально складывалась готовность к какому-то примирению".
Постараюсь изложить свою точку зрения по вопросу о посещении посольства, столь всех взволновавшему.
На протяжении более чем двух десятков лет со времени революции в России произошли и происходят сдвиги, кризисы огромного исторического значения в жизни страны и народа, затрагивающие все их будущее. Они произошли как в областях политической и социальной, так равно и в области общей экономики страны. Затронуты самая структура государства, народный быт, мировоззрение народов, Россию населяющих. Русская революция пересоздала страну и народ и круг ее дальнейшего воздействия еще далеко не сомкнулся.
По справедливости надо признать, что мы, в эмиграции прожившие и не имевшие возможность вдыхать в себя воздух родной страны и не будучи субъектами всех переживаний и потрясений, многое не доглядели и многое недооценили. Столкновение народа и власти не могло быть вечным; длительности его положены известные пределы. Процессы изживания первоначальной острой борьбы и произошедшая во время войны смычка между народом и властью не могут не быть отмеченными. Взрыв патриотизма, огромный подъем национального самосознания в пору последней войны - войны отечественной - привели к победе и к величайшему торжеству, равных которым не много в военной истории. Заслугой власти было вовремя и умело уловить проявления народной воли по защите страны, предусмотрительно и вовремя создать мощную военную машину, обеспечить образование квалифицированного командного состава и всего аппарата, приводящего в действие эту мощную машину. Необычайно высоко поднявшийся ореол России опьянил национальной гордостью народные массы, оказал влияние на отношение этих масс к данному правительству правительству блестящей победы. В известной степени власть искупила многие свои злодеяния и прегрешения в прошлом в отношении проводимой ею внутренней политики, исторгла тяжкие воспоминания о "похабном" мире, заключенном в Брест-Литовске, о разбазаривании русских окраин.
Страшно задуматься над теми роковыми и ужасающими последствиями, которые создались бы для России, для народов, ее населяющих, если бы в результате неблагоприятного исхода и завершения этой войны страна на целый ряд поколений оказалась в рабском состоянии, став жертвой хищнических вожделений победоносного ее угнетателя!
Характеризуя настоящий период времени как период огромного национального подъема в России, глубочайшей горячей в народе веры, что он русский народ - искупил своею кровью освобождение не только России, но и всей Европы, я не могу попутно не осудить и не отозваться на те крайне близорукие взгляды, которые порою выявляются в печатаемой в Америке русской публицистике. Свободно критикуя действующую власть и ныне существующий советский режим, некоторые выступления зачастую не учитывают пробудившиеся в русском народе национальное сознание, гордость народа и его любовь к отечеству. Направляя вполне оправдываемую "стрельбу" по режиму и по Сталину, авторы такого рода статей, к сожалению, одновременно бьют по самому чувствительному нерву ярко проявленной народной гордости. Результат получается обратный и, несомненно, крайне вредный. Благотворное воздействие свободного слова и здоровой критики теряет свою силу, смысл и значение. Русские люди не приемлют статей, отличающихся такой близорукостью взглядов; они отворачиваются от них с чувством недоброжелательства, недружелюбия, а подчас и с чувством возмущения и ненависти. Но это - попутные замечания, направленные в другую сторону. Возвращаюсь к столь удивившему нас изменению позиции В. А. Маклакова и его группы.
Теперь более шести месяцев прошло со дня состоявшегося в Париже свидания-беседы. Что же эта беседа выяснила? Каковы положительные ее результаты? Несомненно, состоялась она в результате предварительного сговора обеих сторон - выявлена была двусторонняя воля. И если для нас в известной мере стали ясны побуждения и политические устремления одной стороны - тех кругов политической эмиграции, которые представлены были при свидании В. А. Маклаковым, то основные цели и мотивы другой стороны так и остались по сие время для нас, по крайней мере, нераскрытыми. По-видимому, тайна их осталась нераскрытой и для самого В. А. Маклакова и лиц, его сопровождавших.
Ведь едва ли указание посла, выразившееся в словах "мы должны к вам присмотреться, вас изучить, убедиться в вашей искренности", и далее: "на всеобщую амнистию нельзя рассчитывать", - могло в какой-либо мере удовлетворить представителей эмиграции, посольство посетивших. Так не осталась ли протянутая рука Маклакова повисшей в воздухе?
Но возникает и другой вопрос: парализовало ли это действие группы Маклакова то разложение эмиграции, которое было отмечено в начале сего обзора? Полученные разъяснения этого не констатируют. Наоборот, факты свидетельствуют, что выступление маклаковской группы содействовало расколу среди русских людей в эмиграции и что даже в самом создавшемся в Париже объединении, о котором упоминалось выше, ныне нет единогласия. Уже обнаружились в нем самом два фланга, и выходящая в Париже газета "Русские новости", долженствовавшая представлять основное течение объединения, ввиду явно определившегося уклона газеты в сторону "Советского патриота" уже более не отражает взгляды основной инициативной его группы. Между объединением и газетой получился полный разрыв. Если таковой раскол появился в первоначальной группе, то можно представить себе те разномыслия и разногласия, которые замечаются в различных кругах и слоях русской колонии Парижа.
Возникает опасение, не затруднятся ли усилия по защите тех неоспоримых принципов и ценностей, напоминание и отстаивание коих составляют прямой долг политической эмиграции и определяют весь смысл и значение ее существования? Нужно ли повторять, что этими ценностями являются: человеческая личность, ее достоинство, уважение к правам человека и гражданина, свободное волеизъявление народных масс, определяемое понятием народоправства, и все те гражданские и политические свободы, на которых только и может строиться человеческое общежитие.
Лозунгом эмиграции, постоянным призывом ее должна быть защита прав народа на свободу, неустанное напоминание о необходимости проведения в жизнь законов, эти права обеспечивающих и ограждающих. Сталинская конституция 1936 года в известной степени есть шаг вперед, но элементарных прав народа эта конституция не ограждает.
Русский народ затаенно молчит. Значит ли это, что в своих устремлениях к лучшей жизни он своих прав не домогается и не ждет? Значит ли это, что у русских людей на родине искажено или атрофировано самое понятие о свободе? Признавать и утверждать это значило бы проявлять полное неуважение к народу русскому, игнорировать исторические факты и примеры прошлого, извращенно понимать самую природу и натуру русских людей. Состояние настоящей их "примиренности" вытекает из страстного желания народа для блага страны избегнуть пережитых в прошлом революционных потрясений, повторение коих могло бы пагубно отразиться на судьбах русского государства; и надо отметить, что к ним не призывает и не должна призывать также и политическая русская эмиграция. Но этот уклад народной мысли и воли, эта "примиренность" нынешняя могут привести и к "примирению" народа с властью в путях последующего тесного взаимного сотрудничества.
Победа над врагом завершилась именно в этих путях. Восстановление гражданских и политических свобод, мирное социальное строительство на русской земле, защита личности в условиях подчиненности государственной власти закону, долженствующему стать высшим арбитром, могут осуществляться лишь при наличии доверия народа к власти и вышеуказанного сотрудничества. Эти именно мысли хотел защищать В. А. Маклаков; красной нитью проводятся они в статье его "Советская власть и эмиграция"; они же, но лишь в некоторой степени, нашли свое отражение и в речах его, обращенных к Богомолову во время свидания. Вопрос о том, нужны ли были и правильны ли были те методы действий, которые избраны были Маклаковым, - остается более чем спорным.
