Литмир - Электронная Библиотека

– Твою мать, твою мать, твою мать! – скороговоркой выпалил юнец и вжал голову в пол.

– Тормози.

– Сдурел, что ли?!

– Да. Тормози.

– Черт с тобой!

Резина взвизгнула, расчертив асфальт черными полосами. Водила диких оказался тем еще шумахером и вовремя сбросил скорость, но машины едва не столкнулись. До смачного стального поцелуя оставалось метра два, не больше.

– Ты спросил, что я буду делать, – маска исказила голос, сделала жужжащим, металлическим. – Смотри.

Могучая фигура в пудовой снаряге с прытью кузнечика сиганула на капот. Зад «охотника» подпрыгнул, потерял зацеп с дорогой. Враг резво вильнул, норовя скинуть незваного пассажира, но тот стоял ровно, как на земле. Гранатометчик в спешке втянул трубу и попытался закрыть створку, но сталкер подцепил ее топориком и рванул на себя. И разом высадил в щель два патрона. Салон за мгновение до краев наполнился зеленым дымом. Не успел патлатый подумать, на кой травить мужиков в противогазах, как Егор спустил вторую скобу.

Дула изрыгнули белое пламя, и неведомый газ вспыхнул, как сено. Из всех щелей и бойниц с ревом вырвались рыжие протуберанцы. Объятый огнем дикарь потерял управление, резко взял в сторону и врезался в перевернутую «бээмвешку». Ежова швырнуло на обочину, как из катапульты. Сжавшись в комок, он несколько раз перекувырнулся и, как ни в чем не бывало, встал. Рванула граната, за ней – бензобак. В зеркальном забрале заискрился салют из горящих обломков и кусков тел.

Налюбовавшись буйством сполохов, Егор подошел к броневику. Ученый и Спас бережно выносили из кузова шар. Второй умник возился с пробитой лебедкой. В суматохе погони сталкер не сразу понял, что Купол – совсем рядом, и цель достигнута.

Влад уловил спиной цепкий взгляд и обернулся. Они с Егором медленно кивнули друг другу, после чего фигура в плаще беззвучно растворилась в черном дыму.

– Какого хрена на нас напали?! – возмутился Нюхач. – Мир же!

– Мир, сынок, на бумаге. А на деле… сам видишь.

– Я тебе не сынок! Но раз начали тереть за детей, то как там дочурка поживает? Еще не замужем? А то я бы посватался.

Спас выпрямился и расправил плечи. Рядом с ним наглец выглядел голодающим подростком.

– Шутка! – патлатый вовремя дал заднюю. – Забудь.

– Приборам кранты, – исследователь с досады хлопнул крышкой сферы. – Все побились.

– Лебедка тоже сдохла, – отозвался коллега. – На месте не починим.

– Выходит, зря ехали, – вздохнул бродяга.

– Не зря.

Из кабины выбрался Волк. На жилете правее сердца расползалось темное пятно, сплошь усеянное мелкими пузырьками. Старик привалился спиной к борту и зажмурился.

– Аптечку! – взревел Влад. – Быстрее!

– Не суетись, – друг поднял окровавленную ладонь. – Легкое пробито. Нахватался заразы. До дома… не дотяну.

– Лёх…

– Тише. Помоги дойти, – Волк отрывисто кивнул на аномалию. – Если не вернусь – вы знаете, что делать.

Последние шаги до цели Спас тащил напарника на себе. Капитан заходился в кашле, слабея с каждым выдохом, и едва волочил ноги навстречу сияющему куполу. У его подножия сталкеры казались тростинками возле горы, за которой садится солнце.

Здесь царила звенящая тишина. Ни зверь, ни птица не смели тревожить исполина. Только у людей хватало глупости по собственной воле нырять в тихий омут. Но коль надежды нет, то почему бы не рискнуть? И хотя бы перед смертью узнать правду о самой страшной загадке Самары. Пусть поведать о ней никому не получится, но и сгинуть уже не так досадно.

– Уверен? – хмуро спросил Спас.

– Как никогда прежде, – товарищ приподнял маску и смахнул кровь с губ. – Лучше так, чем в канаве или в чьем-нибудь желудке.

– И не страшно тебе…

– Страшно. Но боюсь не сдохнуть… А струсить и не узнать, что там, за белой стеной, – напарник поднял ладонь и широко растопырил пальцы, глядя сквозь них на увитую туманом погибель. – Пусть прозвучит напыщенно и глупо, но я жил как сталкер и умру как сталкер. Кому, как не мне, лезть к черту в пасть? Ну, удачи.

– И тебе, брат.

Друг перекрестился и смело направился к полусфере. Шаг за шагом силуэт становился все тоньше, пока не исчез в сияющем мареве.

* * *

– Суки! Грохнули одного из лучших бойцов! – ревел Майор, нарезая круги у стола. – Сломали оборудование. Похерили «Носорога». Это перемирие? Это перемирие, я спрашиваю?!

– Бугор сказал, это не его люди, – раздраженно ответил Форбс. – Какие-то отщепенцы или сектанты. На Безымянке таких пруд пруди.

– Конечно! И у каждого ушлепка по гранатомету и броневику! Предлагаю прокатиться в гости и угостить их той же малиной. Кто за?

Толстяк откинулся на спинку и сцепил пальцы на безразмерном животе. Док покачал головой.

– Да, мы потеряли Волка. Отличный был добытчик. Исполнительный. Профессионал. Но если развяжем войну – сгинем все.

– Правильно, – делец постучал по виску. – Деньги любят тишину.

Военный сплюнул и махнул рукой.

– А что до этого вашего Купола – то и хрен с ним. Стоит себе – и пусть стоит. Экспедиций больше отправлять не будем – накладно. Но своим туда строго-настрого запретим соваться. Чтоб и на километр, – Форбс сделал ударение на «о», – не подходили.

Пухлая кисть легла под лампу. Следом немедля упала длинная и холеная. Майор долго сомневался, но, в конце концов, дал добро.

Триумвират принял решение.

* * *

Декабрь 2033-го, Самара

Его путь лежал через руины. Новички наивно полагают, что они безмолвны. Гнетущую тишину разбавляют лишь редкие завывания тварей, эхо выстрелов и далекие вопли бедолаг. Брехня.

Подточенные годами и непогодой дома продолжают рассыпаться – медленно, но верно. Где-то падают небольшие куски, где-то оседают целые стены. Порой кажется, будто в паре кварталов великаны играют в бабки. Стук, шуршание и грохот не смолкают ни днем, ни ночью, о тишине можно только мечтать. Услышите, что Самара – город костей, знайте – скелеты под ногами тут ни при чем.

С высоты зимний город похож на ошметки грязного пенопласта, расстрелянного в упор крупной дробью. Внизу же больше напоминает каменоломню. Взрывная волна слизала крыши, тепловая дотла выжгла бетонные коробки на два-три этажа вглубь. Обломки засыпали улицы, похоронив под собой железные гробы – автомобили.

Шагая по завалам, Спас старался не забывать, что топчет останки тех, кого не так давно знал. С кем учился, работал, пил кофе, дружил, ссорился, мельком виделся по пути на службу. Эти воспоминания – бесполезный балласт, но они удерживали в душе старого бродяги остатки умершего мира, а вместе с ними – и крохи человечности. Те же, кто отторгал их, забывал прошлое и погружался в хаос настоящего, быстро кончали как дикари с Безымянки. Или хуже.

Один умник сказал: любить поверхность можно только из-под земли. Золотые слова. Лишь последний балбес найдет в черно-сером рябящем мусоре красоту и притягательность. Спас как раз из таких, но его толкнула наружу нужда, а не ветер в голове или шило пониже. Он рискует, чтобы его ребенок жил в достатке и каком-никаком уюте. И видит этот ужас каждый день, чтобы ей не пришлось столкнуться с ним. Никогда.

Разглядывая диковинные следы на снегу, мужчина думал о дочери. Восемнадцать стукнуло, а детство все не выветривается. Сталкером стать мечтает, наружу просится… Дуреха. Видела бы, что там творится. Но не увидит. Спас скорее умрет, чем это допустит.

– Папа?

Добытчик вздрогнул и оглянулся. Казалось, пустоглазые дома вот-вот схлопнутся и раздавят чужака, посмевшего вторгнуться в их вотчину, разорвут на части гнутой арматурой.

– Ты уже вернулся?

Звонкий родной голосок звучал отовсюду. Галлюцинация? Здесь возможно всякое. Спас облизнул губы и выдохнул:

– Где ты? Покажись!

– Привет, пап!

Позади хрустнуло. Мужчина резко обернулся и вскинул «Сайгу». У арки стояла Арина – его девочка, его солнышко, его последняя причина жить. Красавица с пушистыми волосами цвета свежего имбиря, густыми бровями и вздернутым носиком. В серых джинсах, толстовке и вязаной шапочке – самых модных во всей подземке, каких ни у кого еще нет. Да, пришлось топать аж в торговый центр на окраине, под крышей которого свили гнезда нетопыри. Вернулся чудом, но чем не рискнешь ради подарка дочери.

3
{"b":"615214","o":1}